Не говори ты Арктике – прощай - Владимир Санин

Мы с Левой пересели в вездеход и поехали в потрясающе комфортабельном, специально для таких высоких персон приготовленном кузове, в который через шахту шел горячий воздух от двигателя. Высушили обувь и каэшки, обогрелись и… едва не угорели: Лева догадался распахнуть заднюю дверь.

Наконец показались огни Среднего, к которому мы вместо трех-четырех шли около десяти часов… И — последнее испытание: чудовищные нагромождения торосов, меж которыми машины петляли, как зайцы в лесу.

Через несколько дней мы вылетели домой.

В общем, нам повезло: Лев Васильевич, как вы знаете, отлично отдохнул, мне стал ясен сюжет будущей повести, Сидоров пообщался с друзьями, а друзья с ним; дважды заблудились — пронесло, пролив прошли, не окунувшись, случайный попутный борт в опустевшем Среднем пусть чудом, но поймали.

И — до свидания, Арктика, скоро увидимся!

КАК МЕНЯ ЗАМЕЛА «МЕТЕЛИЦА»

А теперь пришло время вернуться к самому началу этого повествования — в 1985 год.

Где это сказано, что писатель должен воспевать женскую нежность, женские прелести? Разве этого ждут женщины от писателя? То есть именно этого они и ждут, но в то же время, с другой стороны…

Подождите. Что бы подумала ваша жена, дорогой читатель мужского пола, если бы, придя с работы домой, она застала в своей квартире одиннадцать незнакомых женщин? Причем не робко и чинно сидящих за столом незнакомок, а одиннадцать хозяек, которые чистили картошку, жарили котлеты, прибирали, сервировали стол, шутили, смеялись — словом, чувствовали себя старинными друзьями дома?

Не знаю, что подумала бы ваша жена, а моя, вместо того чтобы пока что мысленно выдрать мужу последние волосы (не помню, у кого вычитал: «Волос у него осталось на одну драку»), мгновенно сориентировалась и приняла самое активное участие в застолье — о моих гостьях она была наслышана и давно хотела с ними познакомиться.

Выписка из Устава: «Команда “Метелица” — это группа целеустремленных женщин, объединенных единством взглядов, уважением друг к другу и стремлением к благородной цели — научному познанию природы и своих возможностей в экстремальных условиях».

Вот эти одиннадцать целеустремленных женщин и были у меня в гостях. Состав команды, созданной в 1968 году ее с тех пор бессменным капитаном Валентиной Кузнецовой, варьируется от похода к походу — идут те, кто хорошо тренирован и сумел вырваться в отпуск; а всего походов, где эти удивительные женщины проверяли свои возможности в экстремальных условиях, было около десятка: по тундре, по дрейфующим льдам к побережью Земли Франца-Иосифа и Северной Земле, и многие другие походы, в том числе воистину марафонский Москва — Финляндия протяженностью две тысячи шестьсот километров. Впрочем, о походах «Метелицы» много писали, и не стану повторяться.

С вышеприведенной сцены и началась наша дружба. Мы часто встречаемся, перезваниваемся, строим и обсуждаем планы, болеем друг за друга — короче, стали добрыми приятелями. Скажу больше: люблю «метелиц», всех вместе и каждую в отдельности.

Любовь — вещь невероятно субъективная, но любовь платоническую (во как меня напугала Н.) все-таки можно попытаться обосновать. Итак, я очень люблю Валентину Кузнецову и ее подруг за то, что они: а) милые, умные, интеллигентные и отважные женщины, фанатично преданные, как родные сестры, друг другу и своей идее; б) они поразительно соответствуют моему представлению о романтиках сегодняшнего дня; в) все они — не только выдающиеся спортсменки, но и личности, уважаемые специалисты: кандидаты наук, инженеры, тренеры, врачи…

«Метелица» — явление в мировом спорте исключительное, ни в одной стране такой команды нет. При всем моем уважении к легкоатлеткам, гимнасткам (особенно к гимнасткам прошлого, когда за женщин выступали прекрасные женщины, а не школьницы младших и средних классов), фигуристкам, волейболисткам и другим первоклассным спортсменкам, которыми мы любуемся по телевидению, рядом с «Метелицей» я их поставить не могу. Чтобы добиться успеха, они затрачивают немыслимо тяжелый труд — как балерины; но при этом они не рискуют жизнью (кроме несчастных случаев), не попадают в экстремальные ситуации (и слава богу, что не попадают) и, по большому счету, понемногу превращаются в примадонн спортивно-зрелищного театра. Моих «метелиц» правомернее, пожалуй, сравнить с альпинистками — и в полярных широтах, и на горных склонах с их лавинами и бездонными пропастями спортсменки обходятся без оваций: одних могут приветствовать лишь орлы, а рукоплескать другим — разве что белые медведи.

Когда финишируют в гонках лыжницы или легкоатлетки, падая без сил на руки тренеров и подруг, мы искренне восхищаемся их спортивным мужеством. Но «метелицы» совершают такие подвиги двадцать раз за двадцать дней похода! Да еще полсотни килограммов за каждой на нартах, да еще опасность, да еще пурга, ночевка на снегу в палатке, и трудно добываемая вода, и ужин, наскоро (сил-то не осталось) состряпанный на примусе…

«Метелица» доказала, что всякая дорога, которую преодолевают мужчины, доступна женщине.

«Метелица» и возникла для того, чтобы сбить спесь с мужчин, доказать им, что они с излишним самодовольством называют себя «сильным полом».

Мои «метелицы» — преданные жены и мамы, они чисты и романтичны, и заверяю вас, что это не литературная красивость — их святой принцип: «Одна за всех, все за одну»!

Вот почему я люблю «метелиц». Теперь, если я сумел вам это объяснить, пришло время раскрыть смысл названия данной главы.

Как-то жена рассказала Валентине Кузнецовой о письме, которое я получил от участниц женской команды спелеологов. Они восторженно живописали свои подземные приключения, рассказывали о сказочных красотах пещер с их сталактитами и в заключение приглашали меня принять участие в очередном путешествии. Приглашение было заманчиво: под землей мне еще бывать не доводилось (откладываю это мероприятие на отдаленное будущее), но если в приятной компании, да еще с надеждой возвратиться в мир с материалом о «пещерных людях»… Увидев, что я созреваю, жена тщательно перечитала письмо — нужно ведь понять, куда муж «намыливается», — и обнаружила там одну подробность, которая поначалу как-то ускользнула от ее внимания: возраст женщин-спелеологов колебался от восемнадцати до двадцати шести лет. До сих пор не знаю почему, но эта подробность произвела на жену огромное впечатление. Мне было настоятельно рекомендовано тонко намекнуть в ответном письме, что в моем преклонном (жена употребила это слово) возрасте прогулки по пещерам несколько утомительны. Получив ответ и, по-видимому, ужаснувшись чудовищной цифре, которую я привел, девушки от восемнадцати до двадцати шести больше на своем приглашении не настаивали.