Пират и язычница - Вирджиния Хенли

Наконец Саммер очутилась в компании с Барбарой Палмер, графиней Шрусбери и леди Энн Карнеги, которая при ближайшем рассмотрении оказалась молодой, смазливой, но раскрашенной, как кукла, женщиной. Барбара слыла дамой азартной, привыкшей рисковать, и обычно проигрывалась в пух и прах.

– Клянусь Богом, мне чертовски надоела эта глухомань! Не могу дождаться, когда вновь окажусь в Англии! – зевая, пожаловалась Барбара.

Уязвленная до глубины души, Саммер резко ответила:

– Кажется, вы забыли, леди Каслмейн, что Корнуолл – тоже Англия! И притом единственное графство, оставшееся верным его величеству!

– Подумаешь! Все это было давным-давно, но здесь по-прежнему остается главной темой для беседы! Леди Энн, какие на вас прелестные сапфиры! Почему бы нам не сыграть на драгоценности, чтобы немного рассеяться? Все деньги да деньги! Ужасно наскучило!

Графиня Шрусбери поняла, что приятельницу ничуть не интересуют сапфиры. Нет, она решила заполучить рубины леди Хелфорд! Барбара страстно любила эти камни и собрала целую коллекцию. Теперь у нее буквально чесались руки от нетерпения завладеть великолепным убором Саммер.

Вскоре Барбаре стало невероятно везти. Но Саммер решила, что чванливой фаворитке не видать ее рубинов. Вспомнив уроки отца, она принялась безбожно плутовать. Барбара не смела обвинить соседку в мошенничестве, поскольку у самой рыльце было в пушку. Просто невинная новобрачная оказалась куда более ловким шулером, чем она сама!

Уже через час к Саммер перешли топазовое колье Барбары, сапфиры Энн и жемчуга графини. Но из троих проигравших одна леди Карнеги искренне переживала потерю:

– Иисусе, что я скажу лорду Карнеги, когда тот спросит, где мои украшения?

– Знаете, я неплохо отношусь к мужчинам, но мужья – это дело иное! – фыркнула Барбара. – А что обычно говорим все мы в таких случаях? Объясните, что вас ограбили.

– Такое часто бывает… он, пожалуй, поверит, – облегченно вздохнула леди Карнеги.

– Вы были в Ньюгейте, когда судили Джентльмена Джексона, знаменитого разбойника? – осведомилась Барбара. – Клянусь, в зале яблоку негде было упасть. Поверите, давно я так не развлекалась! Немало знатных леди старались подкупить тюремщика, чтобы провести ночку с красавчиком!

– Неужели? Может, и мне стоило попробовать, – хрипло расхохоталась графиня. – Настоящих выносливых жеребцов, которые могли бы как следует ублажить женщину, не так уж много! Кстати, как тот человек-змея из цирка, дорогая? – обратилась она к Барбаре.

– Да замолчи же, Анна! Он вовсе не акробат, а канатоходец! – прошипела Барбара и тут же постаралась сменить тему: – Кстати, знаете, что произошло, когда герцога и герцогиню Мазарини остановили на большой дороге? Проклятый грабитель поволок даму в кусты, а потом имел наглость облегчить кошелек герцога на пятьдесят золотых, сказав, что принужден был выполнять его нудные обязанности!

Анна-Мария Шрусбери снова захохотала на всю комнату:

– Прекрати, Барбара, или я умру от смеха!

К веселой компании подошли Рурк вместе с Джеком Гренвилом.

– Ну и повезло же тебе, Рурк! – прошептал Джек. – В сравнении с ней все женщины кажутся потасканными уродинами.

Остановившись за стулом жены, Рурк сжал ее плечи:

– Часы пробили полночь, дорогая.

– Боже, да в Лондоне в это время все только начинается. И если надоели карты, мы танцуем до утра, – бросила Барбара.

– Вы забываете, леди Каслмейн, у них медовый месяц, – ухмыльнулся Джек, довольный тем, что может уязвить фаворитку. Барбара была не слишком обрадована тем, что ему даровали графский титул.

– К тому же, – продолжал он, – если леди Хелфорд так же хороша в постели, как за карточным столом, Рурку можно позавидовать.

Рурк сжал зубы, раздраженный неуместной репликой приятеля, но, как воспитанный человек, не позволил себе оскорбить хозяина колким ответом и просто поднял Саммер со стула, низко поклонился дамам и пожелал собравшимся спокойной ночи.

У подножия лестницы Саммер заметила удрученную Энн Карнеги и, повинуясь внезапному порыву, вынула из ридикюля сапфиры и протянула их грубо размалеванной молодой женщине.

– Не хотелось бы стать причиной раздоров между мужем и женой, – прошептала она. Леди Энн лишилась дара речи и благодарно уставилась на свою спасительницу. Саммер стало немного легче. Ей самой повезло с мужем, так что она и впрямь не желала, чтобы лорд Карнеги изводил допросами бедняжку.

В спальне уже ждали камердинер и горничная. Саммер хотела немедленно их отпустить, но Рурк долго наставлял слугу относительно того, какую одежду надо приготовить на завтра, поэтому ей пришлось последовать его примеру и приказать горничной привести в порядок уличный костюм из кремового бархата, отделанный черной тесьмой. К нему полагались шляпа с пышным черным страусовым пером и меховая муфта. Ей не хотелось брать маску на длинной ручке, как было принято в Лондоне.

Рурк велел сложить в дорожную суму парик и мантию магистрата. Налив себе и жене белого рейнского вина, он с плохо скрытым нетерпением стал ждать, пока лакей выполнит приказ. Когда горничная начала вынимать шпильки из волос Саммер, Рурк сказал, что все сделает сам, и позволил девушке удалиться. Камердинер поставил дорожную суму у двери, и Рурк, улыбнувшись, сунул ему в руку две золотые монеты.

– Можете идти, – обронил он и повернулся к жене. К этому времени в Саммер проснулась совесть. Не много ли она требует от мужа?

– Ру, совсем ни к чему завтра ехать в Плимут, если тебе хочется побыть здесь, со своими друзьями. Я сыта роскошью по горло.

– Завтра я должен быть в Лонсестон-Касл на заседании суда. В тамошней городской тюрьме содержится несколько опасных преступников. Если хочешь, можешь посмотреть, как я буду выносить приговоры. А оттуда всего полчаса по реке Тамар до Плимута.

Осушив бокал, Рурк подошел к жене.

– Таких красавиц, как ты, еще не рождала земля.

Он слегка коснулся губами полуоткрытых губ Саммер.

– Ты великодушно исполняла все мои желания, – пробормотал Рурк, вынимая шпильки, так, что шелковистая копна рассыпалась по его рукам, – поэтому справедливо, чтобы я исполнил твои.

Саммер вздохнула:

– Кажется, у меня уже все есть.

Она откинула голову, словно приглашая Рурка насладиться сладостью своей бархатистой кожи. Рурк никогда не испытывал такого безумного вожделения, как в эту минуту. Поспешно сбросив одежду, он снял платье с Саммер и уткнулся лицом в благоухающие груди. Пальцы запутались в шнуровке корсета. Наконец, почти сорвав проклятый баск, Рурк уложил Саммер на кровать. Теперь на ней были только рубины и тонкие чулки с подвязками.