Дословный перевод - Анна Шульгина

- Завтра в восемь заедет мой водитель, и начинаем действовать по плану, - Николай Петрович показал глазами на сидящего за рулем парня, тот молчаливо кивнул и снова сосредоточился на дороге. - Ты же понимаешь, что можешь и пулю поймать?

- Понимаю, - Власов ещё раз прокрутил в голове разговор. Есть, конечно, спорные моменты, но, в целом, все логично и разумно.

- Вот и хорошо. Держи, - Герман чем-то звякнул, и на ладонь парню опустилась холодная связка ключей. - Это от Алениной квартиры.

- Она же её, вроде, продала.

- Да. Мне, - свет от фар встречной машины на пару секунд осветил пожилого мужчину, подчеркнув усталые складки у рта и круги под глазами. Как ни старался делать вид, что все нормально, но становилось все заметнее то дикое напряжение, в котором пребывал Герман. - А вообще-то это не твое дело.

Женька негромко усмехнулся, признавая его правоту. И ещё раз убедился, что, как ни старался папаша сохранять видимость, что судьба старшей дочери его не касается, но полностью следы не подчистил.

- Если что-то изменится, сразу предупредите, - Власов на память продиктовал временно прихватизированный номер Сереги и вышел в ночь. Тьма гостеприимно облепила его холодным туманом, отчего у Женьки сразу создалось впечатление, что его с головы до ног окатили водичкой из колодца. - Блин, ну, у вас и климат...

- Это ты ещё не видел местную зиму, - Герман опустил стекло. - Пятый подъезд, восьмой этаж, квартира двести сорок три.

- Понял, - иронично козырнув отъезжающей машине, Женька осмотрелся. Ухоженный двор, даже не на каждой клумбе машина стоит. Причем, если он правильно рассмотрел, все бибики, как одна - праворульные. Дааа... Вот тебе и особенности отдельно взятой губернии.

Преодолев барьер подъездной двери и покатавшись на удивительно чистом лифте, Власов, наконец, очутился перед дверью временного пристанища. Ключи провернулись настолько легко, словно замки раз в неделю смазывали и прочищали. Хотя, после знакомства с Германом, он бы не особо удивился, узнав, что предположения верны.

Квартира оказалась одновременно роскошной и пустой. Не в том смысле, что не было мебели - тут как раз все в порядке. Да в одной комнате больше предметов обстановки, чем у них с Аленкой суммарно. Просто было заметно, что тут давно уже никого нет. Никакой пыли и грязи, просто звенящая тишина и легкий аромат запустения.

Женька, хоть убей, не мог представить свою Лёну здесь. Похоже, что она просто выросла из прошлой жизни. И слава Богу.

Осмотрев предложенное временное жилище, Власов, приняв душ, завалился спать. Как назло, вместо нормального сна поперли мысли одна другой дурнее и навязчивее. Конечно, вполне возможно, хладнокровность Николая Петровича не более, чем маска, но все равно никак не мог отделаться от подозрений, что Герман сам отдал Алену, как добровольный взнос. Мол, видите, насколько честны намерения, даже любимую дочь не пожалею в качестве гаранта. Сомнительно, но все равно от таких догадок никуда не деться...

Да и организм, несмотря на перелет и недосып, упорно твердил, что уже утро, давно пора вставать. Так провертевшись и замерзнув - коммунальщики чихать хотели на неласковость первого летнего месяца, потому в квартире было, откровенно говоря, свежо и бодряще, Женька, подремав пару часов, проснулся в таком расположении духа, что сразу стало понятно - если найдут сегодня виновного, тот будет забит ногами. Проведя краткое совещание с Серегой и получив заверения, что у него там все под контролем - во всяком случае, рядовые члены стада пресс-службы должным образом инструктированы и запуганы, они условились связаться ближе к обеду по родному городу, то есть - под вечер по местному.

Пошуршав на Лёнкиной кухне и снова подивившись разнообразию мозговых тараканов её отца - продукты были хоть и не скоропортящиеся, но, судя по дате изготовления, куплены не позже полугода назад - парень окончательно взбодрился, потому выскочил на улицу даже до обозначенного срока.

Там, на этой самой улице, было ещё холоднее, и Власов был готов похвалить самого себя за то, что, по неизвестной причине, все-таки сунул в собираемый чемодан ветровку, но народ уже вовсю спешил по своим неведомым делам. Все тот же молочный туман вовсю оккупировал несопротивляющийся город, скапливаясь особенно густыми лужами во всяких низинках и впадинах, оседая на всех поверхностях ледяным конденсатом и нагло заглядывая под юбки появляющимся на улице женщинам.

Поежившись и глубоко вдохнув, Женька снова, в который раз за это время, попробовал дозвониться до Алены. Естественно, безуспешно, тот, у кого она сейчас, если не совсем дурак, мобильник не просто отключил, а выбросил. Её отец уже наверняка попытался отследить номер через GPS, тут и сомнений быть не может.

Водитель, представившийся Алексеем, прибыл точно в срок, то ли обладая даром ясновидения, то ли отточив мастерство телепортации - во всяком случае, предупрежденный о местных зверских пробках, не сильно уступающих столичным, был приятно удивлен тем, что в главный офис они попали не то, что не опоздав, а даже чуть раньше.

Пока кудесник баранки изыскивал неведомые маршруты и тайные партизанские тропы, Женька сосредоточенно изучал содержимое лежащей на заднем сиденье папки. Бумаги там были зело любопытные, хоть и не проливающие свет окончательно на всю творящуюся тут хренотень.

- Николай Петрович ждет вас в своем кабинете, - Алексей, оставшись все так же неэмоционален лицом, кивнул в сторону проглядывающейся сквозь стеклянную дверь лестницы, но распахнуть перед Власовым дверцу не успел - тот уже выскочил сам, кивнул на прощание и молодым сайгаком отправился навстречу приключениям.

Те встретили его в приемной Германа, в виде секретарши, чем ретнгеновский взгляд пару секунд скользнул по Женькиному организму, а потом намертво приклеился в точке у него между глаз.

Проведя ритуал в виде приветствия и дежурного комплимента, Власов в ответ получил сухое "Добрый день" и ещё менее эмоциональное "Ожидайте".

Ему даже хотелось попросить выдать распечатку исследования, слишком пристально и внимательно рассматривала его местная церберша, но, припомнив святую истину, что лучше немного поспорить с начальством, чем оскорбить его секретаршу, Женька послушно притих на диване, делая вид, что рассматривает разложенную на журнальном столике прессу. Сам же тем временем тайком рассматривал хранительницу приемной, в очередной раз испытав приступ уважения к Николаю Петровичу, который вместо прелестного длинноногого создания посадил здесь крепкую даму, возрастом от сорока до плюс бесконечности. Сразу видно, что у такой все посетители будут ходить по струнке, а мимо не проскочит даже мышь.

Ждать пришлось недолго, всего пару минут, потом дверь кабинета распахнулась и на пороге возник сам Герман.

- Евгений, доброе утро, - он кивнул поднявшемуся Женьке и коротко тряхнул его ладонь в рукопожатии. - Мария Анатольевна, приготовьте нам кофе. К совещанию все готово?

- Да, все уже собрались в малом зале.

- Тогда кофе не надо, мы сразу туда.

До малого зала идти было всего ничего, пару десятков метров, так что ничего уточнять, учитывая натыканные в каждом углу камеры видеонаблюдения, Власов не стал. Вроде, вчера договорились, а теперь начнется самое интересное - импровизация.

То ли Николай Петрович правил совсем уж авторитарно, то ли это было совещание в самом узком кругу, но, помимо их с Германом, в полукруглом скромненьком зале метров так семьдесят квадратных (Женька сразу задался целью увидеть большой зал, если этот считается малым) находились всего пять человек. Четверо мужчин и одна женщина. Вернее, не так - Дама. Причем, именно с большой буквы. Костюм покроя, столь любимого Маргарет Тэтчер, туфли на низком каблуке, даже прическа вызывала смутную ностальгию по тому времени, когда самого Власова и на свете-то не было.

Высохшая до состояния пятитысячелетней мумии, женщина, вроде бы, едва ли не дремала, но осторожно бросаемые взгляды из-под пергаментных век обладали бритвенной остротой и пугающей проницательностью. Власов тут же решил, что с этой худышкой нужно будет пообщаться. Но это чуть попозже, а пока стоило сосредоточиться на других участниках местного шабаша.

- Всем добрый день, - Николай Петрович бодрой рысью пронесся во главу овального стола (видимо, до такого степени равноправия, как круглый, подчиненные ещё не дослужились). - Евгений Викторович, присаживайтесь, - он кивнул на кресло по левую руку от себя, чем привел присутствующих если не в замешательство, то сильно насторожил.

Ещё бы - приперся непонятно кто в джинсах и футболке, чем, можно сказать, попрал существующий дресс-код, а теперь его усаживают на одно из самых почетных мест. Если бы Герман посадил его по правую руку от себя, могла бы вообще назреть местечковая революция на отдельно взятом предприятии, но Николай Петрович решил не усугублять.