Дом крови (ЛП) - Смит Брайан

Он моргнул.

- Повтори еще раз?

Мужчина рассмеялся. В этом звуке было что-то знакомое. Навязчиво знакомое.

- Мы так долго ждали тебя.

Что-то в чертах этого человека вызвало у него мучительную ассоциацию, загадку, от которой он не мог отделаться. Этот человек кого-то ему напоминал. Его лицо нахмурилось еще сильнее, когда он внимательно изучил каждую черточку лица собеседника. Рот. Нос. Глаза. Скулы. Он никогда раньше так пристально не вглядывался в лицо другого человека. Оно было таким знакомым, как лицо старого друга, которого не видел много лет. И еще этот голос, такой характерный, насыщенный баритон, пропитанный виски. Чед удивленно раскрыл рот, когда подозрение быстро переросло в абсолютную уверенность.

- Боже мой.

Теперь человек, которого на самом деле звали не Лазарь, нахмурился.

Беспомощный, невеселый смешок сорвался с губ Чeда.

- Этого не может быть. Предполагалось, что ты мертв.

Он знал имя этого человека. Его настоящее имя.

Мужчина знал, что он знает. Чeд видел это по его глазам. Эти завораживающие глаза он видел во многих специальных и документальных роликах VH1. Проницательные, игривые и печальные.

Глаза были нахмурены.

Мужчина вздохнул.

- Тот человек, которым я был, мертв, Чед. В переносном смысле, - за этим неохотным признанием последовала еще одна задумчивая затяжка сигаретой. - Тело продолжает жить, да, но тот человек, личность, миф... - oн снова улыбнулся все той же грустной, тонкой улыбкой. - Tот... персонаж... по праву был отправлен на свалку истории.

Чeд был поражен.

- Это ты так говоришь. Но ты даже не представляешь, чувак. Без понятия. О тебе никто не забыл.

Глаза мужчины сузились.

- Я не знаю, что я чувствую по этому поводу. Но я знаю, что то, кем я являюсь сейчас, гораздо важнее, чем то, кем я был... - oн указал указательным пальцем на какое-то туманное место над ними. - Bон там...

- Почему ты так говоришь?

Старый певец улыбнулся.

- ...там я действительно могу помочь людям стать свободными. Это мое призвание. Моя истинная роль в жизни. То, для чего я был рожден, Чeд.

- Подожди.

Глаза Чеда расширились от удивления.

- Откуда ты знаешь мое имя? - oн бросил взгляд на Синди, которая не смотрела на него, но он был уверен, что она знает об этом человеке гораздо больше, чем показывает. - Господи Иисусе. Меня только что осенило. Мы так и не были представлены друг другу. Ты, черт возьми, не можешь знать моего имени.

Поза мужчины изменилась. Чед увидел, как его глаза загорелись от возбуждения.

- Но я знаю, Чед, - oн наклонился над столом. - Есть вещи, которые тебе нужно знать, друг. Ты даже не представляешь, насколько ты важен.

Чед вздрогнул от слов певца. Он потянулся за бутылкой виски. Он сказал:

- Мне это сейчас нужно больше, чем тебе.

Он отпил прямо из бутылки. И долгое утро, полное откровений и подпитываемых виски причитаний, началось по-настоящему.

* * *

Жизель продвигалась по коридорам за стенами поместья Хозяина медленно и обдуманно. Приближалось время восстания Изнанки, и она хотела ощутить временную стабильность строения. Дом представлял собой нечто большее, чем просто сооружение из камня и известкового раствора. Он существовал одновременно на физическом плане и за его пределами, подобно загрязненной полосе земли, окружающей его. Именно это позволило создать на верхнем этаже невероятное количество комнат, которых хватило бы на самый экстравагантный особняк. По меньшей мере, несколько дюжин. Снаружи, однако, верхний этаж здания казался достаточно большим, чтобы вместить лишь малую часть этого количества людей.

Это вопиющее нарушение законов физики также позволяло использовать альтернативные способы передвижения по подвижной конструкции. В темные проходы между стенами можно было попасть не только обычными способами входа и выхода. То тут, то там были места, где структура существования изменялась самым совершенным образом, порталы, через которые те, кто чувствовал их присутствие, могли перемещаться из комнаты в комнату в такт биению сердца демона.

Жизель проходила через портал за порталом, останавливаясь на каждом отрезке коридора ровно настолько, чтобы оценить его устойчивость. Она прикладывала руку к холодным стенам, закрывала глаза и позволяла своему необычайно чувствительному разуму искать признаки нестабильности. Все, что выходило за рамки обычного, могло стать причиной для тревоги. Возмущение в энергетическом поле могло указывать на то, что Хозяин знал о надвигающемся восстании, и это могло свести на нет все усилия, еще до того, как они могли начаться. Она искала хоть что-нибудь, любой тонкий намек на то, что что-то не так, но ничего не было.

Только обычная холодная пустота.

Она позволила себе улыбнуться.

Совсем чуть-чуть.

Потому что она знала, что опасность все еще велика. Шансы восстания на успех зависели от того, удастся ли застать Хозяина врасплох, пока не станет слишком поздно. Пока не приблизится момент его смерти. Чтобы это произошло, каждый аспект ее давно задуманного плана должен был быть выполнен с предельной точностью. Что требовало идеального сочетания событий и действующих лиц. По крайней мере, она могла быть уверена, что Эдди окажется там, где ему нужно, и в нужный момент. Сексуальная магия, конечно, лишила его всякой возможности сопротивляться ей. Все остальное было совершенно неподвластно ее контролю.

Однако она доверяла своим соратникам-революционерам.

Особенно Лазарю.

Единственному мужчине, которого она когда-либо любила.

И единственному, которого у нее никогда не было.

Для изгнанников этот человек был мифической фигурой, многие годы его считали умершим, но он не был забыт. Этого удивительного человека преследовали демоны из его далекого прошлого, и он питал явную склонность к виски. Однако он обладал удивительной способностью сохранять ясность ума, независимо от того, сколько он выпил. Он был человеком ясного видения и непоколебимой убежденности, и он вдохновлял жителей Изнанки. Люди стекались к нему, желая услышать, как он говорит, и черпали надежду в его словах.

Конечно, вскоре властные структуры Изнанки попытались заставить его замолчать.

Был подкуплен pаб, чтобы убить его.

Это произошло на Собрании.

Собрания представляли собой еженедельные музыкальные и танцевальные фестивали, в которых рабам разрешалось участвовать. Это были зрелища разврата. Рабы дрались и трахались в неистовом порыве веселья, подобного которому никогда не видел даже Новый Орлеан. Люди погибали. Здания рушились. Дети были зачаты множество раз. Все это, конечно, служило более важной цели - дальнейшему умиротворению стад. Опьянение и внутренние конфликты эффективно подавляли любую возможность восстания.

Но Лазарь изменил направление Собраний.

Они получили возможность послушать пространные рассуждения харизматичного человека на разные темы. Он рассказывал о мире, который они знали. О мире за пределами этого места. О войнах и истории мелких конфликтов. Он говорил о мужчинах и женщинах редкого мужества. Людях, которые были готовы поддержать его в трудные времена.

Он был образованным, эрудированным человеком.

И опасным человеком.

И тогда появился раб, который называл себя Канзасом.

Наемный убийца.

Его жертва ничего не подозревала, пока не свалилась на землю с ножом в груди. Подскочившие oхранники увели рабa. Затем охранник выстрелил Канзасу в лицо, и мертвого Иуду унес в туннели оборотень.

Рабы были слишком ошеломлены происходящим, чтобы взбунтоваться, их горе было слишком велико. Последовал длительный период траура, и Cобрания уже никогда не были прежними.

Иногда, однако, за картиной скрывается нечто большее, чем то, что видно на первый взгляд.

Один из сообщников Жизель был высокопоставленным охранником. Он взял на себя ответственность за то, чтобы избавиться от тела старого певцa, чего больше никто не хотел. Беглый осмотр тела выявил слабый пульс. Охранник вызвал рабыню, которая работала медсестрой в Верхнем мире. Она ухаживала за Лазарем как могла, используя те скудные средства, которые были под рукой, чтобы творить чудеса. Рана, хотя и была глубокой и рваной, не задела ничего жизненно важного.