Богословие творения - Коллектив авторов

Различие и разрешение К счастью, есть другое решение проблемы. Основания для такого решения были заложены Эндрю Александером, который несколько лет назад высказал мысль о том, что «хотя действительно все люди произошли от Адама, тем не менее у человеческого рода был широкий источник»[335]. В основе теории Александера лежит разграничение между человеком как теологическим видом и человеком как биологическим видом, хотя он не формулирует это в данных терминах. От этих двух понятий следует также отличать (чего Александер не делает) то, что можно назвать философским видом.

Биологический вид представляет собой популяцию скрещивающихся особей.

Философский вид – это разумное животное, то есть, природный вид, характеризующийся способностью к концептуальному мышлению, оценке, рассуждению и свободному выбору. Святой Фома Аквинский говорит, что для разумной деятельности необходимо тело определенного рода, но одного его недостаточно. Для разумной деятельности требуется также разумная душа, которая есть нечто большее, чем способность какого-либо телесного члена, и которая, следовательно, может появиться в каждом отдельном случае через творческий акт Бога[336].

Теологический вид, экстенсионально, – это собрание индивидов, которым уготована вечность. В Катехизисе Католической церкви говорится: «Бог сотворил человека по образу Своему и даровал ему Свою дружбу»[337]. Необходимым условием такой дружбы, вероятно, является разумность человека. Однако не ясно, является ли предложение этой дружбы логическим следствием разумности. По-видимому, это предложение (которое само по себе уже теологически выделяет данный вид) – это отдельный, свободный акт Бога, возможно, требуемый в силу Его благости, но ни в каком другом смысле не необходимый. В любом случае это два отдельных атрибута человечества, которые, по крайней мере концептуально, отличаются друг от друга.

Важно проводить различие между понятием биологического вида и понятием теологического вида, так как они не со-экстенсивны. Две особи, одна являющаяся человеком в теологическом смысле, а другая нет, оставались членами одного и того же биологического вида при условии, что они могли производить способное к размножению потомство. Хотя с богословской точки зрения было бы ошибочно исключать кого-либо из ныне живущих членов данного биологического вида из философского или теологического вида человечества (то есть думать, что они не обладают разумной душой или что они не включены в число тех, кому Бог предложил свою дружбу), не может быть никаких богословских возражений против того, чтобы предположить, что один (или два) члена доисторического, биологически (то есть генетически) человеческого рода были выделены из остальных и наделены достаточным отличием, чтобы составить новый теологический вид, например, получив разумную душу и бессмертие.

Согласно теории Александера, материальным условием для этого одушевления было появление подходящего тела (что делает данную теорию совместимой с требованиями гиломорфической философии). С генетической точки зрения он рассматривает такое тело как результат решающей конечной мутации. По его мысли, эта мутация перешагнула философский или богословский критический порог, но не установила биологических барьеров для репродукции, то есть не привела к появлению нового биологического вида (новой популяции организмов, не способных к межвидовому скрещиванию с оставшейся частью более крупной популяции, среди которой они появились). Если ген, содержащий эту новую черту, был доминирующим, данная черта должна была быстро распространиться; при этом могла исчезнуть не только теологически дочеловеческая раса (особи, гомозиготные ввиду отсутствия этого нового гена), но даже и сам старый аллель. Следовательно, все когда-либо жившие «теологические» люди, а также все ныне живущие биологические люди могли произойти от общего предка, первых (теологических) мужчины и женщины, соответствующим нашим знаниям о популяционной генетике образом.

Я считаю, что предложенное Александером разграничение человека как биологического вида (популяции особей, способных к скрещиванию) и как философского и теологического видов является ключом к решению проблемы, но его упор на генетику (решающую мутацию), возможно, неуместен. Из-за этого ему приходится постулировать не невозможное, но крайне маловероятное совпадение – два случая одной и той же мутации (один у мужчины и один у женщины) должны были произойти приблизительно в одно время.

Гиломорфическая философия, понимание соотношения тела и души в которой полностью соответствует библейскому, подразумевает наличие тела, приспособленного к способностям, которые дает душа. Разумная душа не могла воплотиться в теле рыбы или

даже обезьяны. Тем не менее, поскольку разумная душа есть нечто большее, чем способность какого-либо телесного члена, она не может быть необходимой принадлежностью какого-либо вида тела, и a fortiori человеческого. Поэтому предложенная Александером взаимосвязь мутации и очеловечивания представляется слишком тесной. Определенная телесная форма (и a fortiori определенная мутация) может быть необходима для очеловечивания, но ее одной недостаточно, что, несомненно, признал бы Александер. Для очеловечивания требуется присутствие сотворенной разумной души. Следовательно, сама по себе мутация в реальности имеет гораздо меньшее отношение к очеловечиванию, чем это следует из теории Александера.

Предложенное Александером различие можно использовать таким образом, что оно послужит разрешению противоречия, но при этом не повлечет за собой проблем, возникающих из-за его взглядов. Для начала можно предположить существование популяции из приблизительно 5000 гоминидов, во многом похожих на людей, но лишенных способности к мышлению. Из этой популяции Бог избирает двух и наделяет их разумом, создав для них разумные души и одновременно одарив их теми сверхъестественными способностями, которые составляли первородную праведность. Только существа с разумной душой (при наличии или отсутствии сверхъестественных даров) являются истинными людьми. Однако первые два теологических человека употребляют во зло свою свободную волю и совершают (первородный) грех, вследствие чего они утрачивают сверхъестественные дары, но не предложение божественной дружбы, благодаря которой они остаются теологически (а не только философски) отличными от своих только биологически предков и родственников. У этих первых в истинном смысле людей также появляется потомство, которое продолжает в какой-то степени скрещиваться с неразумными гоминидами, среди которых они живут. Если Бог наделяет каждого индивида, имеющего хоть одного мыслящего родителя, собственным разумом, то при умеренно успешном репродуктивном цикле и умеренном селективном преимуществе популяция из 5000 неразумных гоминидов может быть за три столетия вытеснена популяцией людей в философском (и, если эти два понятия экстенсионально равнозначны, теологическом) смысле. В ходе этого процесса все, с теологической точки зрения, люди произошли бы от единой первой пары (в том смысле, что эта пара была среди их предков), при этом «бутылочного горлышка» в популяции вида никогда не случалось.

Этот сценарий соответствует и данным генетики и богословской доктрине (если она таковой является) моногенеза, потому что он делает две вещи. Во-первых, он проводит различие между истинными (то есть разумными) людьми и их генетически человекообразными, но не разумными родственниками. Во-вторых, он показывает, что для богословской доктрины моногенеза требуется лишь наличие у всех людей первой пары среди их предков, а не того, чтобы все родословные линии фамильного древа каждого отдельного человека сводились к единой первой паре. У них (и у нас) могут также быть даже те несколько тысяч предков-гоминидов, на которых, по словам Айалы, указывают данные генетики.

Эта теория является моногенетической в отношении людей в богословском понимании и полигенетической в отношении биологического вида. Таким образом, различие разрешает противоречие.

Возражения и ответы Разрешите кратко рассмотреть четыре вопроса, в которых заключены все возможные возражения.

Во-первых, не оскорбляет ли эта теория чувств благочестивых верующих? Конечно, следствием моей точки зрения может быть тот факт, что наши ранние предки были грешниками: они продолжали скрещиваться с дочеловеческими особями, которые хотя и не принадлежали к другому биологическому виду, но и людьми в полном смысле слова не являлись[338]. Совершаемый при этом грех скорее относился бы к промискуитету – беспорядочным половым связям, чем к скотоложеству. Но мысль о том, что наши предки были грешниками, вряд ли может быть возражением против данной теории. Подтверждением этой мысли служат все четыре великих эпизода протоистории человечества из Книги Бытия – грехопадение, убийство Каином Авеля, Всемирный потоп и Вавилонская башня. Катехизис Католической церкви говорит об этом так: «После первородного греха истинное “нашествие” грехов наводняет мир»[339].