Сотрудник ЧК - Александр Лукин

На ней было белое платье, перехваченное в талии широким бархатным кушаком. Коса толстыми кольцами оплетала голову. В серых сумерках теплого осеннего вечера Дина казалась совсем невесомой. Подхвати такую на руки — и не почувствуешь тяжести…

— Заходите, — сказала она, отворяя калитку, — я очень рада, что вы пришли.

Дом стоял на отлогом берегу Конки. Был он о шести окнах по фасаду, с большим двусторонним мезонином и железкой кровлей. Как и все зажиточные дома в Алешках, его окружал сад. Яблони, черешни и вишни росли вперемежку с многолетними акациями и сиреневыми кустами.

— Хотите, погуляем? — предложила Дина. — Вечер теплый…

Мимо беседки, с которой свисал увядший плющ, она привела Алексея к низенькой бревенчатой изгороди в глубине сада. За изгородью лежал заливной луг и текла Конка. У самой воды виднелась купальня — свайные мостки и дощатая будка с односкатной крышей. Вода чуть розовела, отражая непомеркшее еще небо. За рекой подымались темные ивовые кущи речных плавней. Воздух был тих, недвижен. Откуда-то доносились переборы гармошки.

Дина легко вскочила на изгородь и уселась на поперечном бревне.

— Вот здесь мы живем, — сказала она. — Вам нравится?

— Очень нравится.

— Я люблю наш сад: тишина, никого нет. Папа хотел расчистить его от кустов, проложить дорожки, он называет это «навести порядок», но я не дала, так лучше, правда?

— Пожалуй…

— Еще хорошо, что все уцелело, — говорила Дина. — Нам просто повезло. Когда-то я очень огорчалась, что мы живем не на главных улицах, а теперь это счастье. Нас ни разу не «уплотняли» никакими воинскими постоями. К тому же мы с папой работаем на почте, мы ведь труженики, а не буржуи! — Она весело засмеялась, запрокидывая голову. — Вот и уцелел сад. Я люблю приходить сюда одна…

«И с офицериками!» — подумал Алексей. Он всеми силами старался не поддаться тревожному обаянию этой девушки, и вечера, и сада…

— Весной здесь просто изумительно! — продолжала Дина, раскачиваясь на бревне. — Знаете, когда цветут ивы, кажется, будто воздуха вовсе нет, один аромат. Вы бывали в Алешках весной?

— Бывал.

Дина сделала кислую гримаску:

— Что вы все «бывал», «пожалуй», будто других слов нет? Утром вы были разговорчивей!

Алексей смущенно почесал затылок:

— Видите ли… я… мне так давно не приходилось разговаривать с людьми вроде вас, что… я боюсь что-нибудь такое ляпнуть… не к месту.

— Какой вы глупый!.. — Дина всплеснула руками и тотчас опять схватилась за бревно, чтобы не упасть. — Простите меня! Да говорите, пожалуйста, что угодно!

Вы уж, наверно, думаете «про меня: вот болтунья неуемная! А я ведь серьезная, Алексей, это только кажется! Алексей… Можно, я вас буду звать Алешей? Можно? Алеша. Алешка в Алешках — ужасно смешно! — и она снова захохотала. — Холодно становится. Пойдемте, я вас буду чаем поить!

Дина соскользнула на землю и, схватив Алексея за руку, потащила к дому.

В окнах было темно.

— Мои уже спят, — предупредила Дина, — они рано ложатся. Сейчас пойдем наверх, там моя обитель…

По темной лестнице Дина провела Алексея в мезонин. Здесь было две комнаты: в меньшей — спальня, большая— для гостей. В этой, второй, комнате Дина раздернула занавески на окнах, зажгла пузатую керосиновую лампу под синим абажуром, стоявшую на круглом столике, и придвинула его к низкой, обитой плотным зеленым плюшем кушетке.

— Садитесь вот сюда, Алеша, к огоньку, — пригласила она. — И пожалуйста, не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома. Сидите, привыкайте и ждите меня. Я сейчас…

Она выпорхнула из комнаты и застучала каблучками по лестнице, оставив Алексея удивляться обстановке, в которую он попал.

В комнату Дины снесли, по-видимому, все самое ценное в доме: большие, как шкаф, часы с медными гирями, похожими на снарядные стаканы, кушетку, ковер, два глубоких кресла, фисгармонию, на которой лежали ноты и толстые тома «Чтеца-декламатора», Над фисгармонией висела гитара с красным бантом на грифе. Рядом с нею — портрет Дины: глаза мечтательно устремлены в пространство, пальцы задумчиво перебирают кончик косы.

Алексей встал с кушетки и внимательно всмотрелся в фотографию. Кто она, эта девушка? Неужели враг? Что-то южное, нерусское в лице. Смуглая, нервные ноздри… Да, Соловых попался недаром! Кстати, она ни разу не вспомнила о нем. Положим, это еще можно понять. А офицеры? Может быть, ее отношения с ними и в самом деле не шли дальше простого знакомства, ухаживаний и тому подобного? А его «письмо», которое она вскрыла и прочитала?

На лестнице забарабанили каблучки. Дина вошла с двумя тарелками в руках. Алексей сидел на кушетке, где она его оставила.

— Знаете, — обескураженно сказала Дина, — самовар уже остыл. Но зато я принесла маминого печенья и яблок из нашего сада, самых вкусных.

— Вы это зря! Мне даже неловко, — произнес Алексей.

— Глупости! — Дина поставила тарелки на столик. — Ешьте, вы такого печенья еще не пробовали. Ну, берите же!

Она всунула ему в руку румяный рассыпчатый пряник с маковыми узорами, взяла с тарелки яблоко и прыгнула в кресло.

— Ну как, освоились немножко? — спросила она. — Правда, у меня неплохо?

— Даже очень… Я бы сказал, совсем, как раньше. Будто все на свете в полном порядке.

Действительно, в этой уютной комнате с занавесками, гитарой и удобной мебелью и впрямь можно было забыть, что идет война, что еще вчера только в десяти верстах от Алешек был перехвачен кавалерийский рейд белых, что через городок непрерывно движутся войска, стягиваясь для удара по Врангелю. Где-то далеко за пределами тихого мезонина остались ЧК, товарищи, Брокман, Маруся, хранящая в лямке дешевого сарафана кулечек страшного яда — защиту от девичьего позора… Перед Алексеем сидела девушка, такая непохожая на Марусю, что казалась совсем из другого мира, смотрела томно, загадочными синими глазами, и что-то тревожило в ней, что-то одновременно притягивало и заставляло постоянно быть начеку.

— Интересно вы сказали: «Как раньше»! — говорила она. — Мне и самой так кажется. Придешь вечером с почты и словно отодвигаешься на три года назад. Здесь, как на острове: кругом бушует, ревет, а у меня тихо. Какая-никакая иллюзия нормальной жизни. — Она вздыхала. — А работать приходится… Кстати, увидя вас, я подумала: такое интеллигентное лицо и — красный солдат, даже не командир! Впрочем, надо сказать, вы отлично освоились среди таких, как эти ухажеры с чубами и бантами. Как вы его осадили! Просто чудно! А вы знаете, они могли что-нибудь такое сделать с вами, у меня даже сердце упало! Вы смелый!