Психические расстройства. Шизофрения, депрессия, аффективность, внушение, паранойя - Эйген Блейлер

Внушаемость является одной из сторон эффективности. Внушение и эффективность оказывают одинаковое действие на психику и на организм. Поскольку мы можем судить, они действуют также одними и теми же путями.

При примитивных соотношениях (у животных) могут быть внушаемы почти одни только аффекты. Внушаемость, как и эффективность, проявляется у детей раньше, нежели интеллект.

Внушение оказывает на совокупность индивидов такое же влияние, как и аффект на отдельное лицо: оно обусловливает единство и продолжительность действия; оно создает коллективный аффект. Чем больше эмоциональная ценность какой-либо идеи, тем она заразительнее. Внушаемость совокупности индивидов, по многим основаниям, больше, чем внушаемость отдельного лица.

Все, что описывается, как действие самовнушения, может быть столь же правильно описано и как действие эффективности.

Отношение внушаемости и эффективности к вниманию одинаково (равно, как и к болевому ощущению).

Паранойя. До сих пор не удалось установить происхождения паранойи из патологической аффективной установки. В частности, недоверчивость, которая должна лежать в основе паранойи, не является аффектом. К тому же она встречается не при всех формах паранойи.

При паранойе вообще ни установлено общего, и первичного расстройства настроения. Скоропреходящие или длительные признаки маниакальных или депрессивных расстройств настроения встречаются при паранойе (как и у здоровых людей), но они являются не основой болезни, а лишь моментами, придающими картине определенную окраску. Ясно выступающие при этом болезненные аффекты являются вторичными следствиями бредовых идей.

Точно также при паранойе нет общего нарушения восприятия или апперцепции или общего изменения образов воспоминания. Наличность гипертрофии Я отнюдь не установлена при паранойе, как постоянный симптом.

То, что обозначают, как гипертрофию Я и как эгоцентрический характер, является отчасти следствием того обстоятельства, что при паранойе на первый план в психике всегда выступает аффективно окрашенный комплекс представлений. Поэтому у параноиков, равно как и у нормальных людей, обнаруживающих в силу каких-либо аффективных оснований или в силу констелляции установку на определенные идеи – повседневные, а также и менее обычные события вступают в ассоциативную связь преимущественно с этим комплексом. Поскольку многое, что не имеет никакого отношения к больному, приводится им в ложную связь с комплексом, постольку из этого возникает бред отношения. Поскольку все аффективно окрашенные комплексы имеют ближайшее отношение к Я, последнее оказывается выдвинутым на первый план; определение «гипертрофированное Я» отнюдь не является подходящим для этого процесса. Кроме того, у каждого параноика имеются стремления или желания, выходящие за пределы его возможностей; точно также и это не может еще быть обозначено, как гипертрофия Я.

Более тщательное исследование возникновения бредовых идей показывает, что под влиянием хронического аффекта (аффекта, связанного с данным комплексом) возникают заблуждения с помощью того же самого механизма, что и у здорового человека, находящегося в возбужденном состоянии. Патологический момент заключается в том, что эти заблуждения не могут быть корригированы и что они втягивают в свой круг новые переживания.

Предпосылкой для такой установки являются аффекты, которые обладают большой выключающей силой и весьма значительной устойчивостью в смысле сопротивления логическим функциям. Таким образом, ассоциации, соответствующие аффектам, становятся чрезмерно сильными и выявляются в течение долгого времени, ассоциации же, противоречащие аффектам, тормозятся, и дело доходит до логической слабости; но прежде всего благодаря этому возникает неправильное применение к собственной личности всего, что происходит в окружающей обстановке, возникают иллюзии памяти, которые осуществляют в бреде величия желания эйфорически настроенных больных; тех же больных, которые находятся в нормальном или депрессивном настроении, которые как-то чувствуют свою недостаточность для достижения поставленных перед собой целей, эти иллюзии памяти компенсируют (после того, как аффекты вытесняют из сознания невыносимое представление о собственной слабости) тем, что они переносят в бреде преследования причину неудачи во внешний мир; в борьбе с последним больной должен не понижать свою самооценку, а, наоборот, как борец за свое право, он может ее повысить. Ракоподобное распространение и неизлечимость бреда обусловливаются продолжающимся конфликтом между желанием и действительностью.

Что при бреде преследования должны иметь место другие соотношения, чем при бреде величия, явствует из того, что возникновение его происходит не непосредственно.

Предрасположение к созданию параноидного бреда находится в какой-то связи с шизоидней или шизофренией.

Некоторые, не часто встречающиеся формы бредовых построений при легких и остановившихся в своем развитии случаях шизофрении не могут еще быть клинически отграничены от паранойи. В остальном мы имеем основание предположить, что при шизофрении всегда имеет место анатомический процесс, которого нет при паранойе.

Формы так называемой паранойи (как, например, парафрения), которые не соответствуют Крепелиновскому понятию о паранойе (включая сутяжную форму), не могут быть в настоящее время ни безусловно отнесены к шизофреническому кругу, ни полностью отделены от него.

Аутистическое мышление

Одним из важнейших симптомов шизофрении является преобладание внутренней жизни, сопровождающееся активным уходом из внешнего мира. Более тяжелые случаи полностью сводятся к грезам, в которых как бы проходит вся жизнь больных; в более легких случаях мы находим те же самые явления в меньшей степени. Этот симптом я назвал аутизмом. В довольно большой части аутизм покрывается понятием Юнга «интроверсия»; это понятие обозначает обращение внутрь либидо, которое в нормальных случаях должно искать объекты в реальном мире; однако, аутистические стремления могут направляться и на внешний мир; таковы, например, случаи, когда шизофреник-реформатор хочет перестроить общество и вообще постоянно стремится к активному участию во внешнем мире, когда маленькая девочка превращает в своей фантазии кусок дерева в ребенка, когда человек одушевляет объекты или создает себе бога из абстрактной идеи.

Эта статья была написана до появления в свет работы Юнга «Uber die zwei Arten des Denkens». To, что я называю логическим или реалистическим мышлением, Юнг называет направленным мышлением, аутистическое мышление он называет грезами или фантазированием. «Первое работает для установления контакта с помощью словесных элементов, оно кропотливо и утомительно, второе работает, наоборот, без труда, так сказать, самопроизвольно, с помощью воспоминаний. Первое создает новые достижения, приспособления, имитирует действительность и пытается видоизменить ее. Второе наоборот, уходит от действительности, освобождает субъективные желания и совершенно непродуктивно в смысле приспособления к реальной жизни». Сущность этих мыслей совпадает с моим пониманием. Однако, существуют и некоторые отличия, из которых я укажу лишь на следующие: аутистическое мышление может, на мой взгляд, тоже быть направленным; можно также, не переводя понятий в слова, мыслить направленно и реалистично (логично) подобно тому, как можно мыслить аутистически в словах. Следует подчеркнуть, что именно слова и их ассоциации часто играют очень важную роль в аутистическом мышлении.

Шизофренический мир сновидений наяву имеет свою форму мышления; я сказал бы, свои особые законы мышления, которые до настоящего времени еще недостаточно изучены; при более внимательном рассмотрении оказывается, что тот же самый уход от окружающей обстановки вообще обусловливает