Скандал – не повод жениться! - Наталья Мазуркевич

– Угу, появилась острая необходимость остаться в Риентане на десять дней до прибытия следующего корабля, – призналась я, не желая вдаваться в объяснения, пока не увижу его лично.

– Ура! – От ликования Косички у меня все затряслось перед глазами. Определенно, стоит поставить ограничение на эффекты. Иначе от разговора с мамой у меня голова будет болеть не после разговора, а прямо во время оного. – Ты решила остаться погостить!

– Если бы, – хмуро ответила я. – За меня решили. Ты его знаешь, блондин, кличка рифмуется с плохим словом.

– Кики? – удивленно вырвалось у Танана. – Зачем ему это?

– Сама не понимаю, – пожала плечами я, отправляя соответствующую картинку. – Так ты мне подскажешь гостиницу? А то я сижу одинокая в космопорте, не знаю, куда податься…

– Приезжай к нам! – легко предложил Косичка, но я не хотела пользоваться предложением, стесняя прочих семейных гостей.

– Нет, Тан, – отказалась я. – Я не хочу доставлять неудобства твоим родственникам. Лучше сниму где-нибудь номер и поживу там. И ты сможешь ко мне прилетать, если захочешь, конечно. – И клятвенно пообещала: – Готова предоставить убежище на время ведения боевых действий с твоей вампирской родней.

– Это будет весьма кстати, – отстучал в чат Косичка. – Подожди меня там, я буду через час и заберу тебя.

– Я буду ждать, – заверила его я и отключилась. Что ж, одно дело сделано, но расслабляться еще не повод. Мама – вот кого я боялась волновать и радовалась, что, как человек творческий, она отвергала Сеть и не тревожилась понапрасну из-за моего канала.

Переписок по чату она не признавала, а потому я постаралась найти место потише, подключила к визору внешнюю камеру, стянула его на шею и начала набор ее номера, надеясь, что почтенная госпожа Анна Шалей окажется дома, а не в мастерской, куда инфофоны и прочие адские штучки не допускались.

Мне повезло. Матушка изволила загорать на берегу с детства известной мне «лужи». На заднем фоне слышались причитания бабушки, а папа, судя по звукам, колол дрова. Уверена, там не обошлось и без мяса: жалостливые песни котов порой перекрывали бабушкины советы подчистую.

– Мари? Ты уже вернулась? – затараторила мама, обнаружив меня на том конце Сети.

– Нет, мам, я вот что хотела сказать… – начала было я, но меня поспешно перебили, не давая вставить ни слова.

– Солнышко, ты не волнуйся, Фатика я забрала. Он жив, здоров и даже растолстел. Мы с твоим папой решили навестить бабушку с дедушкой и заодно дать Фатику погулять. Он уже ободрал обои в гостиной, – похвалилась мне мама.

Обои на даче были главным камнем преткновения в отношениях мамы и бабушки. Мама уверяла, что они изжили себя и стены требуют другой обработки, она даже была готова их расписать. Но бабушка сетовала на молодое поколение и не позволяла маме заняться домом как следует, считая, что пока висит – пусть висит. Видимо, мама решила пойти на решительные меры, раз захватила с собой тяжелую артиллерию в числе одной наглой кошачьей морды.

Фатика бабушка любила. Порой мне даже казалось, что она обожала этого хвостатого засранца больше, чем я, спуская ему если не все, то многое, чем пользовались все попавшие под бабушкино крыло домочадцы. Котик же меланхолично подрагивал хвостом и принимал новые пункты своей биографии, как и подобает настоящему аристократу, молчаливо и с исключительным достоинством на наглой, перемазанной сметаной морде.

– Мам, а вы надолго у бабушки? – спросила я, надеясь услышать срок, с лихвой перекрывающий мое отсутствие. И боги были на моей стороне. Видимо, решили компенсировать часть испытаний, выпавших на мою долю:

– На месяц-полтора, – призналась мама. – Ты, когда приедешь, сразу Фатика не забирай, дай котику хоть погулять немного. Бабушка жалуется, что котят в деревне почти нет. Одни кошки остались – котиков по домам забрали.

– Не буду, – притворно вздохнув, согласилась я с «предложением» мамы. – Не могу остаться безучастной к кошачьему горю.

– И правильно, ребенок, – похвалила мой выбор мама и, ойкнув, отключилась. Я даже не стала предполагать, что заставило ее сорваться с места и броситься на кухню, где бабушка по старой памяти перепутала духовку со стиральной машиной. И хоть бы хны одному из сообщников. Нет, на века кто-то делал. Знал бы он, сколько копий о его изобретения в бабушкином доме сломается!

После беседы с мамой на душе заметно полегчало и я немного расслабилась. За стеклом космодрома царила жизнь во всех ее инопланетных проявлениях. Текли – и в прямом, и в переносном смысле – туристы, возвращаясь на борт своих лайнеров, и только я, как последняя дура, не посетила зону беспошлинной торговли, чтобы после демонстрировать всем многочисленным тетушкам плетеные коврики ручной работы. В Риентан и любую другую точку галактики их доставляли трудолюбивые представители крупнейшего галактического объединения «Ручная работа на конвейере. Цена договорная».

Вздохнув, я перевела инфофон в режим часов, установила таймер и отправилась изучать космодром, раз уж альтернативы у меня больше не имелось. До возвращения Танана оставалось пятьдесят минут, за которые я планировала отснять хотя бы полчаса своих перемещений. Но это и к лучшему – рубрику «Космопорты» стоило обновить, ибо данный плей-лист и прилагавшиеся к нему инструкции переставали тянуть статистику, устаревая и по качеству съемки, и по актуальности изложенной информации.

Поскольку риентанцы и без моих подсказок знают, где у них находится вход и выход, а в беспошлинную зону заглядывают на выходных, я принялась делать видео для туристов и переместилась к одному из переходных коридоров. Его как раз разворачивали из-за прибывающего корабля.

СМ-317 – значилось на борту, заставляя меня вспоминать все известные марки, выпущенные Планетарным Союзом. Увы, такого среди наших изобретений не значилось. Это даже инфофон подтвердил, к которому я обратилась за авторитетным мнением. Но умное устройство знало данную модель применительно к торговому флоту Ксиера, и я едва не выругалась, когда заметила первого «туриста», покидавшего корабль.

Высокий блондин, с косой, перевязанной черной атласной лентой, бровями вразлет и резко очерченными скулами. Он прошел по переходу стремительно, не обращая внимания ни на встречавшего его начальника пограничного контроля, ни на замерших риентанцев, провожавших его долгими удивленными взглядами. Я нахмурилась: поголовье ксиерцев увеличивалось, что не могло не сказаться на общей ситуации. Возможно, из-за превышения численности будет разрешен отстрел больных особей?

Воздерживаясь от комментариев, я спиной вперед отошла от переходного рукава. Да уж, не везет мне с материалами для роликов. Только если делиться с официальными каналами министерств: другие связываться не пожелают.

Уже просматривая снятый материал, спрятавшись за колонной, я заметила, что прибывший один раз посмотрел четко в объектив, не смущаясь заглядывать мне в вырез, который как раз прикрывала камера. И теперь думай, то ли его модель камеры заинтересовала, то ли вырез, позволительный даже в школе, то ли не оставил равнодушным факт съемки.

– Могу я посмотреть? – вежливо спросили у меня, появляясь за моей спиной. Годы тренировок и трехлетнее обучение на вышке позволили сохранить мне хладнокровие, незаметно переключить дорожку и притворно отшатнуться от страшного любопытствующего, который без всяких оснований подходит к одиноким девушкам в космопорте. И где раньше были мои актерские навыки?!

– Простите? – с негодованием и толикой настороженности переспросила я, изучая блондина вблизи. У него были потрясающе красивые глаза, столь не похожие на глаза его брата. Брата?! Я с удивлением для самой себя отметила явное сходство во внешности новоприбывшего с уже известным мне ксиерцем и устало коснулась лба ладонью.

– Вы снимали, – утвердительно произнес он, требовательно протягивая руку. – Я бы хотел посмотреть, что вы успели заснять.

– Простите, если вы и попали в объектив, то можете не беспокоиться, я не выкладываю видео с людьми, которые этого не желают, – заверила я, отступая на шаг и выходя из укрытия колонны.

– Я бы хотел посмотреть, – мягко и одновременно требовательно улыбнулся, как могут только ксиерцы, незнакомец, не думая убирать протянутую ко мне руку.

– Но после этого вы вернете мне камеру и продолжите заниматься своими делами, – поставила я условие, внутренне радуясь, что данный конкретный индивид не обладает наглостью своего собрата, не дававшего и минуты на размышления, из-за чего я часто терялась при разговоре с ним.

– Идет, – кивнул мужчина.

Помедлив, я протянула ему камеру, подходя ближе и становясь рядом, чтобы иметь возможность видеть все, что он станет смотреть. Из-за моего маленького фокуса последней записью стояла вчерашняя прогулка с Косичкой. Обложкой же программа автоматически выбрала самый улыбчивый кадр. Стоит ли пояснять, что с экрана на нас смотрел ласково улыбавшийся ксиерец.