Погибшая страна - Г. Берсенев

Они взяли у Гонды небольшую ампулу крови.

— Химический состав ее подскажет нам пути излечения.

Вопрос был ясен. Состав крови у разных народов различен. В соответствии с условиями среды организмы разных племен вырабатывают присущие им свойства. При сравнении белков крови, предположим, европейца и австралийца отмечается совершенно неодинаковое строение каждой мельчайшей частицы ее.

— Перенесенная в иную по сравнению с гондванской природную обстановку, Гонда не приспособилась к ней. В состав ее крови следовало ввести соединения, которые позволят ей преодолеть вредные климатические влияния! — заключил физиолог.

Консилиум удалился, констатировав глубокое летаргическое состояние.

— Возвратить Гонду к жизни может только вливание небольшого количества родственной ей крови.

— Итак, она жива! — обрадовался Ибрагимов.

Целыми днями просиживал он в пещере, стараясь без крайней нужды не покидать ее. А с вечерней зарей, когда рассыпалась в блеклом небе золотистая пыль, когда замирала дневная жизнь, он отправлялся к морю. Погруженный в мечтания, Ибрагимов просиживал допоздна на берегу, вслушиваясь в бурные всплески грохочущих волн.

Картины далекого прошлого вспыхивали перед ним. Он старался представить себе природную обстановку затонувшей Гондваны. Он мысленно уносился к тем временам, когда на островах-осколках погрузившегося в пучину Индийского океана материка расцветала культура погребенной родины Гонды.

«Сумели ли воссоздать мы в заповеднике близкие гонд-ванским условия? Какой была природа в ее времена? Вряд ли тогда границы расселения человеческого рода — эйку-мены — были так же обширны, как в наши дни», — думал он.

И сам себе отвечал, что значительно уже был захваченный человеком пояс земного шара, ибо организм древних ближе стоял к организму своих прародителей — человекообразных обезьян, рожденных и существующих лишь в жарких странах.

По ассоциации с фотографической точностью восстановилась разыгравшаяся у него с шимпанзе сценка. Опять нахлынуло неприятное сопоставление тела гондванки с телом животного.

Он решил подвергнуть анализу это впечатление.

«По сравнению с современным человеком у Гонды более густая шевелюра, бронзоватый оттенок волос, немного напоминающий цвет обезьяньей шерсти. Несколько удлиненные конечности, отдаленное сходство в построении черепов.»

Да, еще немалое сходство по количеству зубов.

А ее вкусовые ощущения?..

Разве не с жадной поспешностью схватила она в первый день своей бодрости зрелые плоды, отбросив и совершенно не прикоснувшись к кускам вяленого мяса?

Вероятно, древнейший человек по-обезьяньи предпочитал растительную пищу всякой другой.

Таким образом, Ибрагимов близился к выводу, что между ним, современным человеком, и человекообразной обезьяной стояло переходное мыслящее существо, то есть древнейший человек.

«То есть Гонда?..»

«В известной степени, пожалуй, и так!» — ответил он сам себе.

Порыв предрассветного ветра зашелестел ветвями мимоз. С моря повеяли смолистые запахи. Небо серело. Темно-молочная мгла сочилась с запада. Знойная ночь кончалась.

Утомленный дневными переживаниями, Ибрагимов свалился на свою примитивную постель. Глубокий сон тотчас же сковал его.

На следующий день явился прежний состав консилиума.

— Произведенный нами анализ, — объявил физиолог, — показал большое различие в составе крови современного европейца и Гонды. Родство с кровью современных людей, даже самых диких, отмечается меньшее, нежели с кровью человекообразных обезьян.

— Значит, кровь шимпанзе, чуждая нам, ей роднее?

— Кровь Гонды являет собою переходный этап от крови человекообразной обезьяны к крови современного человека.

— Может быть, следовало бы тщательнее исследовать кровь чернокожих? — спросил Ибрагимов.

— Представьте, химический состав крови гондванцев более близок к обезьяньей. Мы не усмотрели возможности допустить к вливанию кровь чернокожих, так как ее отличие от крови представителей белой расы меньшее, чем от гондванской.

Предстояло принять ответственнейшее решение.

Наука еще не знала случая, чтобы человеку удачно произвели переливание крови, взятой от человекообразной обезьяны. Такие опыты оканчивались обычно смертью подвергнувшегося эксперименту.

Обратное же явление наблюдалось неоднократно: человекообразные обезьяны выживали после вливания в их организм крови современного человека.

— Решение зависит от вас, — закончил физиолог свои соображения, направленные в защиту опыта.

— Без переливания крови женщина все равно не выживет; слишком ослабел ее организм. К спасению ее надо принять абсолютно все меры.

— Решайтесь! Все равно иного выхода нет! — уговаривали Ибрагимова со всех сторон.

Если бы Ибрагимов мог ради восстановления здоровья Гонды пожертвовать собственной жизнью, он ни одной минуты не колебался бы. Всю свою кровь, до самой последней капли, он отдал бы ей, вырывая ее из объятий смерти.

Но не самопожертвование требовалось от него. Ему предстояло решить участь Гонды, спасенной им, извлеченной им из глубочайших пучин Индийского океана, оживленной и теперь, может быть, обреченной.

«А что если смерть и в том, и в другом случае!» — терзался ученый.

Им начинало овладевать безразличие. Он поглощал недопустимо большие дозы возбуждающих пилюль.

Физиолог предложил ассистенту:

— Подготовьте операционную!..

Через час тело Гонды находилось уже в долине, в камере переливания крови.

Поразительные этапы проходит каждая отрасль знания. Было время, когда прогрессивные деятели науки усматривали спасение в извлечении из организмов тяжело больных солидных доз крови. И вот теперь, в двадцатом столетии, путем вливания свежей крови, взятой от здоровых индивидов, излечивали людей, над которыми была уже занесена коса беспощадной смерти.

… Операция завершилась удачно.

Возвращенная в заповедник, Гонда имела теперь иной вид. Лицо ее играло жизненными тенями. Правда, она еще не очнулась. Но Ибрагимов знал, что она усыплена с целью вернуть ей сознание в пещере.

Утром он проснулся позднее гондванки. Он взглянул из пещеры и увидел ее сидящей на том месте, где накануне горел костер. Она копалась в золе, откапывая запекшиеся картофелины и с большим любопытством рассматривая их. Судя по количеству неубранной им с вечера пищи, гондван-ка и теперь не прикасалась к ней. Но фрукты и виноград пришлись ей по вкусу — запас их несколько поубавился. Сосуд с водой стоял на другом месте и был опорожнен почти до дна.