Доля Пути: Лето - Константин Пирожков

пробитым порогом Силы, да к тому ж искусник — редкий зверь... Короче говоря, примчится он, ксивой махнёт и даже кому надо позвонит, если милицейские возбухнут. И придётся мне встать "на учёт“, в чём нет ничего страшного, но стоит мне набрать Силу, освоить действительно уникальные Знания, как поводок может и натянуться.

Но никто, в тот вечер, за мной не пришёл.

А перед рассветом, я, как обычно, отправился на пробежку. Выходя из подъезда, в свете фонаря, увидел младшего брата из "криминальной" семейки, сидящего на бордюре нашей приподъездной клумбы.

«Ясно. Решили "крайнего" поучить».

Проживший долгое время в России, на заработках, он сходу начал "предъявлять" мне, почти без акцента. И по всему, точнее по его, выходило, что я нарвался по-крупному.

И то, что я "терпила", обратившийся к ментам...

Вот это новость.

... И то, что ему и его семье ничего не будет, ведь он "подмазал" этих самых ментов. И что теперь они с братом мне жизни не дадут и я буду ходить — оглядываться....

Он там ещё что-то лопотал, когда, от сердца, во мне распространилась волна бешенства и прежде незнакомого чувства... Высокомерия?!?

Да, ледяного высокомерия.

Я вскинул руку, ладонью вперёд, на уровне его груди. Он не успел её оттолкнуть — доля «Изгиб» мгновенно выгнула пространство дугой, вперёд от ладони. Брат-2 отлетел на пару метров, согнувшись пополам, и мешком рухнул на приподъездную плитку.

«Этот... простой человек уверен, что может напугать МЕНЯ, искусника, ученика великого Суэна?!? — Покарать кретина!!!», — гремело в моём мозгу.

Я медленно шёл к "летуну", скорчившемуся в позе эмбриона, намереваясь добавить ему ума пинком ноги. На краю зрения мелькнула тень. В моей голове вспыхнули звёзды и я отступил, приседая. — "Мельница" прошлась сверху, лишь пару раз задев меня по касательной.

Брат-1, видимо, сидел на их "приусадебном участке", из-за чего я не заметил его в предрассветных сумерках. Что ж... Лучше б он там и сидел. Сразу несколько искр зажглись в пределах моей Воли, пока я приходил в себя от первого удара и уворачивался от следующих. Искры — не молния, их почти не нужно контролировать, ибо их суть огонь, а огонь — это хаос. Маленькие, с ноготь мизинца, но "злые" и горячие, как кончик пламени, искры закружились моей Волей вокруг меня, образуя сферу — как схематичный рисунок атома.

Брат-1 истошно закричал и отскочил, пытаясь сбить с себя жалящие "гроздья" моего гнева. Искры, на моём пороге Силы, не способны прожечь человека насквозь или мгновенно причинить критический урон, но попробуйте-ка обсыпать себя углями из мангала. — Вот и ему было больно сейчас.

— Молчи! — бросил я Слово.

Мир дрогнул. Противник почти застыл, а его раззявленный рот будто вакуумом накрыло. — Не хватало ещё, шум поднимать.

Гася искры, я перетёк к нему двумя подшагами и ударил в солнечное сплетение ладонью с уже наложенной долей «Крепость». Мужик сложился, будто в него кувалдой ткнули. Ну, почему же «будто»?

Отсутствие опыта драк с людьми, с лихвой, окупили Знания. Оба брата корчились уже на асфальте — обоим я добавил по пинку. Но уже без усилений, чтоб не убить ненароком. Бешенство, кипевшее внутри, "охлаждалось" высокомерием и острым желанием наказать по-настоящему, чтобы оба дома вздрогнули.

Я быстро поднялся в квартиру, схватил платок с камнем духа и мигом вернулся назад.

Восток уже светлел.

Два недобитка успели подняться и, поддерживая друг друга, ковыляли к своей "веранде". Я нагнал их, когда они подходили к металлическим ступеням.

— Стоять!

Оба вздрогнули, старший попытался развернуться, отчего младший, которому досталось «Изгибом», рухнул на ступеньки.

— Слушайте! — веско упало Слово, тряхнув пространство между нами.

Братья замерли, их перекошенные болью лица уставились на меня.

— Вы здесь жить не будете. Даю две недели. Кому расскажете, пойдёте к ментам или попадётесь мне на глаза — вас удавлю, жён умалишёнными сделаю, дети в детдом отправятся. С этого момента, вам и вашим семьям вход в этот двор закрыт. Теперь, скройтесь в своей конуре, пока я вас не прибил.

Договаривая, я изобразил долю «Полох» — ужас в чистом виде — и связал её с «Оком». Затем поднял эту Вязь вверх, до границы своей Воли. Вместо мягкого, всепроникающего света, купол метров шести в поперечнике наполнился мерцающим сумраком, в котором плясали "адскую джигу" уродливые тени. Несмотря на трещины в рёбрах, оба брата вскочили и с гримасами ужаса, визжа как безумные, влетели по лестнице в квартиру, словно увидели свои самые сокровенные страхи. Ну, почему же «словно»?

Я отозвал Вязь и глянул на восток — край солнца ещё не показался над крышами четырёхэтажек, но света уже было достаточно. Мазнул взглядом по ближайшим окнам обоих домов — ни там, ни на улице, вроде никого. Поспешу — успею.

Присел на колено в центре экспроприированного "участка". Положил камень духа перед собой, снял с него блокирующую Вязь. Достал нож и, надрезав себе ладонь, капнул пару красных капель на камень. Затем разрыхлил ножом землю и вдавил в неё камень, утрамбовав почву сверху. Быстро поднялся и прошёлся по периметру, четыре раза изображая своей кровью Вязь «Тупь»-«Око» и припечатывая каждую — ладонью в окружающий "участок" бетонный бордюр. Кровь мгновенно впитывалась в бетон, на котором оставались лишь еле заметные оттиски Вязи.

Я не духолов, не чернокнижник и не жрец, но тут всё совпало, как по заказу. Камень духа — точка привязки. Бес или дух не могут особо удаляться от него, ведь он становится им и домом, и защитой, как раковина "отшельника". Сняв блокирующую Вязь, я позволил бесу выходить из камня. А, чтобы он не "разгулялся" по всему нашему двору, обозначил ему границы зоны "веселья" четырьмя Вязями, запирающими пространство для бестелесных сущностей. Да ещё на крови Знающего — сильнейшем ингредиенте.

Главное — я дал бесу вкусить своей крови, чем возвёл его на качественно новый уровень существования. Кикимора, по сути, не самый злобный бес, отчего особенно удивительно то, что он вытворял в нашем доме. Но попробовав крови человека, которой, при других обстоятельствах, ему ни за что не видать, да ещё Знающего, бес должен обезуметь от эйфории мощи, как наркоман, который впервые перешёл на более тяжёлый наркотик.

Закончив последнюю Вязь, я тяжело поднялся. Такой нагрузки на Волю я не испытывал с ночи, когда мы бились с упырём. — В голове шумит, ноги ватные, зрение подводит, всё тело ломит.

Краешек светила показался над крышами.

«Сегодня пропущу бег», — решил