Делирий - Василий Головачев

— Маскер! — снова шепнула референт.

Шит! — выругался министр про себя, глянув на длинные зеленоватые пальцы, вцепившиеся в перила моста, заставил их стать человеческими. Неужели на него так повлиял факт предательства магистра? Или тут что-то другое?

— Едем.

Сели в машину.

— Рискуете, — неодобрительно проговорил Метельский, глотнув перед этим коньячку.

— Куда? — спросил водитель, которого министру дали вместе с прекрасным белым «Ауди Q8».

— Никого? — спросил Фурсенюк.

— Вокруг наши люди, — успокоил его замглавы администрации Леонид Цегер.

— В гостиницу, — приказал Эдмон Арбенович. — Рассказывайте, что тут у вас творится. Хотелось бы побывать на Байкале. Можете устроить экскурсию?

— Завтра у вас пять встреч, — напомнил Метельский. — В Бурятском научном центре, в газете «Информполис», в телекомпании «Ариг Ус»…

— Ну? — посмотрел Фурсенюк на Цегера.

Тот нервно пригладил редкие волосы на макушке.

— Болтают о найденном в глубинах озера городе.

— Что значит — болтают?

— Информация засекречена, просочились слухи о якобы городе.

— И у вас нет никаких точных сведений о находке? — осведомился неприятным тоном Фурсенюк.

Чиновники переглянулись.

— Нас не допускают к месту спуска «Миров», — сказал Цегер виновато. — Процесс взяли под контроль федералы.

— Очень смешно. Значит, если мне захочется побывать на борту баржи, с которой спускают «Миры», меня не пустят?

— Это не баржа, спецкорабль «Метрополия».

— Какая разница?

— Мы можем запросить местный отдел ФСБ…

— Так сделайте это! Повторяю вопрос: сегодня мы успеем съездить на побережье Байкала?

— Съездить не успеем, дороги плохие, разве что слетать.

— В таком случае организуйте мне экскурсию, используйте все наши ресурсы. И вот ещё что: найдите мне парочку цвикки.

Метельский и чиновники посмотрели на министра с одинаковым недоумением. Он усмехнулся.

— Наши противники называют их кодирантами.

— Слушаюсь, Эдмон Арбенович, — пробормотал Цегер. — Думаю, через час всё будет готово.

В гостинице министр действительно провёл всего один час, запретив кому-либо из сопровождающих заходить к нему в номер, кроме референта. Он не говорил с ней о делах, он просто расслабился, а потом полежал в ванной, то погружаясь в воду целиком, то высовывая голову.

В два часа дня позвонил Цегер:

— Всё готово, Эдмон Арбенович, вертолёт ждёт нас на окраине Улан-Удэ. Будете обедать?

— После экскурсии. Кто обеспечивает полёт?

— Абраимов.

Генерал Абраимов был не только начальником УВД Бурятии, но и эмиссаром Кочевника по Сибири. Ему можно было доверять.

— Поехали, — вызвал заместителя Фурсенюк.

В холле к ним было сунулись журналисты, прознавшие о визите министра, но Фурсенюк не снизошёл до интервью.

— Вечером, — пообещал он.

— Зачем вам цвикки? — подошёл к нему Метельский, изрядно набравшийся алкоголя.

— Не догадываетесь, Леопольд Иосифович? Я, кстати, приказывал вам не пить.

— Прошу прощения, я трезв как стёклышко.

— Цвикки нам понадобятся для нейтрализации ситуации на Байкале.

— Каким образом?

— Пока не знаю.

— Легче закодировать новых исполнителей, уже ставших своими на их базе.

Кочевник хотел оборвать заместителя, потом подумал, что он прав.

— На месте решим.

Вертолёт — новенький «Ми-34С1», словно только что сошедший со стапелей авиазавода, ждал министра на лётном поле местного аэроклуба. Из салона на поле тяжело спрыгнул мордастый Абраимов в генеральской форме. По причине непривычно тёплого дня френч на нём был расстёгнут, галстук сдвинут набок. Правда, увидев министра, он поправил галстук, застегнулся.

— Эдмон Арбенович…

— Расслабьтесь, Гулуун Асагович, я же не министр внутренних дел. Садитесь, доложите обстановку в полёте.

Компания заняла места в кабине вертолёта. «Ми-34» зашелестел лопастями винтов, взлетел.

— Я договорился с федералами, — начал Абраимов, бурят по национальности. — Нас проведут над Байкалом в месте погружения «Мира».

— Что им известно?

— Пирамиды найдены в районе Подсолнуха.

— Где? — удивился Фурсенюк.

— Это грязевой вулкан на дне озера, назвали Подсолнухом. Там довольно глубоко, больше километра.

— Оставьте эти подробности.

Вертолёт поднялся над городом.

Столица Бурятии легла под ним резным узором рукотворных «сопок» с красным оттенком, как бы оправдывая название города. Фурсенюк знал, что Улан-Удэ переводится с бурятского как Красная Уда. Знал он, что основан город был в тысяча шестьсот шестьдесят шестом году как казачье зимовье, двенадцатью годами позже стал известен как острог, форпост продвижения казаков на восток, и лишь в советские времена стал столицей Бурятской автономии.

— Красиво, — кивнул на иллюминатор Абраимов.

— Не отвлекайтесь, — оборвал его Фурсенюк, гадая, с чего это эмиссара потянуло на эмоциональные оценки.

— Завтра на судне собираются менять спусковую группу, — откинулся на спинку кресла генерал. — В том числе пилота.

— А вот это уже интересно, — поднял брови министр. — Мы сможем послать на «Мир» своего человека?

— Своего нет, но…

— Запрограммируем штатного члена экипажа, — перебил начальника УВД Цегер.

— Отличная мысль! Успеете?

— Постараемся.

— Постарайтесь, господа, при положительном исходе замысла вас ждёт поощрение.

Вертолёт пролетел над небольшим населённым пунктом («Ильинка», — сказал кто-то из группы сопровождения), потом над невысокой горой («Коврига», — прозвучал тот же голос), и впереди показалась голубовато-туманная полоса Байкала.

Выборг встретил гостей моросящим дождём. Пришлось доставать куртки и зонтик.

— Я на пару часов отъеду, — сказал Ылтыын, — потом позвоню. А вы пока устраивайтесь. Родители не выгонят?

— Куда? — засмеялась Юна. — Они у меня хорошие, правильные, поймут. К тому же мы долго не задержимся у них, да, Рома? — Девушка заглянула в глаза экстрасенса.

— Что, даже чаю не попьёте? — пошутил Ылтыын, вспомнив анекдот о тёще.

— Снимем квартиру, — сказал Роман. — Звони, будем ждать.

Они вылезли из машины, забрали сумки, Роман раскрыл зонтик. Ылтыын уехал.

Оба осмотрелись.

Варсонофий Солнышкин получил квартиру в новом жилом микрорайоне на юго-востоке Выборга. Посёлок стал частью Петербургского района, застроенного уже в российские времена в конце двадцатого — начале двадцать первого века. Дома здесь выглядели нарядно и празднично даже в ненастье, все они создавались по индивидуальным проектам и радовали глаз гармоничной встроенностью в ландшафт, геометрией и расцветкой.

Дом, в котором поселились Варсонофий с женой, был семиэтажным, формой напоминая красивый подсвечник. Глядя на него, Роман подумал, что это очень символично, если учесть, что «пламенем свечи» в этом доме-подсвечнике предстояло стать ему.

Учись закрываться, вспомнились слова преподавателя ФАГ а, тебя никто не должен видеть в ментальном поле.

Он поспешил накинуть на голову незримую вуаль непрогляда.

— Ну что, пошли?

— Я ждала, когда ты скажешь, — с готовностью взяла его за руку Юна.

— Надеюсь, отец нас и вправду не выгонит.

— Сомневаешься?

— Нет, — сказал Роман, и в самом деле не сомневаясь, что Варсонофий примет его подобающим образом.

Впрочем, и Нина Александровна относилась к нему хорошо.

Зашли в подъезд, поднялись на четвёртый этаж. Юна позвонила.

Роман невольно посмотрел на часы: шёл шестой час вечера, хозяев могло и не быть дома.

Так и случилось. После третьего звонка Юна достала ключ, открыла дверь.

— Заходи.

— Может, подождём, пока придут родители?

— Это и мой дом, — сказала она рассудительно, — я не гость нежданный.

— А я?

— Папа всё знает и понимает.

— А мама?

— Мама тоже, они с отцом понимают друг друга с полувзгляда.

Квартира Солнышкиных поразила Романа аскетической простотой.

В двух комнатах, кроме кровати, дивана, стола и четырёх стульев, ничего не было! Присутствовала ещё репродукция картины Айвазовского «Девятый вал» на стене в гостиной да маленький шкафчик-вешалка в прихожей, и всё. Обзавестись гарнитуром и хозяйственными принадлежностями семья ещё не успела.

— Извини, удобств никаких, — смутилась Юна.

— Какие удобства ты имеешь в виду? — полюбопытствовал он.

— Телевизора нет, компьютера тоже, поваляться и то негде.

— Мне ничего этого не нужно. Хотя от «поваляться» я бы не отказался.

— Сейчас разберём диван…

— Я не об этом.

Юна обернулась, собрала морщинки на лбу, внимательно глядя на него, потом поняла и кинулась к нему на шею.

— Мой любимый!

Диван они разложили за несколько секунд.

Потом опробовали душ в ванной комнате.

— Есть хочу, — заявила Юна, вытираясь.

— Да и я не прочь, — признался он.