Орион и завоеватель (Орион - 4) - Бен Бова

Царицы рядом с ним я не увидел. Во всем огромном зале не было ни одной женщины. Слева от царя сидели пожилые мужчины в парадных панцирях или придворных одеждах. Я решил, что это полководцы и советники царя.

Чуть наклонившись к главному глашатаю, Дарий шепнул:

- Пусть мой посол поведает, с чем явился.

Вестник возвестил громким голосом:

- Великий царь слушает своего посла.

Я понимал перса столь же легко, как Филиппа или Демосфена. Почему царь обращался к Кету через глашатая? Ведь индус владел персидским языком. Я не сразу догадался, что Царь Царей - персона слишком великая, чтобы говорить без посредника с каким-то послом или - о ужас! - чтобы позволить тому непосредственно обращаться к государю. Общаться с царем следовало через вестника.

Низко склонившись, Кету поведал о том, что Филипп стремится к миру, но требует, чтобы греческим городам и островам Ионии предоставили свободу. Он изложил условия македонцев самым дипломатичным языком, его устами Филипп "покорно просил" и "смиренно желал" - там, где он на самом деле предлагал или требовал. Верховный глашатай повторял царю речь Кету почти слово в слово, будто бы Дарий был глух или не желал слушать того, что говорилось.

- Объяви послу нашу благодарность; в должное время он получит подобающий ответ, чтобы передать его царю македонцев.

- Великий царь, славнейший из славных и щедрейший из щедрых, благодарит своего слугу посла и в должное время сообщит ему свое мудрое и дружественное повеление для передачи македонскому царскому дому.

Услышав слово "повеление", я едва не расхохотался и попытался представить себе, как бы отреагировал на него Филипп.

Царь еще что-то проговорил, обращаясь к глашатаю, который, повернувшись ко мне, объявил:

- Великий царь, мудрый государь и великий воитель хочет узнать имя и происхождение варвара, явившегося с послом.

Я был удивлен: царь обратил на меня внимание. Поколебавшись лишь мгновение, я отвечал вестнику:

- Меня зовут Орион, я служу Филиппу, царю Македонии.

Должно быть, на Дария произвел впечатление мой рост, вероятно, Кету на это и рассчитывал. Персы - народ высокий, но среди них я не видел равных себе. Царь и глашатай о чем-то пошептались, затем я услышал:

- Ты македонец?

- Нет. - Мне с трудом удалось спрятать ухмылку. - Я родом из племени, покоренного македонцами.

Глаза великого царя округлились. Я внутренне расхохотался, заметив прискорбную утрату величия у государя. Теперь я мог надеяться, что царь действительно поймет - сила Филиппа не в росте его воинов. При этом я невольно взглянул прямо на Дария. Наши взгляды на миг пересеклись, и он, покраснев, потупился. В то же мгновение я понял, что передо мной трус. Нам запретили смотреть ему в глаза не потому, что это могло пробудить царский гнев: царю просто не хватало отваги даже смотреть людям в глаза.

Верховный глашатай отпустил нас, с поклонами мы отступили лицом к трону на предписанное расстояние, а потом нам разрешили повернуться и идти к выходу как положено людям.

Но мы не ушли далеко. Возле огромных дверей воин-перс остановил нас.

- Посол Свертакету, варвар Орион, следуйте за мной.

Воин не был похож на перса, он был более смуглый и рослый, чем хрупкие разряженные придворные, главенствовавшие при дворе Дария. Более того, в Парсе я еще не видел такого; он мог сравниться со мной и весом, и ростом.

Шестеро столь же рослых воинов зашли сзади, и он повел нас из приемного зала под полуденное солнце.

- Куда мы идем? - осведомился Кету.

- Куда велено, - резко ответил воин.

- Так куда же это? - продолжил расспросы Кету.

- Здесь во дворце вас ждет один из рабов великого царя, тоже грек.

- Откуда ты родом? - спросил я.

Воин повернулся, одарив меня холодным взглядом.

- Какая тебе разница?

- Ты не похож на перса. Твоя речь звучит по-другому.

Тем временем мы вышли на солнечный свет к мощеной площади, отделявшей приемный зал от дворца.

- Я родом из Мидии, с высоких гор, где поклонники старой веры еще жгут свои священные огни. Мидийцы некогда покорили Вавилон и создали эту великую империю.

Голос его казался ровным и бесстрастным. И все же в нем чувствовалось раздражение и затаенная обида.

- Значит, ты из рода Кира Великого? - спросил Кету, причем это было скорее утверждение, чем вопрос. - Века миновали с той поры, когда Кир основал Персидское царство.

- Да. Сегодня мидийцы всего лишь одно из многих племен, которые объединены в царство. Но мы служим великому царю, наследнику Кира. Мы служим и помним прошлое.

Я усмотрел в этом еще один признак неурядиц в государстве. Похоже, что огромное Персидское царство прогнило изнутри. Быть может, Александр в конце концов и сумеет покорить Персию.

Но все эти мысли немедленно вылетели из моей головы, когда я увидел греческого раба, к которому привел нас мидиец.

Это был Демосфен.

- Незачем так удивляться, Орион, - сказал он. Афинянин сидел в уютном, мягком кресле. В дальнем углу роскошного помещения стояла рабыня. Посреди комнаты на столе я увидел огромную чашу с фруктами, пузатый серебряный кувшин запотел от холодного вина. Облаченный в длинное шерстяное одеяние темно-синего цвета, Демосфен явно неплохо себя чувствовал, к нему вернулась прежняя самоуверенность. А возможно, он держался так потому, что имел дело со мной, а не со вспыльчивым Александром. И все же афинянин поседел, его глаза беспокойно бегали под кустистыми бровями.

- Ты знал, что я получаю золото от великого царя, - проговорил Демосфен, откидываясь назад в своем кресле.

- Но я не знал, что ты его слуга.

- Я служу Афинам, - отрезал Демосфен, - и демократии.

- Неужели Царь Царей - сторонник демократии?

Демосфен смущенно улыбнулся:

- Великий царь поддерживает всех врагов Филиппа.

- Значит, тебя изгнали? - спросил Кету.

Улыбка грека сделалась мрачной.

- Нет еще, но друзья Филиппа усердно добиваются, чтобы собрание подвергло меня остракизму. Таков ваш царь: сулил мир и дружбу, а сам, подучив глупцов, нанес мне удар в спину.

- Почему ты послал за нами? - спросил Кету.

Словно бы вдруг вспомнив о вежливости, Демосфен указал на кресло:

- Садитесь, устраивайтесь поудобнее. Рабыня! Принеси чаши для моих гостей.

Кету сел. Я подошел к окну и посмотрел вниз. В очаровательном дворцовом садике трудились оборванные темнокожие рабы. Открылась дверь, из нее вышел мидиец со своими шестью сотоварищами.

- Почему ты призвал нас? - повторил я вопрос Кету.

- Теперь я советник великого царя... Как здесь говорят, ухо его обращено ко мне. Дарий хочет знать мое мнение. И я должен услышать предложения Филиппа из уст самого посла Царя Царей.