Встреча на далеком меридиане - Митчел Уилсон

Пораженный такой переменой в ней, Ник слегка разжал объятия: при желании она могла бы теперь отойти, но она по-прежнему стояла, крепко к нему прижавшись. Она дышала часто и неровно, закрыв глаза, плотно сжав веки, как будто не хотела чего-то видеть в эту минуту.

- Что с вами? - прошептал Ник.

- Со мной ничего, ничего, - сказала она скороговоркой, словно подгоняя его. - Ничего!

Губы ее, в ожидании нового поцелуя, были мягки и податливы. Он старался нежностью успокоить ее, унять эту нервную дрожь, но в Анни теперь было как бы два человека, и один из них не хотел сдаваться и не хотел, чтобы его успокаивали. Она вдруг оттолкнулась от Ника, в темноте прислонилась к столу и, закрыв глаза, стиснула ладонями щеки, судорожно глотая воздух. Ник подождал минуту, потом снова осторожно привлек ее к себе. Глаза ее светились лаской, но тело сотрясалось от нервной дрожи. На этот раз Ник крепко прижал ее к себе, целуя ее в глаза, ноздри, мягкую округлость возле губ, ненавидя то, что пыталось отнять ее у него, тогда как сам он отдавал любовь и нежность тому второму существу в ней, которое стремилось к нему так же горячо. Но Анни снова вырвалась из его объятий. Ник опять прижал ее к себе, и она спрятала лицо у него на груди.

И в этот момент загрохотал гром долго собиравшейся грозы, напугав их своими мощными раскатами, и они молча, не шелохнувшись, стояли в темноте, открыв глаза, боясь хотя бы единым движением нарушить эту минуту близости. Молния осветила комнату, которую Ник еще и не видел, мелькнули очертания стульев, силуэт вазы с цветами на столе, голубая стена... Тут раздался новый удар грома, как будто прямо над головой - звук сокрушающей силы, грозно прокатившийся по небу, и наконец они услыхали шум и рев сильного прямого дождя, падающего с равномерным гулом водопада.

Беззвучные рыдания сотрясали тело Анни.

- Что с вами, Анни? Ну скажите же мне!

- Я сама не знаю. Не надо было приводить вас сюда. Но мне так хотелось этого. Ник, правда!

Он поцеловал ее в глаза, и она, немного успокоившись, прильнула к нему. Гроза уходила куда-то в сторону, все еще перерезая небо полосами слепящего света. Дождь не переставал.

- Тогда почему вы отталкиваете меня?

- Я ничего не могу с собой поделать. На меня вдруг надвигается мрак, и мне кажется, если я не вырвусь, я задохнусь, - проговорила она с отчаянием. - Или у меня такое ощущение, будто мой мозг - внутри стеклянного колпака, и это тоже непереносимо.

Ник помолчал.

- Вот так же было и с тем... с тем другим?

Она кивнула.

- Сегодня на теплоходе я сказала вам, что, встретив его, снова стала женщиной. Но я сказала неправду, - проговорила Анни. - В конце концов это и было одной из причин, почему мы расстались и почему я была даже рада, что он ушел. - Она отодвинулась от Ника. - Дайте мне сигарету. - Она вздохнула, словно признаваясь в полном своем бессилии.

- А с вашим мужем?

При слабом огоньке спички он увидел, что Анни покачала головой.

- Тогда было совсем по-другому.

- Значит, все объясняется просто. - Ник глубоко вдохнул в себя воздух. - Мужа вы любили по-настоящему.

Она снова покачала головой.

- Конечно, я его любила. Но это не так просто, как вам кажется... Ник! - вдруг вскрикнула она, словно моля о помощи. Теперь это была уже не та уравновешенная, улыбающаяся женщина, какой он видел ее в посольстве, и не та будто совсем юная, задумчиво ласковая девушка, какой она была весь этот день. Сейчас она терзалась мукой.

- Ник! - снова вскрикнула она, бросившись к нему. От нее все еще шел еле уловимый запах духов, к которому примешивался теперь и слабый, нежный мускусный запах ее кожи и запах волос, и снова она казалась другой, потому что Ник уже понимал в ней больше того, что было открыто пониманию других. Он обнял ее просто и ласково, касаясь щекой ее щеки, но, когда она, грустно поцеловав его, отошла в сторону, он не стал ее удерживать.

- Опять все будет точно так же, - с отчаянием проговорила Анни. - В глубине души я с самого начала знала, что это случится. Меня охватывал ужас...

- Потому вы и были со мной так сдержанны?

- Я не хотела, чтобы это произошло, - продолжала она взволнованно. - Я старалась избегать вас. Но когда мы оказались вдруг так близко... Ник! взмолилась она опять, и в голосе ее была та же мука. В бессильном отчаянии она барабанила своим маленьким кулаком по его руке, а сама прижалась лбом к его плечу. - Не сердитесь на меня. Поймите, меня никогда не оставляет страх. Мне нужен такой человек, который избавил бы меня от страха. Я борюсь с этим, но всякий раз в последнюю минуту мне хочется бежать, скрыться... Я потеряла слишком много близких, - проговорила она в тоске.

Ник обнял ее.

- Анни, дорогая, ну что мне сказать вам?

- Не знаю, - ответила она печально. Она снова нежно коснулась щекой его щеки, словно изучая его лицо. - Не знаю, не знаю. Ведь я отлично понимаю это: все, что произошло со мной, не страшнее того, что происходит со множеством других людей. - Она вся как-то притихла. - В ту ночь, когда в Лондоне погибли мои отец и мать, погибли еще сотни людей. Родители послали меня в убежище, и я ждала их там, но они так и не пришли. Но множество других отцов и матерей тоже не вернулись к своим детям.

Она помолчала немного, а когда заговорила, голос ее вновь звучал как-то иначе, она вспомнила иное время.

- Знаете, Ник, мой отец был замечательный человек - высокого роста, рыжеволосый и всегда такой уверенный в себе. Я была с ним, когда он строил плотину в Сезуми, я была с ним повсюду. И опять-таки: что из того? - Она вздохнула, отодвигаясь от Ника и как бы приходя в себя. - Очень многие дочери восхищаются своими отцами. И сыновья тоже. Разве вы своим не восхищались?

- Пожалуй, да, - протянул Ник. - Но у нас дома...

- А у меня никогда не было дома, - сказала Анни. - Я имею в виду один определенный дом, который остается в памяти на всю жизнь - он стоит на такой-то улице, а во дворе растет дерево и висят качели, и, что бы ни случилось, всегда можно вернуться поглядеть на него. Мы постоянно переезжали с места на место. Моим домом были люди. Когда умерли родители, всему пришел конец. Но ведь не у меня одной случилось такое горе, продолжала она страстно. - Я это знаю. Тогда я еще не боялась любить. Я безумно, отчаянно хотела любить кого-нибудь. И я действительно любила Элинор...

- Но я ведь не знаю, кто такая Элинор, - ласково остановил ее Ник. Он вял ее руки в свои. - Я не знаю никого из тех, кто был в вашей жизни.

- Я хочу, чтобы вы знали об Элинор, - заговорила Анни настойчиво. - Она работала буфетчицей в том отряде, который пришел расчистить дом, или, вернее, то, что осталось от нашего дома, и, когда я вернулась из убежища, она забрала меня к себе. Полтора года мы жили вместе, и мне кажется, я любила ее почти так же, как прежде любила мать, хотя трудно найти людей более разных. Не могу себе представить, что сказала бы о ней моя мать. Муж Элинор был морским офицером в Сингапуре, он погиб в начале войны. Она многое повидала в жизни. Может быть, даже чересчур многое, потому что время от времени она напивалась почти до потери сознания. Но по отношению ко мне она была замечательная: добрая, веселая, с ней всегда было интересно.

- Тогда почему же вы ушли от нее?

- Я не уходила от нее, - проговорила Анни с резкостью, удивившей Ника. - Я бы никогда не оставила ее. Она умерла почти такой же смертью, как и мои родители. - Анни опять оборвала себя и лишь немного погодя проговорила машинально: - Тогда вместе с ней погибло еще семьдесят два, человека, это было прямое попадание, и всех этих людей оплакивали, наверно, не меньше, чем я Элинор.

- Вы говорите так, словно запрещаете себе иметь личное горе, - сказал Ник. - Ведь это же ваши утраты, почему вы отказываете себе в праве переживать их?

- Я уже столько пережила, что стала как деревянная, - ответила Анни. И мне даже чудится иной раз, что я предала своих родных - ведь я ушла в убежище одна, а они остались дома. Я покинула их в такую минуту, когда была особенно нужна им.

- Но вы же понимаете, что это неправда, ведь не умышленно вы так поступили.

- Нет, все-таки в чем-то я виновата, - настаивала Анни. - То, как я вела себя потом, доказывает это. Почти полгода после смерти Элинор я ходила как потерянная, переезжала с места на место, занималась тем, что попадало под руку. Работала на фабрике. Но когда Оуэн наконец разыскал меня...

- Я ведь и об Оуэне ничего не знаю. - Анни подняла на него глаза, хотела что-то сказать, но Ник продолжал: - И если вы любили его, то я не уверен, что мне очень хочется выслушивать исповедь об этой вашей любви. Я хочу знать только о вас, Анни. Только о вас.

Она вскинула руки каким-то беспомощным жестом.

- Но как вы сможете понять хоть что-нибудь обо мне, если я не расскажу об Оуэне? Я познакомилась с ним через Элинор. И мы трое были почти неразлучны. Он собирался жениться на Элинор, но "Таймс" послала его в Александрию приблизительно за месяц до того, как Элинор погибла. Я не думала, что когда-нибудь снова его увижу... Так вот, вернувшись в Лондон, он стал разыскивать меня и нашел. Помню, как я увидела его тогда - он шел мне навстречу, единственный на всем свете человек, который у меня остался, единственный, кого я в то время знала и любила. Но вместо того чтобы радостно кинуться к нему, я в каком-то необъяснимом ужасе повернулась и бросилась бежать...