Цветок Америки - Жеральд Мессадье

Он понял также, что в случае кораблекрушения треть экипажа погибнет, поскольку шлюпка могла принять не больше шести человек. Ей еще предстояло вернуться на судно за остальными. Только Деодат и Феррандо попали в первую группу; Жак Адальберт должен был плыть вторым рейсом, с Вилламорой. Двое матросов, вставив весла в уключины, принялись грести. Деодат дрожал, хотя было не так уж холодно. Всмотревшись в воду за кормой, он убедился, что рыбы здесь очень много.

Через полчаса нос шлюпки заскрипел по каменистому дну. Гаспар, стоявший впереди, спрыгнул, подняв тучу брызг, и в два шага достиг галечного пляжа. Он осмотрелся и жестом приказал остальным следовать за ним.

Деодат ступил на землю в состоянии близком к трансу. Неужели они нашли Великий Северный континент? Внезапно все его тревоги, заботы, страдания исчезли при виде этого унылого берега. Он, перенеся все тяготы странствия, ступил на край мира. Finis terrae.

Деодат вытащил из кармана припасенную на этот случай фляжку с водкой и сделал несколько глотков. Стоявший рядом вихрастый молодой матрос бросил на него красноречивый взгляд — он протянул ему фляжку.

Первая группа дождалась вторую: их стало двенадцать. Куда лучше идти? В глубь земли или вдоль побережья? Они склонились в пользу второго решения и тронулись в путь.

— Мяса у нас будет вдоволь, — сказал Феррандо, указав на уток, рассевшихся на скалах.

— Сначала надо отыскать воду, — отозвался Мигель.

На борту воды почти не осталось — ни в бочках, ни в бутылях, запасенных матросами. Вскоре они подошли к устью впадавшей в море реки. У них с собой был только один бочонок; Мигель решил потом отправить сюда специальную экспедицию за водой, а пока они заполнили бочонок, который захватил Вилламора.

Побережье было скалистым; небольшие утесы сменялись каменистыми пляжами, на которых отдыхали походившие на бурдюк животные с усатыми мордами и собачьими глазами. Сам континент выглядел равнинным, но растительность была обильной. Через какое-то время путешественники углубились в березовую рощу, начинавшуюся от самого берега.

Они сами не понимали, куда идут и чего ищут. После двух часов ходьбы Вилламора вдруг крикнул:

— Дома!

Они замерли в изумлении. Действительно, за полем, на котором трепетали под легким ветерком красные маки, виднелись какие-то строения с покатой крышей. Дома! Иными словами — люди! Но кто они такие? Гаспар жестом приказал всем умолкнуть и не двигаться. Он внимательно изучал эти жилища из сероватого дерева, до которых оставалось примерно триста шагов. Деодат решил, что вид у этих домов довольно жалкий — особенно бросались в глаза прохудившиеся крыши.

— Дома нежилые, — сказал, наконец, Гаспар. — Нигде не видно дымка из труб.

Ни собачьего лая, ни ржания лошадей, ни детских криков.

Гаспар возглавил группу и двинулся к деревушке. Через пятьдесят шагов за одним из домов показалась лодка — ее вытащили на берег. Давным-давно. Она почти сгнила.

— Есть тут кто-нибудь? — крикнул Гаспар по-португальски.

Ни единого звука в ответ. Возможно, у этих людей просто нет собак.

Гаспар продолжал идти вперед и, достигнув первого дома, вновь выкрикнул свой вопрос. Тишина. Он взялся за ручку двери. Ручка незнакомой формы, железная. Мигель держал наготове лук, трое путешественников — кинжалы. Гаспар толкнул дверь.

Первая комната была пуста. Стоявший в центре большой стол был загажен птичьим пометом. Прогнивший стул рассыпался, когда один из матросов его задел. Очаг остыл много месяцев тому назад, дров в нем не было, однако котелок все еще висел на цепи над давно угасшим пламенем. Похоже, в этом зловещем месте царили только холод да запустение.

Гаспар вошел в следующую комнату, его спутники следовали за ним по пятам. В открытое окно с легким свистом врывался ветер. Здесь стояли две кровати. Матрасы давно истлели, сквозняк разогнал солому по всем четырем углам рассохшегося дощатого пола.

Гаспар вдруг вскрикнул.

Одна из кроватей была занята. На ней лежал скелет. Выглядел он пугающе: во-первых, одна нога валялась на земле; во-вторых, застыл в очень странной позе, словно бы отплясывая танец смерти.

Все замерли, охваченные ужасом. Один из матросов перекрестился. Гаспар склонился над скелетом. На нем не было никаких остатков плоти, однако на черепе сохранились пряди длинных седых волос. Мужчина? Или женщина? Кости выглядели очень тонкими. Одеяло было испачкано и разорвано, особенно ближе к ногам. Из грудной клетки и таза пучками торчали перья. Стервятники, в свое время потрудившиеся над трупом, с особой яростью атаковали ноги и ступни, прикрытые одеялом. Отсюда и странная поза скелета.

Деодат наклонился и поднял порванные четки.

— Христианин, — сказал он.

Кто-то из матросов вскрикнул. За кроватью валялся скелет ребенка.

Две комнаты, вот и все. Еще чулан, где лежало сгнившее дотла белье, некогда тщательно уложенное. Гаспар поспешно отступил. На него ринулась белая сова. Он расставил руки, и птица вылетела в окно. Она свила себе в чулане гнездо.

— Но что же здесь произошло? — воскликнул потрясенный Феррандо. — Наверное, вся деревня вымерла!

Он не ошибся. Одно потрясение следовало за другим.

Когда Гаспар открыл дверь следующего дома, ему на грудь упал скелет. Несмотря на испуг, он сел на корточки, чтобы его рассмотреть: неужели карлик? Бедренные и плечевые кости были искривлены, голова огромная.

Ничего полезного в деревне не нашлось. Ножи проржавели, ткани прогнили, мебель рассыпалась. Один из матросов все же раздобыл трофей: рога, каких никто никогда не видел. Впрочем, в хлеву нашлись и кости самых обыкновенных коров.

В центре деревушки возвышался большой дом. Двери его хлопали на ветру, открывая взору большую залу со скамьями, расставленными в несколько рядов. Церковь. Стало быть, эти люди действительно были христианами. Распятие рухнуло на землю. Скамьи и подсвечники были опрокинуты порывами штормового ветра.

— Уйдем из этого проклятого места! — вскричал один из матросов.

Они шли сюда три часа, столько же понадобится, чтобы вернуться туда, где стояла на якоре «Ависпа».

Гаспар кивнул, но все же обогнул церковь, вышел на кладбище, склонился к могильным плитам и крестам. Торстен Иварссен, 1415–1476… Фрейя Тальберг, 1407–1469…

— Северные люди, — сказал он.

Самой свежей датой был 1487 год.

Они двинулись в обратный путь понурив голову. Пьянящая радость открытия исчезла. Страшные видения оставляли во рту вкус пепла.

— Подумаем об ужине! — воскликнул Вилламора, заметив скалу, где сидели утки.