Загадки остались - Павел Иустинович Мариковский

удивительного народца, испокон веков избравших общественный образ жизни. Может быть, некоторые из них обеспечивают ими долголетие самок муравьев — явление необыкновенное в мире насекомых. Вещества, содержащиеся в мирмекофильных растениях, достойны самого пристального внимания медиков. Некоторые из этих семян и растений давно использует народная медицина. Загадка мирмекофильных растений достойна того, чтобы ею занялись. Слово за учеными…

Глава девятая

Спасаются сами, помогают другим

Жук, молящийся богу

Прежде на песчаных барханах реки Или пасли табуны лошадей, и тогда воздух гудел от множества летавших крупных жуков — священных скарабеев (Scarabaeus Sacer). Теперь лошадей угнали, вместо них пасутся коровы, скарабеи исчезли, и разве только верховые лошади чабанов поставляют скудное продовольствие немногим оставшимся здесь поедателям навоза.

По солончаковой низине рядом с барханами, когда почва была еще влажной от весенних дождей, прошла лошадь и оставила глубокие следы. Потом солончак засох от летней жары, стал твердым, как камень, и следы застыли до весенних дождей. Один лошадиный след случайно оказался на пути скарабея, и его навозный шар скатился в ямку следа. Трудно бедняге вызволить из неожиданной западни с такой тщательностью приготовленное блюдо. Он пружинит тело, и его пластинчатые усики дрожат от напряжения, с усилием упирается крепкими ногами в землю, подбрасывает шар кверху. Но ничего не получается, шар все время скатывается обратно. Быть может, жуку следует бросить бесплодные попытки, тут же на месте вырыть норку и, по скарабеевскому обычаю, спрятаться в нее вместе с навозным пирогом и спокойно поглощать его в уединении. Но не в обычае жука готовить временную столовую в открытом, твердом и засохшем грунте. Для этого необходим податливый песок или что-то подобное, помягче и порыхлее.

Мне жаль жука, я готов помочь ему и пытаюсь вытащить шар вместе с его обладателем из непреодолимого препятствия. Но скарабей принял мои добрые намерения за проявление недружелюбия, неожиданно стал на дыбы, поднял передние ноги и застыл в такой необычной позе, будто молящийся проповедник. Теперь на него нашло что-то подобное каталепсии — состояния рефлекторной неподвижности, он будто ничего не чувствует, не видит ни меня, ни направленного на него объектива фотоаппарата.

Поведение жука меня поразило. Вот уже два десятка лет я путешествую по пустыням Средней Азии, бываю каждый год и в этих песках, перевидал немало скарабеев, но никогда не встречал такого. Я рад знакомству с забавным жуком еще и потому, что он прекрасно позирует, застыл как изваяние, не шелохнется уже несколько минут. Примеряйся, наводи спокойно на резкость, выбирая удобную позицию и диафрагму, делай сколько хочешь снимков. Еще меня поразило, что точно так же ведет себя потревоженный тарантул (Lycosa singoriensis), самый большой паук в нашей стране. Потревоженный, он тоже встает на дыбы и застывает на несколько минут, показывая преследователю яркие, пестрые, растопыренные в стороны ноги.

Но вот наконец жук очнулся, вышел из оцепенения и снова принялся за прежнее — выкатывать свой шар из ямки. Сколько у него энергии и настойчивости! Бросил бы то, что не по силам, давно бы нашел новый навоз и скатал другой шар.

Я опять собираюсь прервать мучения маленького труженика и помочь его делам. Но он снова воздел передние ноги к небу и застыл в молитвенной позе. Тогда мне приходит мысль: не потому ли жука-скарабея и его ближайших родственников — других жуков-навозников — почитали священными еще в далекие времена. Почитали сперва египтяне, потом древние греки и римляне.

У египтян священный скарабей был символом бога солнца Хепера — творца и отца богов. Фигурки, изображавшие жука, вырезанные из камня, в том числе и из драгоценных, или сделанные из обожженной глины и покрытые глазурью, носили как амулеты, дарили друзьям и использовали в качестве печати. Священный скарабей считался символом воскрешения, мира, солнца и храброго воина. Мира — потому, что жук трудился с восхода до захода солнца, солнца — по отросткам на голове, похожим на солнечные лучи, а также по тридцати суставам на шести ногах, то есть по числу дней в месяце, воина — как думали, в связи с рождением скарабея прямо от солнца.

Раньше не знали, для чего жуки катают шары. Не находя этому объяснения, люди символически отождествляли действия жука с движением по небу Солнца и Луны. Луне же и Солнцу древние египтяне поклонялись как божествам.

Когда человек умирал, его сердце удаляли, а вместо него клали вырезанного из камня жука-скарабея. Иногда полдюжины таких каменных жуков клали под одежду мумии вместо фигурок богов, а на жуках вырезались надпись: «О, мое сердце, стань передо мною как свидетель!» Нередко жука изображали и на самом саркофаге.

Египтяне думали, что все жуки-скарабеи мужского пола и считали их особой расой воинов. Это представление перешло и к древним римлянам, которые изображали скарабеев на кольцах, на щитах как талисман, пересылали из похода или путешествия домой как знак удачи. В ранних египетских династиях маленьким амулетам, изображавшим жуков, присваивали имена фараонов, членов их семьи и официальных лиц. Часто на них писали еще и дату какого-либо исторического события. Священными считались, по меньшей мере, семь видов навозников, и каждый почитался определенными династиями в разное время.

Если священный скарабей встречался на дороге, то его обходили стороной: был ли это одинокий путник или большое войско, передвигавшееся походным маршем.

Сейчас священный скарабей почти всеми забыт и потерял свою былую славу. Никто не высекает его изображения. Катает он свои шары в полной безвестности, никому не нужный, никем не замечаемый, запыленный, перепачканный в навозе. Впрочем, древний культ скарабея в какой-то мере сохранился до наших дней и кое-где считают, что этот жук приносит счастье.

У меня не выходит из головы необычное поведение жука, мне кажется, что причина, благодаря которой жук, чье ремесло не способно вызвать симпатии у людей брезгливых, кроется именно в этой позе. Хотя для жителей Средней Азии поза жука служила и предметом шуток. Вспоминается такая народная туркменская шутка:

«Как-то пригласили Эрали-Ишана разделить наследство между сыновьями умершего бая. Он взял с собой ученика поэта Кемине. „Будет и собеседником по дороге, и за лошадью посмотрит“, — решил мулла. Оседлали ему породистую кобылу, а Кемине — захудалую клячу, и они поехали. На дороге мулла увидел жука-навозника, катившего свою добычу. Желая отплатить Кемине за его насмешки, мулла ядовито заметил: „Не находите ли, Кемине, что этот навозник смахивает на текинского бедняка, который тащит домой мешок с