Год 1941 Священная война - Александр Борисович Михайловский

товарищ Сталин уже в курсе всех негативных явлений и принимает меры, так что, если вы просто примете данную информацию к сведению и не будете ее распространять, то и вам за это ничего не будет. Профессор, отведи товарища майора к Ольге Васильевне и посиди там, почитай книжку, пока он не скажет, что наелся сведениями по самые уши. Потом снова приведи его ко мне. Приказание понятно?

- Так точно, Сергей Сергеевич, - ответил мой паж-адъютант, - понятно!

- А что вы прикажете делать мне? - спросил генерал Карбышев, когда Профессор с майором Здорным ушли.

- А мы с вами, Дмитрий Михайлович, - сказал я, - сейчас займемся планированием операций в тылах групп армий «Север» и «Центр» - то есть в Белоруссии и Прибалтике. На линию фронта южнее Припятских болот я пока не замахиваюсь, да и дела там обстоят не так плохо, как на севере. Задачи номер один и два, одинаково важные - это разрушение транспортной инфраструктуры и наиболее полный отжим лагерей с военнопленными. Помимо того, что это ценный боевой ресурс, своих людей в беде бросать нехорошо.

- Так вы, Сергей Сергеевич, и в самом деле считаете, что из этой затеи может получиться что-то путное? - с сомнением спросил Карбышев.

- Я не считаю это, а просто знаю, - ответил я. - Командиров в вашу армию надо подбирать исключительно по талантам. Лейтенантов и капитанов, если потянут, ставить на полки и дивизии, а полковников и генералов, если они так и остались престарелыми поручиками, разжаловать к ядрене фене и посылать взводными в пехоту. В числе прочего, для того и нужна отдельная от РККА структура, чтобы командиры шли на повышение и понижение в соответствии с талантами и заслугами, как это принято в моей армии, а не по причинам интриг в управлении кадров наркомата обороны. Я еще превращу этих молодых парней в солдат-победителей, которые поставят хваленых юберменшей в позу пьющего оленя и заставят сожрать все собственное дерьмо.

- Сергей Сергеевич, - укоризненно произнес Карбышев, - честно сказать, я от вас такого не ожидал. Немцы же культурная нация, а вы к ним с такой прямо-таки нечеловеческой ненавистью. Не по-людски это, знаете ли...

- Значит, так, Дмитрий Михайлович, - сказал я с нажимом, - вы человек у нас новый, а потому то, что представляет собой нынешний немец, вам лучше один раз увидеть в натуре, чем сто раз услышать. Свожу-ка я вас в район Гродно, где прямо сейчас во вражеском тылу орудуют гренадеры генерала Воронцова. Арийской натуры во всей ее красе сейчас там хоть отбавляй - вот и полюбуетесь на нее вдосталь. Вот там вы и поймете, какую такую культуру собирался принести нам Гитлер и что с этими европейскими цивилизаторами следует сделать прямо сейчас, не откладывая вопроса в долгий ящик.

Кажется, во время этого монолога у меня внутри проснулся и зашевелился архангел: Карбышев отступил от меня на шаг и посмотрел куда-то поверх головы немного расширенными глазами.

- Хорошо, Сергей Сергеевич, - проговорил он, - если вам так будет угодно, я пойду с вами. Действительно, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

- Вы, Дмитрий Михайлович, настоящий, хороший человек, - смягчившись, сказал я, - и вожусь я с вами как с малым дитем именно по этой причине. Но на этой войне вам придется ожесточиться, ибо по-иному теперь никак. А сейчас идемте, ибо, помимо этого, у нас еще много других дел.

6 июля 1941 года. 10:15. Левый берег Немана, южная окраина города Гродно, окрестности пригородного военного городка Фолюш

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Вылазка в район Гродно привела генерала Карбышева в чрезвычайно взбудораженное состояние. Один лагерь советских военнопленных имелся прямо в центре города, в бывшем военном городке еще царского времени, один на окраине и еще три - в непосредственных окрестностях Гродно, причем в части лагерей вместе с военнопленными содержались не успевшие эвакуироваться члены семей красных командиров, советских и партийных работников, а также прочий просоветский актив. Еще один лагерь находился в окрестностях города Лиды и не входил в зону действия дивизии Воронцова. По данным орбитального сканирования, общее наполнение лагерей в Гродно и окрестностях, без разделения на военнослужащих и гражданских, составляло сорок пять тысяч человек плюс-минус пять тысяч. На юге, под Брестом, в зоне ответственности четвертой армии генерал-фельдмаршала фон Клюге, немцы хотя бы гражданских не тащили за колючую проволоку, но командующий девятой армией Адольф Штраус переплюнул его по этой статье на две головы.

На ту сторону мы отправились верхами в сопровождении взвода первопризывных амазонок под командованием Дока. Это не так нудно, как пешком, и не так шумно, как на машине, которых у нас к тому же еще не очень много. К тому же кони в случае чего обеспечивают значительно лучшую проходимость, чем автотранспорт.

И вот, миновав портал, наша кавалькада очутилась в окрестностях лагеря, расположенного у пригородного военного городка Фолюш на левом берегу Немана. Все как в Бяла-Подляске: кусок поля, огороженный ключей проволокой и разделенный на секторы, пулеметные вышки (к настоящему моменту уже полностью унасекомленные неумолимыми «Шершнями») - и более ничего, кроме двадцати тысяч обреченных на смерть человек, брошенных прямо на голую землю. Примерно четверть из них составляли гражданские, остальные были бойцами и командирами различных частей третьей армии РККА. А к северу от нас в небо поднимались столбы густого черного дыма: там мои солдаты жгли склады, уничтожая содержимое, которое было нецелесообразно вывозить в Тридесятое царство.

Когда мы появились на месте событий, из лагеря как раз началась эвакуация, и через раскрытые ворота прямо в эвакуационный портал текла непрерывная река настороженно озирающихся женщин, детей, да каких-то штатских дядечек в грязной помятой одежде. Рослые гренаде-ры-бородинцы, выстроившись в две цепочки, без особой грубости подгоняли людской поток, а также выносили на носилках в отдельный портал всех больных и ослабевших. Эти чудо-бога-тыри, несмотря на то, что в положенных местах на униформе у них имелись знаки различия РККА, откровенно пугали освобождаемых из лагеря людей - и своей нездешней экипировкой, и манерами. Если сначала я стремился привести униформу своей армии к внешнему виду, принятому в РККА начала этой войны, то потом, после обретения «Неумолимого», плюнул на эту заморочку и стал ориентироваться на стандарты своего родного мира, чтобы все было прочно, немарко, неброско и удобно