Отто фон Штиглиц - Андрей Готлибович Шопперт

зря. Сначала показалось. Никаких эсесовцев с автоматами. Посмотрели документы. Спросили цель визита. Договорились заранее, что отвечать, якобы у Хуана эпилепсия и решили показать его врачам в Германии.

– Нам говорили, что в Германии лучшие доктора. Это мой племянник, а это его тренер, мальчик хороший шахматист. Прямо Капабланка. Который Хосе Рауль. Не знаете? Он же чемпионом мира был, пока его проклятый русский – Алехин не сместил с пьедестала. Не знаете?

Пожилой усталый майор, даже ухом не повёл, про Капабланку. Другой вид спорта предпочитает. Преферанс должно быть.

– У вас странный акцент, господин Брехт. Откуда вы родом?

– Страсбург, но ещё ребёнком меня увезли в Испанию родители. Разговорной практики нет. – А чёрт его знает, какой у него акцент. За сотни лет языки немецкий литературный и тот, на котором разговаривали у Штелле в деревне, сильно разошлись, да и первоначально предки Штелле были как раз с той части, что сейчас отошла Франции, далеко, скажем так, не берлинцы.

– Да, похоже. – Всё, майор потерял к ним интерес, чемоданы проверял кандидат в цолль-ассистенты таможни. Молоденький голубоглазый паренёк. Глянул на мазню товарища Малевича и, скривив губы, типа, ну у вас и вкус, милейший, бросил её назад в чемодан. Полки и матрасы не проверяли. А вот из соседнего купе товарища куда-то увели, что нашли, Брехт не узнал, но увели. Правильно от пистолетов избавились, и деньги золотые спрятали.

Во Франкфурте сразу с ресторан и потом опять на поезд. Теперь уже до Берлина. А нет, была одна заковыка, остатки тех денег, что поменяли с французких франков на франки Люксембурга, в банке рядом с вокзалом, теперь поменяли на рейхсмарки. Золото менять не решились. Сумма на троих получилась и без того нормальная, доехать до Берлина и там устроиться на съёмной квартире должно хватить.

От Франкфурта – на – Майне до Берлина по прямой километров четыреста, но поезда по прямой не ходят. Да, ещё продолжительные стоянки в Лейпциге и Эрфурте. Так что, тронулись в пять вечера и только в обед восемнадцатого марта прибыли в Берлин.

Событие сорок девятое

Человек способен выдержать прямое попадание яблока в голову.

Доказано Ньютоном.

Берлин покрывался зеленью. Набухали почки на липах и клёнах, очищенные от прошлогодней травы газоны уже радовали глаз свежей зелёной травкой, пусть ещё короткой и не очень густой, но зелёной. Уставшие от серости, дождей и грязи трое интербригадовцев шли по небольшой улочке с громким названием – одной из главных улиц Берлина – Унтер ден Линден (Unter den Linden – что означает «Среди лип»). Длинна её, как прочитал Брехт в купленном туристическом проспекте всего 1390 метров, а ширина 60. Улица ведёт от Замкового моста к Бранденбургским воротам. По обеим сторонам её – кофейни, банки, отели, посольства, театры… В одном из отелей с названием Hotel Berlin, (неожиданное для Берлина название) и остановились. Наняли на вокзале такси и сказали важному-преважному господину в котелке и с усами последнего Вельгельма: «Отель в центре Берлина. С рестораном». Господин таксист осмотрел придирчиво молодых людей, покачал головой справа налево, осуждая молодёжь безбашенную, ишь, дорогой отель им в центре подавай, а марки-то водятся? Тем не менее, отвёз на Унтер ден Линден, а потом свернул в проулок и остановился перед вычурным серым зданием.

Чего вдруг решили шиковать. Брехт подумал, что дело будет ни чем не легче, чем в Париже и нужно снимать квартиру в тихом районе, но это не в первые часы пребывания в городе. Сейчас нужно после трёх дней дороги просто вымыться, поесть сытно и выспаться. Всё остальное завтра. Так и сделали. Зашли в роскошный холл, постояли выискивая администраторшу гостиницы «Урожай», а к ним в это время подошёл в ливрее высокий худой немец и ни слова не говоря сделал жест рукой приглашая следовать за собой. Вынырнули из-за колонны и вот он «администратор». За высоким письменным столом в окружении, как тут-то они эти гарсоны называются, (Юнге?) сидел пожилой мужчина с брюшком и неприветливо улыбался не впечатлившим его юнцам.

– Господа?

– Два номера. Один двухместный и один одноместный. – Брехт сказал это понятно на немецком и даже сам у себя страшный деревенский акцент услышал. Ну, всё же немецкий. Не Идиш.

– У вас есть деньги и документы? – прямо полицейский. Уже пожалел Иван Яковлевич, что полез в центр Берлина.

Сунул руку в карман, достал два испанских паспорта и справку Хуана Прьето. Потом из другого кармана достал пачку рейсхмарок и помахал в воздухе перед носом господина. Господин, скорее всего, служил внештатным агентом полиции. Просто место обязывает. Взял через услужливого портье паспорта, пролистал, чуть дольше читал справку «великого шахматиста».

– Вы коммунисты? – ещё и в Гестапо подрабатывает. А может и в СД, шпионов иностранных ловит. Ох, зря залезли.

– Нет, это мой племянник. У меня фабрика … по переработке шерсти. У него эпилепсия, часто бывают припадки. Наши испанские врачи разводят руками, мол, медицина бессильна. А тут в какой-то газете наши знакомые прочитали статью, что в Германии могут эту болезнь лечить. Электричеством. Вот мы собрали деньги и приехали. Сложность в том, что мы не видели статьи и не знаем, как зовут доктора, только знаем, что клиника в Берлине.

Брехт говорил всю эту белиберду, а сам внимательно наблюдал за тройным агентом. Верит или нет. Нда, тёртый калач, стоит и бесстрастно выслушивает, хоть бы бровью повёл.

– Так вы нас поселите на пару дней, пока мы не определились с врачом и сроком проживания? – Так и не узнав, решил ли этот дядечка срочно звонить в Гестапо или отложит это мероприятие до утра.

– Не вижу причин отказывать вам господин Брехт и этому больному ребёнку, а кто ваш третий спутник? Какова его роль?

Да, охренеть, прямо, уже в Гестапо. «Смотреть в глаза! Отвечать!».

– Хуан хороший шахматист, а это его личный тренер. Хуан это