Тихие шаги - Лена Александровна Обухова

я делаю для полиции, появилась версия, что тот, кто стоит за странными происшествиями вокруг озера и вас, определенным образом цитирует события четырехлетней давности. И по этой логике сейчас время четвертой истории: той, что про колодец и его обитателя.

– Та история была с двойным дном, – пробормотала Юля. – А монстр – воплощением страха. Это как-то поможет разобраться в происходящем сейчас?

– Не обязательно, – призналась Ольга. – Цитирование идет со своего рода отзеркаливанием, то есть, некоторые факты злоумышленник переворачивает с ног на голову. Как именно он перевернет эту историю – сложно сказать.

– Тогда давайте будем отталкиваться от фактов и попытаемся понять, с чем именно мы имеем дело, – предложил Влад. – У нас есть по меньшей мере три жертвы…

– Почему три? – не понял Савин. – Две же, вроде. Диана еще не жертва.

– Ты про свое видение не рассказал, – напомнила Юля мужу.

– Да, точно. В ночь, когда погибла та девушка, Панова, я видел еще одну, погибшую аналогичным образом. Ее… призрак, назовем это так, появился на общей кухне. Она бормотала что-то вроде: «Он нашел ее», потом ринулась на меня и исчезла.

– Он нашел ее? – переспросила Диана. – То же самое я слышала в своем сне.

– Можно поподробнее? – попросила Ольга. – Этой детали не было в той версии сна, которую нам озвучили.

– Во сне я слышала эту фразу дважды: «Любую боль можно унять, а тяжесть – забрать. Он нашел ее». Сначала это сказал Денис, а потом кто-то у меня за спиной, когда я… подсматривала за ритуалом.

– Тем самым ритуалом, в котором на груди мужчины делали надрез, клали сверху камень и читали что-то вроде заклинания?

– Да.

Ольга задумалась, а Юля потянулась за единственной фотографией, на которую могла смотреть: на ней была запечатлена шкатулка. Перевернув ее и прочитав надпись на обороте, она предположила:

– Может, речь о шкатулке и Кочергине? Он нашел ее. Ее – шкатулку. Как минимум, десятого июня она попала к Кочергину.

– Возможно, – согласился Влад. – А что значит часть фразы про боль и тяжесть?

– А вы слышали когда-нибудь про ритуал пожирания грехов? – поинтересовалась Ольга. Когда осведомленных не обнаружилось, она пояснила: – Я как-то читала про него, собирая материал для одного романа. Не пригодилось, но в общих чертах я запомнила. Это обряд, существовавший в Великобритании с давних времен и чуть ли не до двадцатого века. Официально церковью не признавался и считался ересью, но тем не менее к нему прибегали. На грудь покойного клали кусок хлеба, и его съедал специально приглашенный для этого человек. Таким образом он принимал на себя, то есть, забирал все грехи покойного, чтобы очистить его душу.

– А ему это зачем было? – удивился Савин.

– Люди делали это за деньги. Но суть не в этом. Мне просто показалось, что этот ритуал чем-то похож на то, что видела во сне Диана. Только вместо хлеба – камень. И плюс немного крови.

– Камень… – задумчиво повторила Диана. Она подтянула к себе лист с записями Карпатского и посмотрела на него. – Боль. Тяжесть. Разбитое сердце… Камень на сердце… – Она посмотрела на остальных. – Когда мы живем с какой-то болью – чувством вины или потерей, – мы ощущаем это как тяжесть в груди, как камень на сердце. Так?

– Я иногда использую такой оборот, – кивнула Ольга. – У себя в текстах.

– Хочешь сказать, что ритуал из сна предназначен для того, чтобы забрать чью-то боль? Буквально: снять с сердца камень, – продолжил за Диану Дементьев. – Как хлеб символизирует грехи, так камень символизирует эту тяжесть. А разрез на груди делается для трансформации боли душевной в физическую?

– Или чтобы выпустить эту боль изнутри, – добавила вариант Ольга. – Чтобы реальный камень как бы впитал ее, омывшись кровью.

– Кажется, я начинаю понимать, что означал пожар в моем сне, – хмыкнул Савин. – Я все время думал, что это как будто два разных события, два разных фильма по разным каналам, но это не совсем так. Это воспоминание. Та самая боль, которую у мужчины забирали в процессе ритуала. Возможно, сгорел его дом, погиб кто-то из родных. Или вовсе вся семья…

– Звучит логично, – согласился Влад. – Возможно, загадку снов и ритуала в них мы разгадали. Но что нам это дает? Какая связь между тем, кто живет в шкатулке, и ритуалом?

– Ну, очевидно, после ритуала камень нужно куда-то деть, – заметила Юля. – Это ведь не кусок хлеба, чтобы его съесть. Раз мы нашли шкатулку с камнями, можем предположить, что их складывали туда после ритуалов. Шкатулка постепенно заполнялась… А что дальше? Концентрация человеческих страданий породила некое демоническое существо? Как в том колодце? Страх порождает зло, зло порождает страх. В той легенде страх сначала заставил людей совершить злодеяние, а потом их злодеяние превратилось в монстра, пробуждающего страх и убивающего им.

– Если бы мы имели дело с прямым цитированием, возможно, так и было бы, – хмыкнул Дементьев. – А вот как это отзеркалить?

– Чавканье, – задумчиво произнесла Диана и посмотрела на Савина. – В своем сне в том темном углу, который тебя пугал, ты слышал чавканье?

Он отрицательно качнул головой, и Диана продолжила:

– А я слышала. И если продолжить аналогию с пожиранием грехов, то почему бы не предположить, что в шкатулке живет то, что пожирает боль и страдания? Подумайте сами. Вот я ведьма. Я провожу ритуалы, забираю чужую боль и складываю ее в шкатулку в виде камней. Но дальше-то что? Хранить ее у себя? Не опасно ли? Вдруг она ко мне прилипнет? И что делать, когда шкатулка заполнится? Больше не проводить ритуал? Или завести еще одну и еще? А не лучше ли мне призвать нечисть, которая будет питаться этой болью, и поселить ее в шкатулке?

– Неплохой вариант, – согласился Дементьев. – Остается понять, почему эта нечисть стала убивать людей и как она это делает.

– Ну, сначала к жертве должна попасть шкатулка, – озвучил очевидное Савин. – Вот Кочергин ее где-то нашел – и понеслось.

– Не совсем так, – возразил Влад. – Сначала шкатулка была у нас в подвале, ее подложили с другими странными вещами. Потом она стояла у нас в комнате, довольно долго, но мы не слышали никаких шагов и оба живы. Потом шкатулка исчезла…

– В ночь на третье июня, – уточнила Юля.

– Да. И уже через неделю оказалась у Кочергина. Через несколько дней его убили, а шкатулка перекочевала снова в гостиницу, только мы об этом даже не знали.

– Возможно, шкатулка вернулась сюда еще до смерти Кочергина, – предположила Ольга. – Или, как минимум, покинула его дом до того момента.

– Почему? – не поняла Юля.

– Потому что в остальных известных нам случаях происходило именно так. Панова выехала из номера, где стояла шкатулка, – и после погибла. Диана практически сразу отнесла шкатулку в полицию – и на следующий день чувствовала чужое присутствие в доме. Оно напугало ее настолько, что