Озноб - Анна Малышева

Ирина не сомневалась, что поймет это сразу. Расстегивая «молнию» на папке, Ирина загадала два противоречивых желания: чтобы жена Сергея оказалась некрасивой, неинтересной, но в то же время, чтобы в ней было нечто привлекательное, исключающее корыстный интерес в брачном предложении Сергея. Ирине хотелось хотя бы частично оправдать его и вместе с тем не улыбалось увидеть, что она хуже той, прежней избранницы…

В первый момент, глядя сразу на несколько снимков из папки, женщина не могла понять, сбылось ли хотя бы одно из загаданных желаний. На нее смотрело снятое в разных ракурсах белое, чуть одутловатое лицо, легкая отечность которого заставляла предположить наличие у его обладательницы болезни почек, сердца или пристрастие к алкоголю. Вместе с тем никто не назвал бы его отталкивающим. Оно было правильно, хотя и бесцветно, даже миловидно, но напрочь лишено обаяния. Круглые серые глаза апатично смотрели из-под припухших век, маленький безвольный рот неопределенно улыбался.

Снимки выпали из разжавшихся пальцев Ирины и спикировали на пол. Она судорожно выхватила из папки другие, молниеносно перебрала, но и с них на нее смотрела Марина, жена Валентина.

Глава 12

Шок был так силен, что некоторое время женщина стояла, не двигаясь, остановив застывший взгляд на снимках. В мозгу неуклюже ворочалась мысль о какойто невероятной ошибке, но на каждой фотографии рядом с Мариной был запечатлен Давид – весьма собой довольный, сияющий, очень похожий на счастливого жениха. Наконец Ирина нашла в себе силы тронуться с места, подобрать упавшие фотографии и сложить их обратно в папку. Она взглянула на копию страхового полиса и по слогам, шевеля губами, прочла имя владелицы – Соколова Ирина Петровна.

«Нет, это не ошибка… И все же, кто-то из нас ошибается!»

Она унесла папку к себе в комнату и затолкала ее под стопку бумаг, с глаз подальше. У нее слегка дрожали руки, будто она пыталась скрыть следы какого-то преступления. Поймав себя на том, что она как будто чего-то боится, Ирина выпрямилась.

«Я все пытаюсь избавиться от этого дела, а оно возвращается ко мне, как заколдованное! Нет, теперь я по собственной инициативе ничего не предприму. Приедет за документами тетка покойной – отдам, не приедет – пусть лежат у меня, до возвращения Давида. Лучше ослепнуть и оглохнуть, чем снова во все это впутаться! Но… Что же получается? Либо Давид встречался не с Ириной Соколовой, либо та… жива? А кто же сгорел в доме, кого похоронили?!»

Больше всего ее поражало, что живой ответ на эти вопросы находился совсем рядом, в паре часов езды на машине, в доме Валентина. «Она даже не скрывается, встретила меня с улыбкой, будто соскучилась по людям, болтала, звала пить чай! Это как понимать? Ни в чем не виновата? Никого не боится? Если она правда жена Валентина, значит, Давида зачем-то ввели в заблуждение. А если… она жена Сергея?!»

Ирина кусала губы, отчаянно хотелось что-то предпринять, чтобы узнать правду, и вместе с тем, она этой правды боялась. Ей даже становилось трудно дышать от переполнявших ее сомнений. «А родственница Соколовой? Кого бы она увидела на этих снимках? Племянницу или незнакомую женщину? Она бы сразу все разъяснила, при первом же взгляде, но где ее найти?.. Ясно одно, кем бы ни была та женщина в доме Валентина, она лжет. Рассказывает, что ее парализовало пять лет назад, а сама за последние три года объездила с Давидом полмира, судя по снимкам. Не могла же она одновременно морочить голову Валентину и Давиду! Тут подлог, но зачем, с какой целью? И где, в таком случае, его настоящая жена?»

Ирина несколько раз брала мобильный телефон и снова клала его на стол. Все вопросы, которые она собиралась задать, казались ей слишком рискованными, все люди, которым она собиралась позвонить, – слишком опасными. «Сергей? Исключено. Егор? Не будет помогать, пошлет к черту. Даже если бы я решилась поговорить с самим Валентином или с его „женой“, что бы я им сказала?» Относительно этой пары у женщины сложилось четкое мнение – их нельзя тревожить ни в коем случае. Теперь ей начинало казаться, что приземистый темный сруб на углу деревенской улицы источает смутное чувство опасности, как будто в нем и заключалась тайна другого, сгоревшего дома. «Остается Дима… Но могу ли я ему доверять, после того как он угрожал переметнуться к Сергею?»

И все же она набрала номер агента, решив, что тот, со свойственной ему пронырливостью, вполне способен удовлетворить ее просьбу. «А знать все детали ему необязательно!»

Тот ответил мгновенно:

– Ира, рад слышать! Что-то новое узнали?

– Ничего. Я болею.

– Да как же, помню, – Дима немедленно принял сочувствующий тон. – Лежите, лечитесь, все равно дело встало. Я пытался связаться с Соколовым, но тот куда-то свалил, похоже, на все праздники. Вот нервы у человека! Только что закопал жену и уехал к синему морю. Ему вообще все равно, что люди скажут. Давид тоже уехал. Так что я решил не трепыхаться во время праздников, тем более и выплат по страховым полисам пока никто делать не будет: чтобы их провести, нужно время и куча бумаг.

– У меня есть вопрос. – Ирина еле выслушала Диму, нетерпеливо барабаня пальцами по столешнице. – Он, в общем, к делу не относится, но интересует меня лично. Помните Валентина?

– Еще бы, – хмыкнул агент.

– Его жена тяжело больна, парализована вот уже несколько лет, все время сидит дома, в инвалидном кресле. Можно как-нибудь стороной, через местных жителей узнать, что с ней конкретно и не бывает ли у нее улучшений, когда она может двигаться? Только не спрашивайте об этом у самого Валентина, я вас очень прошу.

– А… в чем дело? – Дима явно растерялся, услышав просьбу.

– Мне кажется, я видела ее пару раз на улице, когда жила в поселке.

– Стало быть, врет, что больна? – мигом сообразил тот. – Правда, любопытно, и потом, это может быть еще один свидетель для нас. Слушайте, если у нее рыльце в пушку, она вообще может очень многое засвидетельствовать!

– Только без самодеятельности! – грубо оборвала Ирина его восторженную речь. – Узнайте, что можно, и поделикатнее! Потом сообщите мне, а я сама решу, что с этим делать.

– Идет. – Дима, как всегда, легко отнесся к перепадам ее настроения. – Если получится, еще сегодня туда заеду, сейчас как раз мотаюсь по области. Перезвоню, счастливо!

Когда она попрощалась с агентом, настроение несколько поднялось, хотя тот еще ничем ей не помог. Ирина уже и сама понимала, что все подробности этого дела, в которое она так старательно пыталась не вмешиваться, стали для нее почти жизненной необходимостью. Если бы остался висеть в воздухе такой поразительный факт, как зарубежный роман супруги Валентина и ее разъезды по мировым курортам, причем под именем Ирины Соколовой, она бы просто не смогла спокойно спать.

«А почему я все время пытаюсь себя убедить, будто случившееся меня не касается? Я волей-неволей стала одной из карт в игре. Я имею право все знать! Но это дело похоже на головоломку – кажется, вот-вот ее соберешь, и все равно, на руках остается лишняя, ни к чему не подходящая деталь. Такая, как эта женщина в пустом темном доме».

До прихода сестры она все же успела немного поработать, потом, не слушая возражений, помогла Ольге приготовить ужин и накормить детей и даже поиграла с племянниками. Ольга больше не выглядела обиженной, скорее, была погружена в свои мысли и порой не сразу отвечала, если к ней обращались. Оставшись с сестрой наедине, Ирина выяснила наконец причину ее непривычной задумчивости.

– Я все думала, говорить с тобой или нет, – призналась та, когда они вдвоем уселись пить чай перед телевизором. Дети играли в другой комнате, пуская по рельсам электрический поезд. – Сегодня в обеденный перерыв…

– Снова звонил Егор? – насмешливо перебила Ирина.

– На этот раз он приехал. – Ольга пристально взглянула на сестру. – Догадалась или знала?

– Утром имела с ним разговор по телефону. Всю душу вымотал своими подозрениями, по-прежнему думает, что я была в интимной связи с хозяином того дома. И черт знает что еще приплел! Что он от тебя хотел?

– Теперь он начал сомневаться.

– О, господи! – протянула Ирина. – Нет, этого я слушать не хочу! Егор думает, что можно вот так обращаться с людьми? Сперва полить грязью, вымотать нервы, а потом соизволить усомниться в своей правоте?! Да пошел он!

– Постой, да ведь ему прямо сказали, что вы были любовниками. – Сестра по-прежнему говорила очень серьезно, с укоризной посматривая на собеседницу. – Этого ни один мужчина не вытерпит, да еще если он в самом деле подозревал… В общем, Егор признал, что с разводом поторопился, и хочет все выяснить.

– Так что, мне сказать ему «спасибо»? – оскорбленно фыркнула женщина. – Нет, я для себя все решила. Если он заберет заявление о разводе, я подам собственное, дай только выздороветь.

– Не пори горячку! Развестись просто, но надо ведь понять, кто тебя оклеветал!