Вне закона - Дональд Уэйстлейк

Теперь она шла медленно, почти не замечая, что творится вокруг. Запах испорченных продуктов ударил в ноздри. За мини-ярмаркой было припарковано всего несколько машин, очевидно, принадлежащих служащим. Тротуар замусорен, единственный контейнер переполнен до отказа. У задней двери китайской закусочной рылись в пищевых отбросах несколько тощих кошек. Услышав звук шагов Леа, они испуганно застыли, прежде чем броситься наутек.

— Не бойтесь, киски! Я вас не обижу!

Страх бродячих кошек передался ей. Но для паники, казалось, не было причин.

Интересно, подумала вдруг Леа, чем занималась Мариса в мое отсутствие? На протяжении многих лет они были неразлучны, мать и дочь. Когда Мариса была совсем крошкой, ходить еще не умела, она пыталась следовать за матерью повсюду. «Ма-ма! Ты куда, ма-ма?»

Нет, конечно, Мариса подрастала и научилась делать многие вещи сама. К примеру, заходить в «Севн-илевн» вместе с другими детьми после школы. Купить себе баночку колы, пакетик соленых орешков или чипсов. Невинное занятие. Нельзя наказывать за это ребенка. Леа давала Марисе мелочь — на карманные расходы, так она выражалась. Именно на приобретение такой вот ерунды, хоть и не одобряла это детское пристрастие — есть что попало и на улице.

У Леа сжалось сердце. Она живо представила, как дочь покупает что-то в прошлый четверг в «Севн-илевн», как расплачивается с кассиром-индусом. Тогда он еще не знал ее имени. А два дня спустя каждому жителю Скэтскила стало известно это имя — Мариса Бэнтри.

Возможно, не следует придавать этому значение. Что тут такого? Просто Мариса вышла из магазина вместе со школьной подружкой. Леа уже представила, с каким скептически кислым выражением будет смотреть на нее полицейский, которому она сообщит эту «зацепку».

В любом случае Мариса должна была затем выйти на Пятнадцатую улицу. Весьма оживленную и опасную в это время дня.

Именно здесь, на Пятнадцатой, ее и видел анонимный свидетель из школы. Видел, как Марису затаскивают в «хонду». Интересно, подумала Леа, уж не рыжеволосая ли Джуд этот самый свидетель?

Что именно сказала эта девочка офицерам полиции, Леа не знала. Детективы вечно напускали на себя таинственный и самоуверенный вид, точно знали такое…

Леа дошла до края дороги. Дальше асфальта не было. Перед ней простиралась необработанная, захламленная и, судя по всему, никому не нужная земля. Впереди высился холм. Странно, что посреди города остались еще такие никому не нужные и необитаемые земли. На холме, примерно в полумиле отсюда, находилась Хайгейт-авеню. Отсюда она была не видна. И никак нельзя было догадаться, что там, на вершине холма, расположена «историческая» часть города, со старинными домами и особняками, стоившими, наверное, миллионы долларов. Холм зарос ползучими растениями, вереском, хилыми деревцами. За долгие годы ветер нанес сюда палой листвы и мусора, и место походило на настоящую помойку. Но вдруг в спутанных ветвях кустарника послышался шорох, и что-то мелькнуло. Лохматое и темное. Мелькнуло и исчезло так быстро, что Леа не успела толком разглядеть.

За свалкой обитала колония одичавших кошек. Они добывали себе пропитание, яростно совокуплялись и размножались и погибали преждевременной смертью, что свойственно бродячим животным. Они не хотели быть домашними питомцами. Видно, не обладали даром вызывать привязанность человека к себе. Они были неприручаемы.

Леа уже возвращалась к машине, как вдруг за спиной раздался тоненький гнусавый голосок:

— Миссис Брэнти! Привет!..

Леа нервно обернулась и увидела девочку с рыжеватыми волосами. Ту самую, что принесла ей цветы.

Джуд. Джуд Трейерн.

Только теперь до Леа дошло — место называется Трейерн-сквер, и названо оно в честь председателя Верховного суда Трейерна, которого уже давно нет в живых. Трейерны — одна из старинных семей Скэтскила. А там, на Хайгейт, находится их имение с огромным особняком и садом, с дороги его не видно.

Все же странная эта девочка с ненатурально блестящими глазами. Чем-то походила на белую крысу. Она неуверенно улыбнулась Леа, неуклюже спустила одну ногу с велосипеда.

— Ты за мной следишь, что ли?

— Нет, мэм… Я… просто вдруг увидела вас и…

Глаза широко расставлены, смотрят вроде бы искренне и одновременно встревоженно. Нервы у Леа были на пределе, и она резко спросила:

— Что тебе надо?

Девочка смотрела на нее с таким видом, точно от лица Леа исходил свет истины, ослепляющий и притягательный. Она шмыгнула носом.

— Да я… я просто хотела сказать… Извиниться за те глупости, что наговорила. Наверное, еще хуже сделала.

— Хуже? — Леа сердито улыбнулась.

— Просто мы с Анитой и Дениз… мы хотели помочь. Ну и поступили неправильно. Когда пришли к вам.

— Так это ты тот анонимный свидетель, видевший, как мою дочь встаскивают в фургон?

Лицо у девочки словно окаменело, она часто-часто заморгала. Леа готова была поклясться, что вот-вот та скажет ей что-то страшно важное. Но Джуд лишь покачала головой, снова шмыгнула носом, потом передернула худенькими плечами:

— Да нет вроде бы…

— Ясно. Ладно, пока. Мне пора.

Леа нахмурилась и отвернулась, сердце стучало как бешеное. Ей так хотелось остаться одной! Но девочка-крыса не отставала. С упорством, достойным лучшего применения, она следовала за Леа на расстоянии примерно трех футов. Велосипед у нее был дорогой, итальянский, такому мог бы позавидовать любой понимающий взрослый велосипедист-спортсмен.

Наконец Леа не выдержала. Остановилась, обернулась.

— Ты что-то хочешь сказать мне, Джуд?

Девочка скроила удивленную гримаску.

— «Джуд»! Так вы запомнили мое имя?..

Позже Леа не раз вспоминала этот странный момент. Выражение полного восторга на лице Джуд Трейерн. Даже бледная кожа пошла розовыми пятнами от удовольствия.

— Просто у тебя довольно необычное имя. А необычные имена хорошо запоминаются. Если можешь хоть что-нибудь рассказать мне о Марисе, говори, прошу тебя.

— Я? А что я могу знать?

— Разве не ты та загадочная свидетельница из школы?

— Какая еще свидетельница?

— Одна из соучениц рассказала, будто видела, как какой-то мужчина затаскивал Марису в свой фургон на Пятнадцатой улице. Не ты, случайно?..

Джуд отчаянно затрясла головой.

— Знаете, миссис Бэнтри, не всегда стоит верить свидетелям.

— Что ты хочешь сказать?

— Но это же общеизвестно. По телевизору все время показывают, в специальных выпусках. Допустим, свидетельница божится и клянется, что кого-то видела, а потом выясняется, что она ошиблась. Ну, как в случае с мистером Залманом. Люди говорили, это он, а теперь получается, что мог быть и кто-то другой.

Девочка говорила торопливо, взахлеб, не сводя расширенных блестящих глаз с Леа.

— Кто-то другой, Джуд? Но кто?

Тут, видимо, от возбуждения, Джуд потеряла равновесие и едва не свалилась с замечательного своего велосипеда. Неуклюже сползла с седла и зашагала рядом. И сжимала ручки так крепко, что костяшки пальцев побелели.

Дышала она часто, полуоткрытым ртом. А потом заговорила, заговорщицки понизив голос:

— Видите ли, миссис Бэнтри, у мистера Залмана свои странности. Он обращает внимание только на тех девочек, которые хорошенькие-прехорошенькие, ну, как ваша Мариса… А еще дети по телевизору говорили, что глаза у него прямо как лазерные лучи. — Джуд содрогнулась.

Леа была в шоке.

— Раз все замечали странности мистера Залмана, почему же никто ничего не говорил прежде? До того, как все случилось? Как вообще могли допустить такого человека к преподаванию в школе? — Она задохнулась от гнева.

А потом подумала: «Знала ли Мариса? И если да, почему мне ничего не сказала?»

Джуд тихо захихикала:

— Я вообще удивляюсь, почему всех их нанимают в учителя. Почему не задумываются, по каким причинам тот или иной человек хочет общаться с детьми. Причем не только испорченные мужчины, но и женщины тоже! — Она улыбнулась, словно не замечала выражения лица Леа. — Мистер 3., он вообще забавный. Называет себя «повелителем». Сами можете проверить, он даже сайт такой открыл, «Повелитель Глаз». И посылает сообщения маленьким девочкам после школы. И говорит им, чтобы ничего никому не рассказывали. Иначе, как он пишет, они «об этом пожалеют». — Джуд сделала движение руками, точно сдавливает чью-то невидимую шею. — И особенно правятся ему девочки с красивыми длинными волосами, которые он так любит расчесывать.

— Расчесывать?

— Да. У мистера Залмана есть специальная щетка для волос. С металлическими зубьями. Называет ее «лохматкой». Ну и водит ею по красивым волосам, это у него такое развлечение. Надеюсь, копы нашли эту щетку, когда арестовали его, и приобщили к делу как улику. Правда, ко мне он никогда не лез. Ведь я не из хорошеньких.