Зона навсегда. Гладиаторы поневоле - Андрей Амельянович

Выглянув из-за «Феннека», Горда отметил, что стрельба сместилась в сторону: укрывшиеся за остовом микроавтобуса военные отчаянно пытались дать отпор подступавшим спецназовцам. Только без шансов: Центнер, Провод и Хорек были куда опытнее офицеров с блокпоста, поэтому победа являлась лишь вопросом времени.

Улучив момент, сталкер выскочил из-за броневика и в несколько длинных прыжков оказался рядом с Хорьком, спрятавшимся за горой покрышек.

– Дай пистолет, – протянул руку Горда, с сожалением отметив, что оружие погибшего Ксаера валяется в зоне обстрела, поэтому попытка подобрать его может оказаться фатальной.

Хорек наспех бросил свой табельный ПМ, а после высунулся и выпустил длинную очередь из автомата. Его тут же поддержал огнем Ян, управлявший пулеметом «Феннека». Крупнокалиберные пули оставили косой ряд отверстий на ржавом боку бусика, с обратной стороны которого кто-то громко застонал.

– Зацепили, – хладнокровно заметил Хорек.

Надежно прикрытые прицельным огнем с крыши бронеавтомобиля, спецназовцы рассредоточились по укрытиям, подбираясь к ублюдкам все ближе. Те яростно отстреливались.

Двигаясь чуть позади Провода и Центнера, высматривавших врагов сквозь прицельную планку автоматов, сталкер приник к покосившемуся бетонному столбу, когда увидел черный, округлой формы предмет, упавший между ними. Бойцы его, казалось, и не заметили.

– Граната! – во все горло заорал Горда.

А дальше время словно замедлилось. Ошарашенный, он наблюдал, как сержант, опомнившийся первым, метнулся в сторону, спрятавшись за обломками мебели. А вот стрелявший по военным Провод среагировать не успел. Раздался глухой взрыв. Капитана швырнуло в сторону, он ударился о груду мусора, упал и больше не шевелился…

Пригнувшись, Николай ринулся к нему, но одного только взгляда хватило, чтобы понять: Провод был мертв. Матерясь, Горда спрятал ПМ, поднял автомат и двинулся вперед, заняв место погибшего капитана Коротаева.

Бой закончился довольно быстро: как и следовало ожидать, двое вояк не смогли удержать оборону. Тела их, расстрелянные, пыльные и еще теплые, остались истекать кровью, в ожидании любителей парной человечины.

– Как же так, Горда? – сказал Центнер, сидя на капоте «Феннека». В руках он вертел флешку, которую минутой ранее вытащил из кармана Тулы. – Вот из-за этой вот хреновины погибло столько хороших людей. И Дубль с Кротом. И Ксаер. И Провод… Саня… А Тульский… Сука он! До сих пор в голове не укладывается. Столько лет вместе, бок о бок…

Остальные, расположившись на броне машины, молчали. Молчал и сталкер. Ему было нечего сказать. В очередной раз он убедился, что все в этом мире продается и имеет свою цену. И люди тоже. Иначе как объяснить то, что лучшие друзья в одночасье становятся злейшими врагами, неожиданно вонзают нож в спину или стреляют в лицо? Чем оправдать смерть десятков «гладиаторов», выгнанных на арену на потеху «толстым кошелькам» и чьи тела теперь гниют на дне огромного колодца?

Деньги решают все.

Эти чертовы бумажки, фальшивые и настоящие, честно заработанные и краденые. Они крутят эту планету, являются ее вечным двигателем, заменяя собой счастье и горе, радость и слезы, удовольствие и страдания. Ничто так не вечно и не всесильно, как деньги. Любовь не вылечит больного от тяжелой болезни, улыбки друзей не позволят откупиться от проблем, похвала не заставит почувствовать себя самодостаточным. На это способны только деньги. Но если их становится много, они возвышают человека над другими, дают почувствовать свое превосходство, убивая в нем совесть и сострадание…

Горда горько улыбнулся, окинул взглядом товарищей. Перемазанные, голодные, уставшие и разочарованные, они сидели, ожидая его приказов. Поднявшийся ветер трепал их волосы и бросался рыжей пылью. Доползшее до зенита солнце слепило, играло на лицах тенями от колышущихся деревьев.

– Может, уже поедем? – не выдержал Ян.

Николай только кивнул, вслед за наемником забрался внутрь бронеавтомобиля, подмигнул Свете, уселся в кресло водителя. Наверху забарабанили ноги спецназовцев, брякнул о крышу автомат. Горда обернулся к Яну.

– Слушай, а ты вообще как угадал момент, когда огонь открыть?

– Так тут звукоизоляция-то не стопроцентная, да и дверцу ты не плотно закрыл, – усмехнулся наемник. – Я, как первый выстрел услышал, удивился очень. Потом смотрю, лежит труп вашего, в черном, а командир пистолетом размахивает, держит тебя на мушке. Я прислушался к его истории, дал договорить, а когда он вас убить собрался, шмальнул очередью.

– Спасибо, – кивнул сталкер. – СЗО теперь должники твои. А вообще, пора заканчивать со всем этим. Крикни Центнеру с Хорьком, чтобы держались там крепче: мы отправляемся домой.

Эпилог

Рассекая холодный воздух заиндевевшими лопастями, с площадки тяжело поднялся вертолет, завис на мгновение, а после набрал скорость, держа курс в направлении Зоны. Николай Гордеев стоял на крыльце штаба, не спеша курил, провожая машину взглядом, и лишь когда она превратилась в крохотную черную точку, а через миг растворилась за горизонтом, бросил окурок в урну и вошел в здание. Быстрым шагом пересек коридор, свернул налево и, взбежав по лестнице, оказался у знакомого кабинета. Постучал три раза.

– Войдите, – послышался хриплый, легко узнаваемый голос.

Гордеев наспех отряхнул рукава и фуражку от снега, потянул дверь на себя.

– Товарищ генерал, старший лейтенант Гордеев…

– Заходи, Николай, заходи, – Войсапчук поднялся навстречу, протянул руку для приветствия.

Офицер ответил рукопожатием и сел на стул, рядом с генеральским столом, заваленным ворохом бумаг да каких-то папок.

– Как чувствуешь себя? Восстановился?

– Так точно, товарищ…

– Давай без официоза, – махнул рукой генерал. – Сейчас я для тебя Аркадий Борисович.

– Спасибо, Аркадий Борисович, – кивнул Николай. – Восстановился, все в порядке.

– Ну вот и отлично, – едва заметно улыбнулся Войсапчук, а после нырнул рукой под стол, достав оттуда ополовиненную бутылку дорогого коньяка и два стограммовых стаканчика, заигрывающе блестящих гранеными боками в свете яркого зимнего солнца, заглядывавшего в окно. – Давай, старлей, за повышение твое.

– Может, не надо, – усомнился Гордеев. – Я поговорить шел…

– Это приказ, – отрезал генерал. – Как раз под коньячок и поговорим.

Наполнив оба стакана на два пальца, Войсапчук протянул один Николаю. Тот принял его, зачем-то оценивающе вдохнул аромат напитка, а после, чокнувшись, по-простецки, одним глотком осушил.

– Ну как, старлей, под новыми погонами?

– Неплохо, Аркадий Борисовч, – кивнул Гордеев. – Неплохо.

– Теперь принимай командование отрядом, хватит без поддержки по Зоне ползать.

– Так точно. Есть какие-нибудь новости?

Войсапчук поднялся, подошел к окну, отвернулся.

– Кисляк сбежал в Зону, – тихо начал генерал. – Как только узнал, что вы вышли из-за Периметра. Были у него еще какие-то подельники, оказывается – вместе с ними он и рванул. Где его искать, никто не знает, на дно залег, сволочь. Разве что недавно совсем донёсся слух, будто какой-то вертолет сравнял с землей «Медприбор», где Боров гнездился. Почти весь клан «черепов» уничтожен, насчет самого главаря неизвестно. Думаю, это месть Кисляка была.

– Какая месть?

– Обычная. Боров тебя упустил, вот и расплатился за это.

– Их ищут, Аркадий Борисович? Борова, Кисляка с пособниками…

– Мы всех, кого нужно, оповестили, но ты же знаешь, что такое Зона. Спрятаться там проще простого. Эти ублюдки могут быть где угодно. В любом случае, все возможное мы будем делать. При необходимости, подключим сталкеров.

– Вряд ли кто-то из них станет с вами сотрудничать.

– Это почему же? – Войсапчук отвернулся от окна и вопросительно посмотрел на Николая.

– Слишком хорошо они помнят, как по ночам меж аномалий ползать приходилось, преодолевая военные кордоны. Издевательств и пыток тоже не забыли. И рейдов.

– А наши здесь при чем? – искренне удивился Аркадий Борисович. – Мы не регулярная армия, таким никогда не занимались.

– Сталкерам плевать, они всех под одну гребенку теперь. Если военный, значит, по определению враг. А врагов нужно уничтожать, что они и будут делать.

– Почему ты так уверен?

– В плену был, обзавелся знакомствами. Много нового о себе узнал, когда рассказал, что работаю на правительство.

Войсапчук усмехнулся:

– Деньги решат все, старлей, не беспокойся. О хорошей цене я позабочусь…

Помимо воли Николаю вспомнился Тула. Друг и предатель, продавший самое святое. Гордеев напрягся, закрыл глаза, попытался сосчитать до десяти. На цифре «шесть» начало, кажется, отпускать, только сердце по-прежнему колотилось, да в ушах шумело.

– …зашлем сталкера, на крайний случай, – Николай услышал лишь обрывок фразы, но смысл был понятен и так.