100 великих загадок истории Франции - Николай Николаев

Условились, что место для приведения приговора в исполнение будет не площадь Гренеаль, а пространство перед Обсерваторией, менее людное место. Были тщательно отобраны солдаты взвода, получившие задание дать залп поверх головы приговоренного к смерти. Маршал должен был притвориться расстрелянным… О дальнейшем нетрудно догадаться.

Маршал падает. Разумеется, его щадят и не приканчивают последним выстрелом. С места расстрела его перевозят в лечебницу «Приют материнства», где другие сообщники подменяют мнимо расстрелянного маршала трупом неизвестного. Переодевшись и замаскировавшись, Ней покидает Париж, добирается до Бордо и оттуда направляется в США, где его уже ожидают братья-масоны, среди которых были друзья некоего Джона О’Доннела, полковника войск ополчения штата Мериленд. С этим человеком Ней, видимо, длительное время переписывался.

Так, по крайней мере, утверждает брошюра, изданная в 1946 г. К.В. Эллисоном в Северной Каролине. Автор, в свою очередь, ссылается на очерк доктора Джеймса А. Вестона, опубликованный в Нью-Йорке в 1895 г. под названием «Сомнения в казни маршала Нея».

Еще до этого, в 1891 г., в статье, опубликованной в газете «Сент-Луи Репаблик», была высказана мысль о том, что масонская ложа «Ансьен Фратернитэ» («Давнее братство») приняла участие в спасении маршала Нея. Для подтверждения своих слов автор приводит свидетельство некоего жителя Сент-Луи Джорджа Мэледи, который на встрече с Луи-Филиппом осмелился задать тому деликатный вопрос: «Установлен ли факт расстрела маршала Нея?» На это король якобы ответил, что ввиду своих высоких заслуг маршал Ней был избавлен от казни, однако он не уточнил, каким образом это было сделано.

Представляется, что примерно в это же время «на сцене» появляется Ида Сент-Эльм, современница Нея, свидетельствующая в пользу псевдомаршала, который был ее покровителем. Ее на самом деле невыразительное и бездоказательное повествование стало основой многословных мемуаров, изобилующих всяческими невероятными подробностями и публиковавшихся, как роман с продолжением, в газете. Пылкая Ида в своей хронике не высказала и тени сомнения по поводу факта спасения героя Березины.

Стоит ли продолжать сопоставлять подобные лживые заверения с категорическим их опровержением Историей, оказывая и далее услугу самозванцу? Несчастный маршал, несомненно, не смог избежать казни, даже если и предположить возможность вмешательства масонов. Приговор был приведен в исполнение среди бела дня на глазах внушительного количества свидетелей. Приговоренного к смерти, как водится, прикончили последним выстрелом.

Среди известных свидетелей фигурирует граф Рошешуар, начальник парижского гарнизона. Тело казненного оставалось на месте расстрела в течение четверти часа, затем его перенесли на носилках в лечебницу «Приют материнства», где всю ночь у его тела пребывали сестры милосердия. В полицейском отчете об этом событии говорится следующее: «Многие известные личности пришли взглянуть на тело маршала: пэры, генералы, офицеры, послы… Более 500 англичан прошли мимо тела, что заставило одного ветерана бросить злую реплику: “Не так вы на него смотрели во время битвы при Ватерлоо!”» (цитируется по Г. Велшингеру).

Что касается Веллингтона, то он никогда не выступал в защиту Нея, а после драмы 7 декабря (дня казни Нея. – Авт.) холодно писал русскому императору: «Сообщаю Вашему Величеству, что вчера утром был казнен маршал Ней. На публику это не произвело особого впечатления». Герцог де Брой (французский политик, который в 1815 г. единственный в Палате пэров выступил за оправдательный приговор маршалу Нею. – Авт.) с грустью констатировал: «Он действительно мог бы предотвратить эту жертву». Но он этого не сделал.

Причина понятна. Все остальное укрыто завесой молчания. Единственный факт, никак не дающий этому остальному кануть в небытие, который мог бы стать подлинной исторической основой для романа о воскрешении из мертвых, это именно легенда, возникшая по ту сторону Атлантики. Маршал Ней действительно мечтал бежать в Америку, в Новый Орлеан. Это подтверждают письма, захваченные у него в момент ареста в окрестностях Орийака в департаменте Ло. Ему советовали сесть в Бордо на торговое судно и, достигнув берегов Америки, договориться обо всем с именитыми жителями Нового Орлеана, которым его рекомендовал барон де Понтальба.

Выехав из Парижа 6 июля 1815 г., маршал действительно направился в сторону Бордо. У Нея, арестованного 3 августа в имении г-жи де Бессони, родственницы его жены, где он укрывался, в багаже обнаружили большой запас белья, что свидетельствовало о намерениях длительного пребывания здесь или о дальнем путешествии…

По этой хрупкой и едва различимой канве воображение американцев ухитрилось «выткать» уже известные нам гипотезы и легенды.

О промахах известной личности люди обычно с легкостью забывают, уважая его деяния и цели, которым он служил. В 1946 г., к столетию со дня смерти Питера Стюарта Нея, на кладбище в Тед-крик была возведена стела, ставшая местом трогательного и в некотором роде нелепого поклонения, поскольку остается только гадать, чью же могилу здесь оплакивают. Не вносит ясности и надпись на стеле, которая гласит следующее:

«Памяти Питера Стюарта Нея, уроженца Франции и солдата Французской революции во времена Наполеона Бонапарта. Он ушел из жизни 15 ноября 1846 года, в возрасте 77 лет».

Эта бесхитростная эпитафия дает волю фантазии.

Забытые пророчества Лафатера

Прославленный автор более пятидесяти опер, заслуживший при жизни памятник у театра Комической оперы в Париже, Андре Эрнест Модест Гретри (1741–1813) рассказал в своих «Мемуарах» об удивительном и самом горестном случае из своей жизни.

У него были три дочери-погодки: старшей —16, средней —15 и младшей – 14 лет. Однажды зимним вечером вместе со своей матерью они отправились на бал, в дом, хорошо им знакомый. Его хозяйкой была приятельница их семьи. Гретри приехал туда с опозданием, после репетиции его оперы «Рауль Синяя борода». Эту оперу ставил театр «Комеди Итальенн».

Когда он вошел, танцы были в разгаре, и его дочери привлекали всеобщее внимание. Все восхищались их красотой и скромным поведением, а жена композитора наслаждалась их успехом больше, чем они сами. Рядом с ней все стулья оказались заняты, и Гретри подошел к камину, где стоял какой-то важный с виду господин. Гретри увидел, что и он не спускает глаз с его дочерей. Но смотрел он на девушек, наморщив лоб, в глубоком и мрачном молчании. Вдруг он обратился к композитору:

– Милостивый государь, не знаете ли вы этих трех девиц?

Андре Эрнест Модест Гретри

Почему-то Гретри не сказал, что это – его дочери, и ответил сухо:

– Мне кажется, это – три сестры.

– И я думаю так же. Почти два часа они танцуют без отдыха, я смотрел на них все это время. Вы видите, что все от них в восхищении. Нельзя быть прекраснее, милее и скромнее.

Отцовское сердце забилось сильнее, Гретри едва удержался от признания, что это – его дети. Незнакомец продолжал, голос его стал торжественным, с интонациями пророка:

– Слушайте меня внимательно. Через три года ни одной из них не останется в живых!

Слова незнакомца произвели на Гретри ошеломляющее впечатление. Мрачный господин сразу же ушел. Гретри хотел было последовать за ним, но не смог сдвинуться с места: ноги не слушались его. Придя в себя, он начал расспрашивать окружающих о странном человеке, но никто не сумел назвать его имени. Одно лишь выяснилось: он выдавал себя за физиогномиста, ученика знаменитого Лафатера.

«Странное сие предсказание оправдалось, – писал Гретри, – в течение трех лет лишился я всех дочерей моих…»

Имя Иоганна Каспара Лафатера (1741–1801) сейчас забыто, так же как и созданная им физиогномика. Не вспоминают и талантливейшего из его учеников – венского врача и анатома Франца Галля, дополнившего физиогномику френологией, теорией, согласно которой можно определить характер и судьбу человека по строению его черепа.

Галль жил в Париже с 1807 г. Возможно, что именно он был тем предсказателем, имя которого безуспешно пытался узнать Гретри. Слава Галля едва не затмила славу его учителя Лафатера, т. к. френология вскоре стала более популярной, чем физиогномика.

Суть же физиогномики Лафатера сводилась к следующему. Человек – существо животное, моральное и интеллектуальное, т. е. вожделеющее, чувствующее и мыслящее. Эта природа человека выражается во всей его фигуре, поэтому в широком смысле слова физиогномика исследует всю морфологию человеческого организма. Так как наиболее выразительным зеркалом души человека является голова, то физиогномика может ограничиться изучением лица. Интеллектуальная жизнь выражена в строении черепа и лба, моральная – в строении лицевых мышц, в очертании носа и щек, животные черты отражают линии рта и подбородка. Центр лица, его главная деталь – глаза, с окружающими их нервами и мышцами. Таким образом, лицо делится как бы на этажи, соответственно трем основным элементам, составляющим душу каждого. Физиогномика изучает лицо в покое. В движении и волнении его изучает патогномика.