Джинн в вавилонском подземелье - Филип Керр

Я ужасно встревожилась, услышав, что Джон в опасности. Но что я могу сделать? Я не в силах помочь ему, а он не в силах помочь мне… Или все-таки что-то можно предпринять? Я вдруг сообразила, что Гордон-китаец наверняка знает ответ.

— Я могу ему помочь?

— Один близнец может всегда помочь другому, не важно, джинн они или люди. Пожелания близнецов всегда выполняются, особенно в отношении погоды. Именно поэтому близнецов иногда называют «детьми неба». У них есть власть над погодой. Я ответил на твой…

— Да какая же связь между погодой и этой вашей Рухх?

— Рухх — птица. Птица летает по воздуху, в атмосфере. А атмосфера в Иравотуме крайне чувствительна. За несколько тысяч лет она стала просто непредсказуемой, в отличие от атмосферы на поверхности земли. Близнецы могут повлиять на здешнюю погоду самыми разными способами — вдохнуть, выдохнуть, взмахнуть руками… Короче говоря, ты можешь сотворить ветер. Птицы, даже большие, не очень любят ветер. Поэтому ты должна найти самую высокую точку в саду и подуть на горизонт. Для Рухх — это верная погибель. Но поспеши. Я ответил на твой вопрос чистую правду.

— Спасибо, Гордон-китаец, — сказала я. — Вы мне очень помогли.

Я повернулась и пошла из грота, но тут голова проговорила мне вслед:

— Но у тебя есть еще один вопрос, верно?

— Да. Как вы догадались?

— Я — Уста Истины. Говорить правду — моя миссия. Я ответил на твой вопрос чистую правду.

— Почему Айша выбрала меня? Мне очень, очень хотелось бы понять…

— Айша выбрала тебя, поскольку ты — ее внучка. Я ответил на твой вопрос чистую правду.

Я невольно вскрикнула, но времени выяснять подробности просто не было. Каждая секунда промедления грозила Джону смертью от клюва и когтей птицы Рухх. Я побежала на самый верхний уровень висячих садов, глубоко вдохнула и принялась дуть в сторону горизонта изо всей силы и махать руками, чтобы нагнать побольше ветра в этом направлении. Я занималась этим целых двадцать минут, пока не посинела от напряжения. Потом я вернулась к себе в комнату, записала все это в дневник и решила поразмышлять над тем, что Гордон-китаец сказал об Айше.

Глава 19

Травоядный царь

Их атаковали внезапно. Еще мгновение назад медный гребец проворно двигал веслом и лодка летела по глади горячего моря, а теперь Джон и его верные собаки пытались увернуться от огромной птицы — величиной с самого большого доисторического птеродактиля Кецалькоатля. Птица целилась в их головы клювом, таким большим и острым, что он наверняка с легкостью вспорол бы обшивку «Боинга-747». Медный гребец по-прежнему стоял на корме лодки и отбивался от гигантской птицы веслом, да так удачно, что задел крыло, и одно перо упало Джону на голову.

Птица отлетела чуть в сторону и пошла на разворот, чтобы снова атаковать путешественников.

Джон успел рассмотреть перо, оказавшееся не меньше целого куриного крыла. Ничего себе! Пожалуй, эта птица может спикировать на слона и поднять его в воздух, как сова — мышь-полевку. Взревев, точно аллигатор, гигантская птица напала на них снова, и снова лодочник нанес ей удар веслом. Да, теперь понятно, почему этот лодочник сделан из металла. Никакой человек на его месте не смог бы противостоять клюву и когтям такого чудовища. И все же лодка ходила ходуном от каждого удара весла о птицу, и Джон понимал, что еще чуть-чуть — и гадкая тварь просто потопит лодку. Это волновало его больше всего. Допустим, сам он сможет вынести вулканическую температуру воды (хотя мальчик не был в этом вполне уверен), но собаки точно сварятся заживо.

Налетев на них в третий раз, птица схватилась когтями за борт лодки и наверняка бы выдернула их суденышко из воды, если бы не Алан с Нилом. Псы подпрыгнули и сомкнули челюсти на чешуйчатых лапах крылатого чудища. Громко вскрикнув, гигантская птица выпустила лодку и, замахав крыльями, взмыла вверх. А собаки так и остались висеть у нее на лапах.

— Отпустите ее! — завопил Джон. — Отпустите, а то убьетесь!

Возможно, они и последовали бы его совету, но тут с берега налетел сильнейший порыв ветра и откинул ужасную птицу далеко от лодки. И внезапно Джону стало ясно, что если Алан и Нил разожмут челюсти, сомкнутые на птичьих лапах они упадут в кипяток.

— Держитесь! — отдал мальчик новую команду, прямо противоположную предыдущей. — Не отпускайте, а то убьетесь.

Шквалистый ветер и боль в лапах сделали свое дело — птице было явно не по себе. Но она тем не менее напала на лодку в четвертый раз. По счастью, новый порыв ветра отшвырнул чудище в сторону. Признав в конце концов свое поражение, птица захлопала крыльями и полетела к далекому еще берегу, а на ее лапах, по-прежнему не размыкая челюстей, болтались Алан и Нил.

— За ними! — велел Джон лодочнику. Тот снова вставил весло в уключину, и лодка понеслась к берегу. Джон же стоял на коленях на носу лодки, не сводя глаз с гигантской птицы, которая уже превратилась в точку на горизонте. И вот, когда она долетела до берега, ему показалось, что собаки оторвались и упали вниз, на песчаный берег.

— Быстрее, — заклинал он лодочника. — Пожалуйста, побыстрее!

К удивлению Джона, лодочник повиновался и начал грести еще быстрее, чем прежде, так что они одолели километр, отделявший их от суши, всего за несколько минут.

Чем ближе они были к берегу, тем страшнее становилось Джону. В ужасе от того, что он сейчас увидит, мальчик пытался уверить себя, что песок смягчил падение собак и они наверняка живы.

Но, разглядев у кромки воды два неподвижных тела, он понял, что чуда не произошло.

Когда до берега оставалось метров десять, Джон, не дожидаясь, чтобы лодка ткнулась носом в песок, прыгнул в воду и побежал туда, где совсем близко друг от друга лежали Алан и Нил. Псы еще дышали, но ни одному, ни другому не суждено будет выжить — Джон понял это мгновенно, и глаза его наполнились слезами.

Первым прекратил дышать Алан, за ним Нил. Джон лег между их телами. Никогда прежде не было ему так одиноко. Не важно, в чем провинились когда-то, еще будучи людьми, его любимые товарищи. Они давно искупили свою вину, храбро и преданно служа семье Гонгов. Ни у кого никогда не было и не будет таких друзей.

Гребец наблюдал за Джоном, но лодку не покидал. Наконец Джон произнес:

— Они погибли.

После того, что — как ему казалось — случилось с папой, потеря собак окончательно лишила его сил и надежды. Он тоже хочет умереть! Джон зарылся лицом в песок, чтобы туда впитались слезы, которые ручьями текли из его глаз. Теперь ясно, почему страусы прячут головы в песок… теперь он хорошо понимает страусов… Иногда этот мир, эта жизнь становятся слишком невыносимы. Наконец, выплакав все слезы, он сел и снова взглянул на лежавшие рядом тела, надеясь, что смерть собак окажется такой же ненастоящей, как смерть отца. Но тела оставались неподвижны и бездыханны.

Спустя какое-то время он задумался о насущном: собак надо похоронить. Только чем копать могилу? Окопная лопатка осталась в душевой военной базы. Поэтому он собрал разлапистые пальмовые листья и прикрыл ими Алана и Нила, надеясь, что, когда он найдет сестру и они вернутся сюда вместе, Филиппа сообразит, что делать с телами. Другого пути назад все равно не существует. Во всяком случае, Эно не упоминает, что из Ира вотума на поверхность ведет какая-то другая дорога.

Если верить верховному жрецу, дворец теперь совсем близко, всего в нескольких километрах. Джону оставалось лишь пройти через эту глухую чащу, в которой должна быть тропинка, ведущая к дворцовым воротам. Конечно, пройти через лес в Иравотуме — это тебе не погулять в парке. Эно намекал на новые опасности, которые поджидают там путника, и предлагал в первую очередь остерегаться змей. Поэтому Джон достал из кармана свой швейцарский армейский нож, срезал себе длинную палку, еще раз всплакнул, прощаясь с собаками, и тронулся в путь.

Ступив на тропинку, он почти сразу заметил на ветке красивую птицу. Это был сокол-сапсан, и Джон отчего-то сразу понял, что это не простой сокол, а сын Вирджила Макриби, Финлей, тот самый, которого он, Джон Гонт, превратил в птицу.

По-прежнему ощущая свою вину за то, что лишил Финлея человеческого обличья, Джон подумал, вот он — шанс исправить ошибку. Джон снял рюкзак, отодрал подкладку и обернул этой тканью свое запястье. Потом он вытянул руку вперед и позвал птицу:

— Финлей. Лети сюда.

Сокол без колебаний слетел с дерева и мягко спланировал прямо на руку Джону.

— Слушай, — сказал мальчик, поглаживая маленькую голову птицы. — Если ты поможешь мне, я помогу тебе. Как только я найду сестру, я постараюсь превратить тебя обратно в человека. Если смогу. Давай попробуем?

В ответ сокол визгливо крикнул и опустил голову.

— Условимся так, — сказал Джон. — Если ты кричишь один раз, значит, «да», если два раза, значит, «нет». Итак, ты согласен. Отныне ты станешь моими глазами. Как Хорус, всевидящий бог у египтян. Ты полетишь над деревьями и будешь высматривать все опасности на моем пути. Кроме того, отныне ты, если хочешь, можешь быть моим другом, потому что все мои друзья или умерли, или остались там, на земле.