Бойся, я с тобой - Таня Танк

Часто нарциссист вырастает у нарциссичных родителей. Существуют целые нарциссические династии. О том, как нарцисска лепит из своего ребенка подобного себе, пишет Сэм Вакнин:

«Нарциссическая женщина борется за сохранение её самого надёжного источника ресурса – её детей. Через коварную идеологическую обработку, формирование вины, эмоциональное вымогательство, лишения и другие психологические механизмы она пытается вменить им зависимость, из которой нельзя с лёгкостью выпутаться».

В результате «человеческое дитя превращается в кентавра – существо из двух половинок, причем только одну из них (ту, которую нарциссист считает «человеческой» – ложное «Я») можно показать окружающим, – пишет Андрей Бабин.

Ощущает ли нарциссист, что его «я» ложно? Своеобразно, судя по записям Сэма Вакнина:

«Ложное «я» выступает в качестве подсадной утки, это заместитель Истинного Я. Оно выносливо и бесчувственно, поэтому может принять любое количество боли и негативных эмоций. Изобретя его, ребёнок развивает иммунитет к безразличию, манипуляции, садизму, подавлению или эксплуатации – короче говоря – насилию, причиняемому его родителями. Это доспехи, защищающие его, делающие его незаметным и всемогущим одновременно.

И это ложное «я» ошибочно принимается нарциссом за истинное. Например, нарцисс скажет: «Я не тот, кем, как ты думаешь, я являюсь. Я кто-то другой. Я – это вот это (ложное «я»). Следовательно, я заслуживаю лучшего, безболезненного, более деликатного обращения». Ложное «я», таким образом, есть хитроумное изобретение для воздействия на поведение других людей, и влияния на их отношение к нарциссу».

Так, а что с истинным «я»? Сохранилось ли оно хоть в каком-то виде и можно ли его извлечь на свет божий?

«Многие исследователи и терапевты пытались ухватиться за пустоту в самом ядре нарцисса, – продолжает Вакнин. – Общее мнение таково, что остатки истинного «я» столь окостенелы, расщеплены, запуганы, подчинены и подавлены, что для всех практических целей истинное «я» недееспособно и бесполезно. В обращении с нарциссом терапевт зачастую пытается сконструировать и воспитать абсолютно новую здоровую самость, нежели надстраивать на изуродованные руины, разбросанные по психике нарцисса».

Тем не менее, по словам Вакнина, редкие проблески истинного «я» мы все же можем уловить:

«Нарциссические черты часто привязаны к другим расстройствам. Личность может отлично подпадать под полноценного нарцисса, но в строго психиатрическом смысле им не являться. В таких людях истинное «я» ещё присутствует, и его можно наблюдать».

Если же нарциссист – «полноценный», то его ложное «я» имитирует истинное. Делается это, по Вакнину, с помощью двух механизмов:

– реинтерпретация.

«Оно вынуждает нарциссиста истолковывать некоторые эмоции и реакции в льстивом, социально приемлемом свете. Нарциссист может, к примеру, толковать страх как сострадание. Если нарциссист причинил боль кому-то, кого он боится (например, авторитетному лицу), он может чувствовать себя плохо впоследствии, но интерпретирует этот дискомфорт как эмпатию и сострадание. Бояться – это унизительно; сострадать – похвально, это заслуживает общественного одобрения и понимания, из чего нарциссист извлекает ресурс».

– эмуляция.

«Нарциссист обладает сверхъестественной способностью психологически проникать в других. Зачастую этот дар насильственно отдан в услужение его патологической жажде контроля и садизму. Нарциссист широко использует этот дар для уничтожения естественных преград в психике его жертв, под маской ложной эмпатии (сопереживания).

Эта способность дополнена зловещей способностью нарциссиста имитировать эмоции и сопровождающие их модели поведения (аффекты). Такой нарциссист имеет «эмоциональные резонансные таблицы». Он хранит записи всех действий и реакций, каждое высказывание и последствие, каждую единицу сведений, предоставленных другими в отношении их состояния ума и эмоционального грима. Из них он конструирует наборы готовых формул, часто становящихся причиной безукоризненно точной демонстрации эмоционального поведения. Это может быть невероятно обманчиво».

Однако некоторые исследователи считают, что психопатом надо родиться. Канадский психолог-криминолог Роберт Хэйр пишет в своей книги «Лишенные совести: пугающий мир психопатов»:

«У некоторых детей сам дефицит эмоциональной привязанности – признак психопатии. Вероятно, что у этих детей нет способности к установлению эмоциональных связей, и соответственно, этот их недостаток привязанности является в значительной степени результатом, а не причиной психопатии».

Исследования показывают, что первые симптомы психопатии проявляются еще в детстве. Например, родственница Теда Банди вспоминает, как однажды, проснувшись, обнаружила, что вокруг нее разложены ножи, а сам трехлетний «проказник» с интересом за ней наблюдает.

Порой родители догадываются, что с их ребенком что-то не то. Такие дети более «трудные», «своенравные», до них невозможно достучаться. Они не идут на близость, держат дистанцию и совершенно самодостаточны. Они способны на жестокость и даже убийство. Хэйр пишет:

«В прошлом десятилетии (1980-е – Прим. Авт.) нашим глазам предстала драматическая волна детской преступности. Дети младше десяти лет, способные на бессмысленное насилие, которое раньше считалось уделом закоренелых взрослых преступников. Во время написания этих строк, маленький город в западном штате отчаянно пытается разобраться с девятилетним преступником, который предположительно насиловал и терроризировал других детей под угрозой ножа. Но он слишком мал, чтобы предстать перед судом».

Вопрос № 13. Доктор, это лечится?

Может ли нарциссист осознать, кто он такой, «заняться собой» и переродиться в «нормального» человека? Если обратится к специалистам или, например, к Богу, чтобы тот его просветлил?

Нет, нет и нет.

«Выздоровевший нарциссист есть логическое противоречие, оксюморон, – острит Сэм Вакнин. – Нарциссист влюблен в свое расстройство».

«Нормальные» люди прибегают к помощи психотерапии, чтобы избавиться от эмоциональных проблем. Нарциссист же не считает, что они у него есть, и не собирается перестраивать свое поведение в соответствии с нормами, принятыми у «нормальных» людей. Он не просто не согласен с этими нормами, он их презирает и смеется над ними.

И все же нарциссисты иногда оказываются в кабинете психолога. Как правило, с жалобами на депрессию, неконтролируемый гнев, ипохондрию, пустоту в душе, отсутствие интереса к жизни. И только в ходе углубленного интервью специалист может докопаться до истинных причин всех этих проблем и поставить соответствующий диагноз: нарциссическое или антисоциальное расстройство личности (психопатия).

Но диагностировать – мало. Надо бы лечить. Однако врожденная психопатия не лечится вообще, а нарциссическое расстройство личности если и можно корректировать, то совсем чуть-чуть и далеко не у всех. Работать с таким пациентом невероятно тяжело. Обесценивающие атаки следуют одна за одной. Вчера нарциссист превозносил своего доктора до небес, сегодня он через губу цедит, что нарвался на недоучку и коновала. Нарциссисты бурно гневаются. Настаивают на особом обращении. Трезвонят врачу, когда им стрельнет в левую пятку – независимо от времени суток. Жалуются на психотерапевта его начальству. Требуют прислать им другого, «самого лучшего» специалиста, которого, естественно, вскоре тоже обесценивают.

«Готовясь к сеансу с нарциссом, я иногда продумываю даже, как смотреть на них (куда можно, куда нет), так как любое мое действие они трактуют как оценивающее, – пишет психотерапевт Наталья Холина.

«Как раз в тот момент, когда пациент сильнее всего нуждается в терапевтической помощи, у терапевта может быть выходной, а именно тогда, когда пациент максимально готов к терапии, сеанс может подойти к концу, – пишет Джереми Холмс. – Подобные феномены могут инициировать взрыв нарциссического гнева. Пациент может топать ногами, разбивать и выбрасывать дорогие вещи, поднимать страшный крик».

Выстоять в поединке с нарциссистом может далеко не каждый психоаналитик. А многие даже и не хотят с ними связываться, поскольку скептически относятся к тому, что нарциссизм можно корректировать.

«Знаю, что порой зрелые, профессиональные, дорогие и многоопытные терапевты отказываются от работы с такими клиентами, потому что пахать надо много, а отдачу это может принести малую, – свидетельствует Наталья Холина.