Спецкоманда SEAL. Абордаж - Кейт Дуглас

— Готов, — сказал Николсон. — Удачный выстрел, Мэджик.

— Один, — откликнулся тот. — А где же двое оставшихся ублюдков?

00.02 (21.02 по Гринвичу)

Яхта «Белуга».

Индийский океан, в 230 милях к юго-востоку от Масиры.

Маккензи сделал знак рукой сначала Хиггинсу с Эллсуортом, потом Роселли с Гарсией. «Вы двое — туда, вы — туда!» Док Эллсуорт кивнул и нырнул, подняв пистолет, в первую дверь. Конечно, «Белуга» относилась к яхтам класса «люкс», но тем не менее коридор ее был узковат, особенно если учесть забивших его шестерых Котиков, да и тела трех убитых иранцев не делали его просторнее.

В коридор выходило несколько дверей. Большая передняя каюта напротив салона принадлежала владельцу яхты. Дверь была распахнута — отсюда на нижнюю палубу врывалась носовая штурмовая группа Маккензи. Еще четыре каюты располагались попарно по обе стороны коридора, который ближе к носу переходил в трап, ведущий на нижнюю палубу, — там находились кубрики экипажа, кладовые и машинное отделение.

Две открытые каюты пустовали — одна из них служила радиорубкой, вторая, судя по всему, спальней для иранцев. Двери двух дальних кают были заперты. Маккензи знаками отдал последние распоряжения. Док и Профессор заняли позицию у левой двери, Гарсия и Роселли — у правой. Только что Николсон сообщил по радио об убитом на палубе и предупредил, что еще один танго, возможно, находится в каюте по правому борту.

Пугач и Проф обеспечивали прорыв, поэтому вместо пистолетов держали в руках дробовики. Два оглушительных в узком пространстве коридора выстрела слились в один. Тонкие фанерные двери кают проектировались скорее для создания иллюзии изолированности, не более. Картечь разнесла их вместе с замками в щепы.

Роселли нырнул в правую каюту, сжимая свой «смит и вессон» обеими руками; луч лазера плясал в темном помещении смертоносной рапирой. В дальнем углу, у открытого иллюминатора стоял иранец, нацелив на дверь Г-3.

Выстрел дробовика, град щепок и прочих обломков заставил его отвернуться, и это спасло Роселли — тот открыл огонь с секундной задержкой. За эту секунду Роселли упер красную точку лазера в грудь иранцу, и в ту же самую секунду один из двух других находившихся в каюте мужчин — долговязый человек в легкой куртке-сафари — бросился к двери.

Роселли не стрелял: заложник оказался как раз между ним и иранцем. И тут огонь открыл солдат. Очередь, предназначавшаяся Роселли, ударила в потолок, перегородку и в спину заложника. Тот упал, и вот тогда Роселли всадил в иранца одну за другой три пули, отшвырнувшие того к иллюминатору.

Док ворвался в противоположную каюту почти одновременно с тучей щепок от разнесенной выстрелом Хиггинса двери. В каюте находился только один иранец — он стоял, прикрываясь высокой блондинкой в синих слаксах и топике. Левой рукой он с такой силой сжимал ее горло, что та не могла даже крикнуть, беспомощно пытаясь разжать тонкими пальцами его стальную хватку; «Кольт» в правой руке прижимался дулом к ее виску.

— Аслехетандра бияндавзид! — срывающимся от страха голосом крикнул он. — Гуси конид ва илав мизанам!

За точность перевода Эллсуорт не ручался — фарси он не знал, не считая нескольких заученных фраз сугубо утилитарного характера. Однако смысл до него дошел. Что-то вроде «брось оружие, иначе стреляю!» Фраза в духе Дикого Запада.

— Полегче, дружок, — произнес Эллсуорт, шаря глазами по маленькой каюте. На единственной кушетке сидели, прижавшись друг к дружке, еще две женщины. — Тебя никто не тронет. Азьяти бех шомав намиразад!

Выражение видимой Эллсуорту части лица иранца сменилось с отчаяния до полного обалдения. Пистолет у виска блондинки не шелохнулся, но сквозь пышную гриву ее волос проглядывалось теперь полголовы бандита. Док изменил прицел всего на долю градуса, и красная точка лазерного прицела уперлась прямо в лицо бедолаги. Иранец дернулся, возможно, от слепящего луча, попытаясь получше спрятаться за девицу. Док еще подвинул лазерный луч — теперь он ударил в ее волосы.

— Таслим Шавид! Сдавайся!

— Э?

Док нажал на спуск — пистолет фыркнул, выплюнув пулю сквозь волосы блондинки точно в левый глаз иранца. Солдат опрокинулся на спину и упал прямо на кушетку к двум женщинам. Блондинка застыла, зажмурясь и визжа на предельной громкости.

— Черт, — сокрушенно произнес Док. — Я и не думал, что у меня так плохо с произношением...

Блондинка замолчала, открыла глаза и, разглядев своего спасителя, завизжала снова.

— Все в порядке, — произнес он громче. — Все в порядке! Мы американцы.

— Американцы! — одна из женщин, сидевших на кушетке, бросилась к нему и схватила за руку. — Слава Богу. Американцы!

Две другие, немного придя в себя, присоединились к ней, окружив Дока.

— Левая каюта — чисто! — доложил он, отбиваясь от женщин. — Убрал одного танго.

— У меня тоже один танго снят, — сообщил на том же канале Роселли. — И один заложник. Док, ты нам здесь нужен!

— Иду, Клинок, — чтобы выбраться из каюты, Доку пришлось растолкать женщин. — Все в порядке! Спокойно, леди! Мы вас скоро отсюда вытащим.

Грохот вертолета приблизился к яхте.

00.08 (21.08 по Гринвичу)

Яхта «Белуга».

Индийский океан, в 230 милях к юго-востоку от Масиры.

— Дом Прерий, говорит Простыня, — вызвал Мёрдок. Оставив пленного под охраной, он вышел на верхнюю палубу и через спутник попробовал выйти на «Нассау». — Дом Прерий, я Простыня, прием!

Он молча подождал, но в наушниках, кроме треска атмосферных помех, не слышалось ничего. Вертолет ходил кругами, оберегая яхту от иранских патрульных катеров и других непрошеных гостей. На самой яхте Сойка, имевший неосторожность похвастаться Мёрдоку умением ходить под парусом, стоял у штурвала. Маккензи, Хиггинс, Роселли и Фернандес, стоя на палубе, прикрывали подходы к судну.

Воцарилась тишина, если не обращать внимания на приглушенный стрекот вертолета. Ближайшие к ним иранские суда, милях в трех отсюда по курсу, не проявляли интереса к суете вокруг гринписовской яхты. Непрерывные облеты эскадры американскими вертолетами принесли свои плоды: «Ирокез», без всякого сомнения, появился на экранах иранских радаров, но те не придали этому особого значения.

И, похоже, они не обеспокоятся до тех пор, пока не заметят, что с «Белугой» что-то не так: резко сменился курс, идет на встречу с американским кораблем...

— Простыня, я Дом Прерий, — наконец вышел на связь «Нассау». — Позывные Отель Альфа один-девять-один.

— Понял. Позывные Виктор Индия один-один-три.

— Порядок, Простыня. Докладывайте.

— Дом Прерий, объект под контролем, повторяю, объект под контролем. Снято четырнадцать танго, один «язык». Один заложник погиб при захвате, один пропал без вести.

Мёрдоку никак не удавалось отделаться от терзавших его угрызений совести — с момента, когда он узнал о смерти Пола Брендиса. Захват яхты Котики провели быстро и профессионально — через сорок секунд после того, как Мёрдок снял рулевого, на борту «Белуги» остался только один живой иранец; потерь среди Котиков не было. Из находившихся на борту заложников все три женщины, Руди Колер и четверо его матросов остались целы и невредимы.

Блеск проведенной операции омрачила трагическая смерть Пола Брендиса, заложника-американца, сунувшегося под огонь иранца и принявшего на себя предназначенную для Котика очередь. Док спасти американца не смог — скорее всего тот умер сразу же. Даже на верхней палубе Мёрдоку были слышны рыдания вдовы Брендиса.

— Простыня, я Дом Прерий. Хорошо сработано! А теперь собирайтесь и сматывайтесь оттуда!

— Вас понял, — устало ответил Мёрдок. — Нам тут надо еще кое с чем разобраться. Выйду на связь позже.

«Хорошо сработано», — с горечью подумал он. Черта с два, хорошо! Вот дурак! Ведь все могло пройти чисто!

Освобождение заложников неизменно связано с огромным риском; у пленных гражданских лиц всегда есть большой шанс погибнуть или получить ранение. Поместите растерянного человека с оружием в руках в общество охваченных паникой штатских, потом запустите к ним штурмовую группу Котиков. Сколько бы ни тренировались Котики, сколько бы часов ни провели в «Комнате смеха», каким бы совершенным ни было их оружие — всегда существует вероятность того, что кто-то — какая разница кто, Котик или танго — сознательно или случайно заденет пулей ребенка, мать или отца. И сегодня, в девяностые годы, классическим примером удачной операции по освобождению заложников считается отчаянный рейд израильских десантников на Энтеббе в 1976 году. Коммандос сработали отлично, и даже тогда двое из сотни с лишним заложников оказались убиты, а семеро — ранены в ожесточенной перестрелке в здании аэровокзала между израильтянами и палестинскими террористами.

Легче от этого не становилось. Пол Брендис ударился в панику и сам бросился под пули, другой заложник — Карл Шмидт — пропал, скорее всего тоже убит. Мёрдок просто не успел расспросить об этом освобожденных заложников.