Покойники в доле - Татьяна Смирнова

Как далеко могла тянуться пещера? Этот вопрос мог стать жизненно важным. Масляный фонарь, который так обрадовал Ричмонда, давал ему в лучшем случае два-три часа. Чуть дольше могли служить свечи. На одну ночь хватит, но что, если он, спаси Господь, заблудится? Шансы выхода из сложного и разветвленного подземелья без света равны нулю, это Кларк понимал очень хорошо, не смотря на то, что в таких переделках еще ни разу не был.

Что мог знать о пещерах Ферье? Возможно, не больше Кларка, и тогда клад спрятан где-то на центральной линии, вряд ли у него хватило ослоумия углубляться в боковые штреки, рискуя остаться там навсегда. Ферье хотел обеспечить будущее единственной дочки, а не устраивать себе и своим компаньонам гробницу фараона… Но он мог быть и знатоком. Тогда клад спрятан где-нибудь на другом уровне, и ведет туда запутанная система ходов, в которых Кларку ни за что не разобраться. Из какой части Франции родом мерзавец? Ричмонд напряг извилины, и, побуждаемый древней как мир жаждой все-таки повторил подвиг студентов – умудрился вспомнить то, чего никогда не знал. Родиной знаменитого флибустьера была Бретань, местность равнинная. Конечно, мог он приобрести познания гораздо позже, скитаясь по свету, но Кларк положился на чутье: в критические моменты человек, как правило, следует привычкам, усвоенным с детства. Клад был где-то здесь. Оставалось лишь положить левую руку на стену и двигаться вперед, отмечая повороты на стенках копотью от свечи. Фонарь Ричмонд решил приберечь.

Он углубился в пещеру, полный недобрых предчувствий, и, после первой же развилки понял, что инстинкты не врут: это было одно из самых опасных предприятий в его жизни. Рисуя на стене заметный лишь ему значок, моряк оглянулся назад, и сделал неприятное открытие: вид, который открылся его глазам, выглядел совершенно иначе, чем тот, что он видел, шагая вперед. И если бы он не оглянулся, то потом, возвращаясь обратно, ни за что не узнал бы эту развилку, настолько под землей все было по-другому. Взяв эту странность на заметку, Ричмонд постановил: на каждой развилке обязательно оглядываться.

Примерно через полчаса его ждал еще один крайне неприятный сюрприз. Обычно у Кларка не было проблем с ориентированием, он всегда мог сказать, где закат, а где встает из-за горизонта созвездие Южного Креста. Заблудиться в лесу, сколь угодно густом, было для него немыслимо: скажите, каким образом это можно сделать, если сквозь кроны хоть иногда просвечивает небо, кругом деревья, а ручьи и реки подобны указателям на карте? Но после трех поворотов под углом он вдруг понял, что совершенно потерял чувство направления, и понятия не имеет, в какой стороне вход. Это стало сильным потрясением… Но все же не таким сильным, чтобы все бросить и вернуться. Пожав плечами, моряк двинулся вперед.

Из живности ему пару раз встретились летучие мыши, да раз пропел пещерный сверчок.

Через пару часов Ричмонд понял, что сошел с главной дороги и заблудился. Попытка вернуться заняла еще час. Он справился, но, глядя на тающий запас свечей, впервые испытал неуверенность в благополучном исходе своего приключения.

В конце концов, его упорство и бесстрашие, похоже, понравились здешнему пещерному богу и на нужное место он попросту наткнулся. Совершенно случайно. То, что это именно оно и есть, Ричмонд понял сразу: укрытый в глубине грот, наглухо заваленный камнями – карта, то ли слишком хитрая, то ли просто бестолковая указывала именно на него. Оставалась сущая мелочь – отвалить голыми руками всю эту гору и взять Большой Приз.

Ричмонд аккуратно затушил свечу и зажег фонарь. Пещера озарилась теплым желтым светом, стали видны мощные каменные навесы на стенах, высокие, нервно изломанные своды грота, уходящие в темноту коварные штреки.

Стена из камней выглядела солидно и могла внушить к себе уважение даже у такого человека, как Кларк. Нечего было и думать процарапать ее ногтями. Эх, если бы у него был порох. Скорее, подошел бы бочонок.

Вспомнив о том, сколько бочонков пороха пошли на дно вместе со злополучным «Конем» Кларк скрипнул зубами. Ну вот какая от них польза на дне морском? И что стоило догадаться хоть один прихватить с собой в шлюпку, ведь проходил же мимо! Пустое… С таким же успехом этот порох мог бы лежать в Лондоне, или на Луне.

Но было бы глупо, пройдя так много, потерять корабль, разгадав загадку карты, отыскав в хитросплетениях подгорного лабиринта нужное место, просто повернуться и уйти. Сейчас он не думал о возвращении. Не думал, как сможет вырваться с острова. Золото! Его мысли были заняты только Большим Призом.

При свете фонаря еще раз внимательно обследовав каменный завал Кларк сообразил, что стены пещеры не везде одинаковы. В основном они представляли собой несокрушимый монолит, но кое-где влага размыла в них трещины. А на самом краю преграды он увидел довольно широкую трещину. Кларк поднял фонарь выше.

– О, боги! – улыбка радости исказило его лицо.

Фортуна улыбнулась ему в ответ. Эта часть стены была явно рукотворной – камни закрывали проход, но трещина несколько развалила кладку. Отставив фонарь Ричмонд принялся за дело. Камни в основном были не велики, вполнее под силу даже одному мужчине. И все же у него ушло не менее часа, на то, чтобы расширить щель.

Он оттер пот со лба и довольный своим упорство, лицезрел достаточно широкую щель, чтобы суметь пройти. Ричмонд подхватив фонарь стал протискиваться вперед.

Он был здесь. Большой Приз – легенда Карибского моря, клад старого Ферье, приданое его без вести пропавшей дочери. Пять тяжелых, дубовых, окованных железом сундуков. Стояли себе у стеночки столько лет, и, без сомнения, простояли бы хоть до греческих календ. Ричмонд без сил опустился на один из них. Только сейчас он сообразил, как посмеялась над ним судьба. Он все нашел, всех опередил, он победил, но победа оказалась пирровой. Сундуки были слишком тяжелыми. Даже самый маленький из них Ричмонд не смог бы забрать с собой.

От жестокого разочарования этот бесстрашный человек заплакал. Он плакал долго, взахлеб, размазывая по щекам грязь и пыль: так плачут несправедливо обиженные дети, которым на ярмарке не достался леденец на палочке.

– Добро пожаловать, Рик. Рад приветствовать тебя на борту моего нового корабля.

Волк сидел на пустом бочонке, свесив ноги в высоких морских сапогах с видом владетельного монарха на троне. Сзади толпились особо приближенные, свита. А еще дольше, у грота, прижавшись к нему спинами, полулежали два матроса Рика. Они были мертвы. Зарублены насмерть. Ирис помнила их имена. Один из них – седой морской бродяга Тревис три месяца назад заметил ее в воде и стал ее первым другом на «Фортуне». Эти двое лежали в кольце врагов, дорого заплативших за их жизни. Смотреть в ту сторону было мучительно, но Ирис заставила себя все разглядеть и все запомнить: застывшие глаза мертвецов, пятна крови на палубе, и сундуки с проклятым золотом, и довольные улыбки тех, кто остался в живых, больше похожие на гримасы. Потом она перевела взгляд на Рика, прикрученного к фоку. Сейчас капитан казался ей как никогда близким. Он не смотрел ни на нее, ни на Волка. Рик разглядывал толпу пиратов и, похоже, что-то соображал про себя.