Скользящий странник (сборник) - Олег Рой

– Хорошо, я скажу… Послушай, Марина, да хоть кто он, этот твой Боря? У него фамилия есть? Может, он жулик? – взывала к разуму старшей сестры Маша.

– Это ты никогда не могла отличить конфетку от дерьма, моя дорогая сестричка, а я могу – уж поверь моему опыту. В общем, чао! Буду звонить! Да, и маме соври что-нибудь. Ну, типа съемки тут у меня, ладно? А я вернусь через десять дней – сама все расскажу. А то иначе пока я вам всем объясняю, что мне можно, а что нельзя, мой Боря с кем-нибудь другим на Мальдивы улетит. Все, чмоки-чмоки, сестричка!

«Переигрывает. Фальшивит. Берет темпом. И не слышит партнера», – привычно оценила Маша. И сообразила, что рассказать сестре о своем знакомстве с Онисимовым она не успела – впрочем, как всегда. Слушать Марина не умела.

Подумав, Маша разыскала визитку и набрала Онисимова. Теперь у нее есть повод позвонить! С замиранием сердца она слушала гудки и совсем уже было приготовилась повесить трубку – как же, будет он отвечать на звонки с незнакомых номеров, – когда наконец услышала его голос.

– Владимир Иванович, я по поводу Марины! – от волнения забыв поздороваться, зачастила Маша. – Она просила сказать, что не сможет у вас сниматься.

– Она назвала причину? Просила мне что-то передать? – сухо осведомился режиссер, и Маша еще больше испугалась этой интонации, почувствовав себя глупой девчонкой, которая лезет во взрослые дела.

– Н-нет… То есть да… Ей очень понравился сценарий, и она мечтала бы с вами и дальше работать. Но, в общем, она уехала с каким-то знакомым… Она его любит.

– Любит – не любит, плюнет – поцелует, к сердцу прижмет – к черту пошлет… – задумчиво пробормотал режиссер и неожиданно добавил: – Ну и хорошо. Все, стало быть, по сценарию… А я рад вас слышать, Машенька. Вы что, у Марины за секретаря?

– Нет, просто так получилось, – зачем-то соврала Маша. – Владимир Иванович, а можно у вас совета попросить? Марина просила меня от ее имени отказаться от съемок в сериале, послезавтра они должны начаться. Кому я должна позвонить – помрежу или директору? Или продюсеру? Или вообще лучше не звонить? Я боюсь, они ругаться будут!

– Прелестное дитя, не надо ничего бояться! – насмешливо посоветовал Онисимов. – Давайте так: скажите, куда за вами заехать вечером, и мы все это обсудим не по телефону. Я готов вам помочь по мере сил.

– Ой, спасибо вам огромное! – рассыпалась в благодарностях Маша, которая и в самом деле была на седьмом небе от счастья.

Она положила трубку и принялась вихрем носиться по квартире, как попало распихивая вещи. К черту уборку – надо успеть привести себя в порядок! А что надеть? Если он опять поведет ее в такое место, где она будет стесняться своей одежды? Хотя… Марина же уехала! Так что весь ее гардероб к услугам ее секретаря и домработницы. Маша распахнула створки огромного, во всю стену шкафа и замерла, как художник перед чистым холстом.

Если бы она могла видеть в это время Онисимова, то была бы весьма озадачена: Владимир сидел, задумчиво постукивая телефонной трубкой. Перед ним лежал глянцевый журнал с фотографией Марины Винецкой на обложке. Марина улыбалась призывно и лукаво, а ее бирюзовое платье из тонкой струящейся ткани детально обрисовывало великолепную фигуру, не скрывая ни миллиметра ее достоинств. Вот по этой обложке он и постукивал телефонной трубкой.

– Ай да Борька, ай да сукин сын! Не зря хлеб ест. А она его любит! Скажите, пожалуйста, кто бы мог подумать… Нет, голубушка, ты любишь деньги. Что ж, посмотрим, кто кого переиграет, – пробормотал Онисимов себе под нос и вдруг длинно и замысловато выругался, оттолкнув от себя журнал с улыбающейся Мариной.

– Владимир Иванович, здравствуйте! Так что мне делать? – кинулась к Онисимову Маша, едва он возник на пороге Марининой квартиры (приглашать его к себе в Бибирево Маша постеснялась, да и родители, как назло, вернулись с дачи). – Завтра у Марины начинаются съемки, с восьми утра и на целый день – что я должна им говорить?

– Машенька, не волнуйтесь, дорогая. Во-первых, вам очень идет это платье, оно создает образ – поздравляю вас! – Онисимов отступил на шаг, чтобы лучше рассмотреть Машу. – Просто великолепно! И именно этот цвет, вы абсолютно правы, – к вашим волосам. Если позволите, я бы посоветовал вам собрать волосы в узел, у вас великолепная линия плеч и шея, я это заметил еще вчера. Во-вторых, было бы просто грешно такую красоту прятать от людей. Так что мы сейчас с вами поедем к моим друзьям, я приглашен на день рождения, а вы будете играть роль дамы моего сердца. Вы справитесь?

– Я… да, – закивала Маша, совершенно не уверенная, что справится с такой сложной миссией – играть близкую знакомую знаменитого режиссера в компании его друзей. – Я постараюсь.

– Машенька, вы просто прелесть! – Онисимов поднес к губам ее руку, отчего Маша смутилась еще больше – маникюр она делала сама, на салон не было ни времени, ни денег. – Не волнуйтесь, вы там всех затмите, я вам обещаю. А в-третьих… Я вижу, дорогая моя, как вы переживаете за сестру – по нынешним временам это такая редкость. Так вот, скажу вам по секрету, что на этой вечеринке должен быть кое-кто из съемочной группы сериала. Одним словом, мы уладим все спорные вопросы на месте. Кстати, почему Марина сама не может позвонить на студию?

– Она… ну… – Маша замялась, не зная, имеет ли право рассказывать о Марининых тайнах. Но ведь сестра и не просила ее ничего скрывать! – Она сейчас в Стамбуле, а потом улетает на Мальдивы – наверное, у нее роуминг дорогой.

– Машенька, вы само очарование! – опять умилился режиссер. – У вас золотое сердце и совершенно детская наивность. Редчайшее на сегодняшний день сочетание. Стиль Янины Жеймо, честное слово. Вам бы Золушку играть. Но вы слишком сексапильны для детского кино. Как? Вам никто еще не говорил об этом? Какое упущение! Вы, кажется, оканчиваете РАТИ? Что играете в дипломном? А кто мастер вашего курса?

Не прерывая поток болтовни, Онисимов галантно помог Маше одеться, они спустились, сели в машину и под аккомпанемент приятной музыки карета марки «Ауди» повезла нашу Золушку на обещанный бал.

Разумеется, он проходил во дворце, как и положено настоящему балу. Во всяком случае, загородный дом, куда Онисимов привез Машу, не уступал сказочному дворцу ни размерами, ни убранством. Они изрядно опоздали, все гости уже сидели за роскошно накрытым столом и встретили Онисимова бурей приветственных возгласов – было видно, что он здесь свой человек. «Винецкая, ваш выход!» – шутливо шепнул ей на ухо Онисимов и, обняв за плечи, слегка подтолкнул вперед. Пробираясь на отведенное им место, Маша ловила на себе заинтересованные взгляды мужчин и колкие, неприязненные – женщин. Но Маша на этот раз и не думала смущаться – наоборот, эта главная (пусть и на минуту) роль пришлась ей по вкусу. К тому же она была под защитой своего спутника, который – о, это она поняла сразу – был здесь отнюдь не последним человеком. Маринино платье сидело как влитое. Поднятые вверх и заколотые в узел волосы заставляли по-балетному прямо держать спину и не опускать подбородок. Со стороны можно было подумать, что новая знакомая известного плейбоя Онисимова не только хороша собой, но и знает себе цену.

Онисимов обращался с ней подчеркнуто галантно, и к середине ужина во взглядах сидевших рядом красоток Маша не без удовольствия ловила оттенки зависти. После ужина к Онисимову и Маше стали подходить, знакомиться, спрашивать.

– Актриса Винецкая, Мария, – подчеркивая имя, с удовольствием представлял ее Онисимов. – Моя протеже. Восходящая звезда экрана.

– То-то я и смотрю – Мария, значит, Винецкая, – с интересом протянул один из подошедших к ним мужчин – высокий, налысо бритый, очень похожий на своего знаменитого отца, народного артиста СССР. – На Марину вроде похожа, но не она. А то я думал – опять ты, Вовка, скотина такая, у меня из-под носа девушку увел. Нам завтра съемки начинать, а ты с моей актрисой тут режим нарушаешь. Ну, раз не моя, то, так и быть, нарушайте.

Он уже направился было к столику с бокалами и фруктами, но Онисимов вдруг схватил его за руку и потащил за горшок с огромным растением, возле которого стояли они с Машей.

– Куда пошел? Поговорить надо! Мы, можно сказать, только ради тебя и пришли. Сдался нам твой именинник, сам понимаешь – много чести.

– Вовка, там всю выпивку разберут, – возмутился было лысый, но Онисимов был настроен решительно.

– Так, слушай, дорогой. Завтра у тебя начинаются съемки. Так вот, имей в виду – они у тебя завтра не начинаются.

– Почему? – заинтересовался лысый, забыв о выпивке. – Откуда такие данные? От Господа Бога?

– Скорее от черта, – хихикнул Онисимов. – Марина твоя загуляла…

– Она уехала! Почему вы… – возмутилась было Маша, но ее, разумеется, никто не стал слушать.