Японская олигархия в Русско-японской войне - Сюмпэй Окамото

«Что бы там ни говорило общественное мнение, мир не является для нас унизительным. Наше правительство заключило мир, исходя из собственных оценок текущей ситуации в стране и уважения к гуманности. Если мы будет продолжать войну, мы не сможем легко подчинить Россию и, более того, мы не сможем долго нести тяготы военных расходов».

Сообщают, что люди выслушали речь внимательно и получили глубокое впечатление. Возражений не последовало.

Но такие реалистичные и рациональные мнения, как правило, терялись в растущей волне возмущения. Многие из тех, кто, очевидно, понял, что протестов на словах недостаточно, чтобы правительство прислушалось, начали готовиться к демонстрациям. «Осака асахи симбун» от 3 сентября писала:

«Голос неудовлетворенности и возмущения становится громче день ото дня. Он звучит сегодня по всей Японии, и в нем слышится намерение решить проблему, объединив усилия. Какое действие собирается произвести этот голос? Какого результата он собирается добиться? «Просто горевать бессмысленно. Сейчас невозможно сокрушить несправедливый мир одним ударом. Перейдите от отчаяния к действиям, чтобы отказаться от мира!» Вот что кричат сейчас люди…Количество писем к редактору, которые мы получили со вчерашнего дня до сегодняшнего обеда, равно 569. Слова их различны, но суть сводится к одному: «Отмените мирное соглашение…» Мы уже видим на улицах, что из-за своего великого разочарования люди готовы к действиям. Что они собираются делать? Понятно, что они собираются выступать, пока мир не будет отменен».

Первая крупномасштабная демонстрация движения против мирного договора состоялась в Осаке.

Большинство бизнесменов этого города были текстильными промышленниками, чья продукция занимала первое место в торговле Японии с Китаем и Кореей. Они не были уверены в судьбе торговли с континентом, так как считали, что из-за унизительного мира и слабости японского правительства «китайцы и корейцы будут с презрением относиться к японскому бизнесу». В их нападках на правительство к ним присоединились журналисты таких газет, как «Осака асахи симбун» и «Осака майнити симбун»; обе группы решили организовать совместную демонстрацию.

Вечером 30 августа в отеле Осаки они провели обед, на котором обсуждался вопрос о мире. На этот обед были приглашены все дружественные активисты. «Осака асахи симбун» 1 сентября писала, что люди, ранее не показывавшие интереса к политической деятельности, пришли в большом количестве. Пятерых избрали в исполнительный комитет, которые собрался в торговой палате Осаки 1 сентября и решил провести собрание горожан в городской ратуше Накан Осима в 17.00 3 сентября. Среди двадцати четырех организаторов этого собрания горожан присутствовали местные политики и юристы, а также несколько ведущих бизнесменов Осаки.

Собрание горожан прошло 3 сентября, как и планировалось. Пять тысяч человек, представляющих все слои общества, принимали в нем участие. Председатель собрания префектуры Осаки Митани Кису был его председателем, а председатель собрания города Осака Хино Куниаки зачитал утверждение и декларацию митинга. В ней утверждалось, что мирный договор свел к нулю результаты успешной войны и никоим образом не гарантирует мира в будущем. Следовательно, заключение мира нарушает дух императорского указа об объявлении войны и является актом народного предательства. Далее утверждалось, что для выполнения императорского указа Япония должна отказаться от унизительного мира и продолжить войну. Декларация выражала решимость жителей Осаки: «Ради этой цели мы готовы жертвовать жизнью и имуществом. Даже если вся страна превратится в выжженную пустыню, мы скорее продолжим отстаивать справедливость, нежели будем жить, приняв это унижение».

Собрание приняло резолюцию, гласившую:

1. Старшие советники и министры кабинета, ответственные за провал переговоров, должны принять правильный курс и извиниться перед императором и народом.

2. Мирное соглашение должно быть отменено, а война — продолжена.

Полномочному представителю Комуре была выслана телеграмма следующего содержания:

«Мирное соглашение, которое вы сейчас собираетесь подписать, не может быть принято страной. Вас просят немедленно отменить соглашение».

А другая, адресованная фельдмаршалу Ояме, гласила:

«Народ империи будет бороться за то, чтобы остановить действие отвратительного мирного договора, и выражается надежда, что Ваше Превосходительство продолжит войну и сокрушит врага».

Затем выступило несколько журналистов со страстными речами, направленными против мирного договора. После этого начались политические выступления. Хино Куниаки вспоминал о Курусиме Цунэеси, покушавшемся на Окуму Сигэнобу во время пересмотра договора, и заявил: «Убийство — не монополия русских». Его попытались остановить несколько полицейских, но он продолжил свое выступление и закончил его словами: «Мы будем драться насмерть вместе с вами, народ, чтобы достичь наших целей».

Атмосферу собрания хорошо передает песня, которую распевали ее участники:

ЭЛЕГИЯ

1. Эти великие победы на море и на суше, Которые казались цветами,Теперь ушли, как сон. Что можно сделать с такой реальностью? Дует холодный осенний ветер Сквозь разорванные бумажные стены, Разорванные на Портсмутской конференции. Как нам исправить эту ошибку?

2. Призрачная, одинокая дикая Маньчжурия, Там теперь лежат побелевшие кости,За кого они погибли, как собаки? Как жаль такую реальность. В диком море, среди суровых волн, Матросы сражались насмерть. Их смерть во имя верности теперь лишь пена. Как жаль такую ошибку.

3. Воздух полон духом смерти. Единое сердце пятидесяти миллионов наполнено гневом. Неужели мы просто проглотим слезы? Дух носителей меча требует, чтобы мы вели Японию к действиям. Зубы скрипят, руки чешутся, Между облаков что-то сверкнуло. Это молния или меч?

Вслед за собранием горожан Осаки 3 и 4 сентября прошло много народных собраний по всей Японии от города Ямагата на севере до Цусимы на юге. На этих встречах принимались резолюции, единодушно противостоящие мирному соглашению и требовавшие, чтобы ответственность за провал взяли на себя гэнро и министры. Во многих местах люди договаривались, что в будущем откажутся от покупок облигаций внутреннего займа или пожертвований на военные нужды.

Даже когда наступило уже 5 сентября, правительство еще не обнародовало подробности мирного договора. Мнения некоторых гэнро, министров и военных лидеров в его поддержку были опубликованы в виде интервью журналистам. Однако в этих интервью не было никаких подробностей и откровенности, которые могли бы удовлетворить разъяренных людей, и поэтому они только подливали масла в огонь.

Между тем правительство почти ничего не делало для того, чтобы сломить растущее сопротивление договору. Премьер-министр Кацура консультировался с такими деловыми лидерами, как Сибусава Эйити и Фудзита Дэнзабуро, на тему идеи празднования победы в нескольких местах (как это было сделано, когда десятью годами ранее пришлось вернуть полуостров Ляодун) с целью восстановления популярности правительства. Но эта попытка провалилась, когда деловые лидеры ответили: «Гнев народа подобен огню. Его нельзя обуздать». Правительство хотело также, чтобы руководство трех трамвайных компаний в Токио украсило трамваи цветами и флагами в честь праздника, но и эта идея провалилась, когда единый профсоюз работников трамваев постановил, что, если будет вывешен хоть один флаг, трамваи будут разбиты. Был бесплатно распространен выпуск «Кокумин симбун», в котором были приведены условия мира, но народ бойкотировал газету. Эта попытка правительства привела только к тому, что другие газеты усилили свои нападки на «Кокумин симбун»[67].

Этих мер было недостаточно, чтобы взять под контроль общественное негодование. Начиная со 2 сентября «Токио асахи симбун» опубликовала серию передовиц под заголовком «Необходимо объяснение», в которых оказывалось сравнительно умеренное давление на правительство. Серия заканчивалась следующим утверждением:

«Теперь же мы положительно заявляем, что наши власти совершили ошибку. Если у них есть тому объяснение, мы готовы его выслушать. Правительственная газета утверждает, что правительство не может говорить с нами, не раскрывая государственных тайн. Следовательно, мы предполагаем, что и правительство выдвинет тот же аргумент. И что же это за тайна? Какую тайну они от нас хранят? Мы никогда в это не поверим. Они говорят, что это тайна, просто потому, что не могут ничего объяснить. Пока они не предоставят нам удовлетворительного объяснения, мы, народ, не сможем согласиться с ними — с маркизом, графом, виконтом и бароном».