Шерловая искра - Кира Страйк

Пока сосредоточенные слуги закупоривали все ставни и двери в замке, прятали по постройкам животных и спешно готовились к нашествию стихии, а Идриль невозмутимо принимала первую в своей жизни баню, небо стремительно заволакивало тяжёлыми, переполненными влагой тучами. Небо заклубилось сизой теменью и последние одинокие солнечные лучи окончательно заволокло свинцом. Рябь на озере в считанные минуты превратилась в тревожные волны, а затем пришёл настоящий шторм.

Ветер надсадно и угрюмо завывал за окнами в бессильных попытках одолеть каменную громаду, непоколебимым монолитом вставшую на его пути. И грянул гром. Нет, сперва чёрное небо в рваные клочья разнесло ослепительной вспышкой, а потом… Началось натуральное светопреставление с такими звуковыми спецэффектами, что уши заложило.

Сразу заметно похолодало, и мы, не сговариваясь, решили, что наступило самое время для того, чтобы затопить и опробовать в действии уже установленные печи.

В малой гостиной уютно потрескивали дрова, из кухни принесли чай с плюшками, я, Насуада, Мелькор и Рон собрались за столом. Вспомнив своё пионерское детство, вдруг подумала, что обстановка буквально приглашает к тому, чтобы закутаться в плед и начать травить байки-страшилки про чёрного-чёрного человека в чёрном-чёрном лесу, ну и что там дальше в зависимости от личной интерпретации рассказчика.

И тут, посреди всего армагеддона, явлением Антихриста народу, в гостиную вплывает наша довольная, как сытый кот, розовощёкая бабуля. И со словами: «Ну что, милые, замерли, грозы не видали?» — устремляется к столу.

Следом за ней, рассыпаясь в переживаниях и оправданиях, поспешала красная, как помидор, Лалайт, выполнявшая нынче роль банщицы для барышень.

— Ридганда Тиннариэль, прошу прощения, я, честное слово делала всё, как вы велели. — чуть не плача причитала она.

— Ай, хилая у вас девка на вениках! — безапелляционно парировала Идриль, — Я ей говорю, поддай парку, а она своё талдычит: «Не велено» — и всё. Дышит, как кляча загнанная, еле шевелится. Да покойник шибче руками машет, чем эта ваша… Э-эй, пришлось самой себя хлестать.

— Так нельзя же, возраст, здоровье…

— А ты мне про возраст тут не хнычь, я может ещё… о-го-го! Да с такой баней ещё годов двадцать протяну. Нэсси (Это она так ласково Насуаду называла), нам такую тоже надо! — решительно припечатала Идриль, и померещилось, что ещё секунда, и бабуля с таким же настроем потребует себе стакан самогона.

Все присутствующие за столом просто дар речи потеряли. Чего угодно ожидали, только не такой вот реакции.

Я действительно проинструктировала Лалайт, чтобы она там не слишком усердствовала. Всё-таки в самом деле возраст, давление, сердце, да и вообще, как никак в первый раз такой стресс для организма. А оно вон что. Старушка оказалась любительницей острых ощущений, и баня на неё подействовала бодряще, не сказать оживляюще.

А это «поддай парку»?! Моментально освоила банный жаргон. Прелесть какая. Перед глазами в красках нарисовалась картина, как Идриль, растянувшись на полке, подгоняет взмыленную Лалайт и требует орудовать вениками «шибче».

— Ну вот что, девоньки, заканчивайте чаёвничать. — неожиданно продолжила наша пожилая богиня парилки, — И пошли к тебе в комнату. — она указала пальцем на племянницу.

— Зачем? — чуть не икнула Насуада.

— Ночь сегодня хорошая, правильная ночь-то. Гадать будем.

— Чего будем?! — мы все хором переглянулись с одинаково-ошалелым выражением лиц.

А Идриль уже шаркала к дверям, на ходу не оборачиваясь добавляя:

— И печку там свою затопите.

35

Печь в бывшей моей, а нынче комнате Насуады к этому времени уже затопили. Так что, когда мы, недоумённо-заинтригованно переглядываясь вошли в спальню, там было уже тепло и уютно.

Идриль, окинув критическим взором обстановку, кряхтя перетащила банкетку поближе к новенькому отопительному прибору, стребовала себе плед и основательно угнездилась там, прислонившись спиной к тёплой стенке.

— У-у-ф-ф-ф! — блаженно прикрыв глаза, протянула она, — Ну молодец, девонька, ну спасибо, уважила старушку.

Это она кому? Мне? И вообще, это наша желчная Шапокляк сейчас произнесла?

Нэсси тайком сжала мою руку и, сделав многозначительное лицо, покачала головой. Мол, поздравляю, отныне ты тоже принята в малочисленные и весьма почётные ряды «любимых деточек».

— Ну всё, теперь мне сам чёрт не страшен — с такими-то союзниками. — внутренне улыбаясь, подумала я.

— И чего стоите? — возвращаясь в своё привычное ворчливое состояние, вопросила Идриль, открывая глаза, — Давайте, двигайте сюда стол, да велите чайку подать. Нэсси, прикажи принести из моей комнаты узелок — в сундуке лежит. А лучше сама и сходи, нечего слугам про мои тайники ведать.

Ну слава богу, а то уж, было, запереживала, что больше не увижу нашу дорогую вредину, а я к ней как-то даже привыкла. Почти успела соскучиться за эти несколько минут, казалось бы, невозможного для Идриль просветлённого филантропствования.

Вскоре пожелания бабули были исполнены и мы, снедаемые жгучим любопытством, расселись вокруг низкого чайного столика, ожидая продолжения задуманного Идриль действа.

О том, что ядрёная старушка ко всему увлекается гаданием, Насуада, судя по её реакции, узнала, как и я, только сегодня.

— Чего так смотрите? Хе… — с самым довольным видом доставая из означенного секретного узелка колоду больших, потрёпанных временем старинных карт, удовлетворённо заявила наша «Аза», — То-то же, не всё вам, молодым, удивлять. У старости тоже свои козыри имеются. Только смотрите мне, без баловства. Всё чтоб серьёзно. Когда попало карты вынимать нельзя. А вот сегодня как раз правильное время.

Как будто в подтверждение её слов за окном в очередной раз шарахнуло так, что мы с Нэсси непроизвольно втянули шеи.

— Во-о-от.

Не станем бояться,

Что с небес воды вёдра.

Боги пьют — веселятся,

На землю не смотрят.

Призрачная королева —

Твоё время.

Правду скажи,

Идриль послужи,

А изгоям небесным

Глаза завяжи.

Хиргово племя — Хиргово семя — кыш! — аки заправская ведунья, не дрогнув ни единой ресничкой, выдала «хрупкая фиалка» — Идриль, накрыв сухонькими ладошками колоду.

А я едва под стол не сползла в попытках удержать рвущийся наружу хохот и брызнувшие из глаз слёзы. Ей-богу, еле удалось сохранить видимость невозмутимости на лице и то лишь из страха вдрызг испортить только, было, наладившиеся отношения с бабусей. Потому что та, как раз, исполняла сей эпохальный шедевр народно-колдунского творчества на полном серьёзе, с подобающими подвывающими интонациями и не простила бы не то, что смеха, а даже малейшего намёка на скепсис.

Рядом послышался короткий, немного судорожный вздох-всхлип Насуады. Та, видимо, тоже пребывала в культурном шоке