Реванш у смерти - Алия Шакирова

Кан замер. Скользнул взглядом по телу, будто проверяя реакцию на свои действия, в прыжок очутился рядом. Приземлился беззвучно, как и шел, нагло опровергая закон тяготения. Я замерла, чуть отшатнувшись. Кубики пресса людоеда замаячили буквально перед лицом. Тарелл задышал часто, отрывисто, глубоко. Помимо воли окутывая, пленяя, завораживая сладко припекающей дымкой. На какое-то время ненастья, ужас потери, безнадежность, сковавшие каждую мышцу холодом, пропали. Вселенная сузилась до меня и альфы, прогнавшего этих демонов прочь одним лишь своим присутствием, огнем, штурмующим студеное от переживаний тело.

— Проверим, — без предупреждения кан притянул мою голову к своему животу. — Чувствуешь?

Мой ступор усилился — аж мышцы свело. Опаляющая кожа людоеда едва касалась кончика носа. Кан почти не пах. Должно быть, потому, что из кошачьих. Но теперь аромат его достиг и моего ничтожно слабого нюха.

Терпкий, островатый, очень… приятный. Честно говоря, не люблю вдыхать мужской пот. Раньше буквально выворачивало наизнанку. Сейчас будто тестировала дорогой дезодорант из мачо-коллекции. Хотелось втянуть побольше, ноздри слегка щекотало, я совершенно разнежилась.

Тарелл отступил на шаг и… расшнуровал брюки. Он что намерен раздеться?

Приспустив мешковатые штаны, кан шагнул вплотную. Я отклонилась, но огромная ладонь притянула голову почти к оголенному мужскому лобку. Сопротивляться не выходило — рука Тарелла — мягкая, но непобедимая, не позволяла.

Закрыла глаза, потому что увидела слишком много. Во всяком случае, в страсти кана можно совсем не сомневаться. Людоед надавил на затылок, и я опять впечаталась носом в его пышущую огнем кожу.

Запах изменился — прорезалась сладковатая нота, сродни очень слабому цветочному аромату… Довольно тонкому. Тарелл шумно выдохнул еще и еще. Отпустив, ретировался, позволяя разглядеть себя целиком.

Черные глаза сверкают, подобно кускам полированного гематита. Налитое, окаменевшее тело само желание.

— Зверям проще, — ухмыляется людоед, — Запахи не обманывают. Не путают красивыми словами, не лгут.

— Я не разбираюсь, — говорю зачем-то.

— Думаешь? — Тарелл исчезает, а спустя несколько минут появляется в дверях, толкнув впереди себя другого кана.

Тот заметно меньше, но достаточно крепок.

— Посмотри на нее! — командует альфа.

Людоед тормозит в нескольких шагах от меня, пара вмиг почерневших зрачков обдают знакомым ощущением нескрываемого вожделения. Ноздри незнакомца вздрагивают, хищная улыбка кривит налившиеся кровью губы.

— Нравится? — оклик альфы заставляет вздрогнуть.

Парень молчит, сопит, старательно изучает пол.

Тарелл наклоняется, резко проводит рукой по его голому животу, близко к паху и сует мне под нос. Миллиметронщик! Все-таки не коснулся… Еще бы чуть… Но ладонь кана останавливается в самое время. Аромат чересчур кислый что ли, насыщенный, утрированный… Инстинктивно морщу нос, не выдержав, отворачиваюсь. Боже! До чего я дошла! Нюхаю мужиков — одного за другим.

Краем глаза вижу — Тарелл небрежным движением руки приказывает соплеменнику уйти. Тот повинуется, склонив голову и подставив вожаку шею.

— Теперь разбираешься? — спрашивает альфа стаи, угольные зрачки пригвождают к месту.

Пожимаю плечами. Что сказать? Тело ответило за меня.

Прыжок — и Тарелл снова рядом.

— Свой запах знаешь? — хватает за руку, вдыхает, прикрыв веки. Не всякие изысканные духи так смакуют. — Попробуй, — сует в нос. В каком-то оцепенении подчиняюсь. Аромат солоноватый, напоминающий запах молодых огурцов, разломанных садовником.

Грудь кана вздымается все чаще. Рывок за локоть, и я со всей дури врезаюсь в него. Боже! Какое блаженство! Жар охватывает, пропитывает. Руки, ноги в кои то веки не студеные. В экстазе прикрываю глаза.

Никакая ванна с объятием рядом людоеда не стояла! На считанные мгновения то, что он делает совершенно неважно, по сравнению с этим всеобъемлющим ощущением. Людям не понять! Аура полу-рептилии не позволяет нам иметь нормальную температуру. Мерзнем, коченеем, всегда, даже удушливым летом. Тарелл согрел, одной лишь близостью, мимолетным касанием. Тепло рванувшее в ладони достигает кончиков пальцев. Потрясающе!

Некоторое время почти не замечаю как людоед медленно водит языком по шее… Вылизывает подобно огромной кошке. Опускается ниже. Воздух изо рта Тарелла парит. Язык поразительно гладкий, нежный скользит по коже, словно прокаленный шелк. Руки вздрагивают, грудь ходит ходуном, спина выгибается дугой.

— Пахнешь… как роса… свобода… жизнь…

С трудом улавливаю шепот Тарелла.

Задурманенный восторгом мозг не способен осознать происходящее. Чересчур давно я не получала жизненно важной энергии. Мускулы поют, натягиваются, обновляются. Дорогущие маски, суперкремы, пиллинги, иные достижения косметологии не сравнятся с тем, что чувствует возрожденная кожа.

Не встретив сопротивления, Тарелл укладывает меня на постель, придавливая исполинским торсом. Его язык настойчиво прижимается к телу, скользит размеренно, попадая в каждую впадинку, огибая каждую родинку. В каком-то забытьи от неземного блаженства пропускаю момент, когда людоед рвет одежду прямо на мне. Треск поддавшейся ткани — и мягкий сгусток возобновляет путь.

Из горла Тарелла рвется урчание… Настоящее, кошачье, ласкающее слух, пробирающее до костей. Мурашки разом выступают пупырышками… Клетки вибрируют в такт утробному звуку.

Ур-р-р… ур-р-р… ур-р-р…

Я еще в омуте эйфории. Никогда прежде не прогревалась целиком. Запутавшись в эмоциях, впечатлениях, не успевая следить за приливом крови к пальцам, стопам, носу, смутно воспринимаю Тарелла.

Ур-р-р.

Кан уже где-то в районе моего живота. Информация приходит сама. Вылизывание — ритуал между людоедом и его самкой, возможной парой. Как кошки проходятся по себе языком, так поступают каны с собственной женщиной.

Ум слегка проясняется. Достаточно, чтобы осознавать силу возбуждения Тарелла. Смотреть не надо, упругая, твердая плоть все время задевает то ногу, то живот, то еще что-нибудь. В подобные мгновения волна крупной дрожи овладевает людоедом. Он сопит, урчит, пыхтит. На долю секунды останавливается, чуть запрокидывая голову, отстраняясь. Замирает и продолжает вылизывание. Ноги, руки, плечи, бедра… Непоследовательно, алчно, дергано. Судорожно глотает, льнет. Чувствую стремительную пульсацию возле пупка. Тягучая жидкость опрыскивает кожу. Людоед медленно выпускает воздух изо рта, нависает. Зрачки цвета ночи изучают, вдалбливаются в мозг.