Узы любви - Джоанна Линдсей

Но почему в таком случае краснеет? К чему гадать, и без того все ясно. Во всем Вулфрик виноват и его чертовы комплименты. Из-за них она стала заботиться о собственной внешности. При встречах он словно пожирал глазами каждую черту ее лица, каждую деталь туалета. Она то и дело ловила себя на том, что смотрится в зеркало, перед тем как выйти из спальни, — вещь, до того невиданная.

— Поставь меня на землю, олух несчастный! — смущенно проворчала она. — Какой путник обходится без того, чтобы не вымазаться в дороге?

— Какая еще пыль зимой? — засмеялся Роланд и, опустив девушку, немедленно принялся ладонью стирать грязь с ее физиономии. Совсем как Джоан! И девушка, по давней привычке, ударила по назойливой руке. Передышка дала ей возможность сообразить, что она ведет себя с ним, как с братом, а он снисходителен к ней, как к младшей сестричке.

— Я специально так разукрасилась, чтобы без помех добраться сюда, — пояснила Милисент. — В дорогу я надела мужской костюм.

— Почему? И кто посмел бы побеспокоить леди с подобающим эскортом, ведь единственным способом путешествовать для дамы твоего положения — это… это…

Рыцарь прервался при виде потупившейся девушки. Она упорно отказывалась встретиться с ним глазами. Роланд воскликнул:

— Попробуй только сказать, что явилась одна. Ну и попадет тебе от меня на орехи!

Оба понимали, что он всего лишь грозится. Однако Роланд слишком хорошо знал приятельницу, чтобы верно угадать причину ее замешательства. Но она и без того собиралась все ему рассказать, так что не стоило смущаться. Но Милисент никогда раньше в голову не пришло бы выкинуть подобное: отправиться одной в столь опасный путь, — поэтому она еле слышно начала:

— Я была вынуждена покинуть Шеффорд без позволения…

Беспокойство Роланда немного улеглось от сознания того, что как бы там ни было, а девушка благополучно преодолела все препятствия на пути в Клайдон. Не пускаясь в наставления и нотации, он с ухмылкой поддразнил:

— Понимаю, что ты не можешь оставить меня без защиты и покровительства, Мили, но не стоило приезжать сюда, чтобы лично препроводить меня на свою свадьбу. Мой отец всегда берет с собой большой отряд, когда с нами едет матушка, и я буду с ними… Прости, мне не стоило так глупо шутить. Судя по выражению твоего лица, ты действительно попала в беду.

— Нет, — покачала головой Милисент, — я привыкла к твоим подковыркам, так что не извиняйся. Просто слишком много всего свалилось на мою бедную голову. Я все расскажу подробно, вот только не знаю, с чего начать… нет, знаю. Причиной моего бегства из Шеффорда стала стычка с королем Иоанном, прибывшим на свадьбу пятью днями раньше.

— Что за стычка? — недоуменно переспросил Роланд.

— Собственно говоря, драка. Похоже, он недоволен сговором между нашими семьями и придумал способ его расстроить, затащив меня в постель. Я, разумеется, возражала не только на словах, но и на деле, и теперь он скорее всего захочет мстить, особенно если я все-таки сочетаюсь браком с Вулфриком. Единственный способ умилостивить короля — выйти замуж за другого.

— Господи, Мили, ты не можешь принести такую жертву из-за склонности Иоанна к распутству! Я прекрасно понимаю, почему ему взбрело в голову внести твое имя в список своих побед, но Шеффорд слишком могуществен, чтобы позволить так себя унизить. Король попытался и получил отпор. Я уверен, что на большее он не отважится.

Девушка снова покачала головой:

— Это не то, что ты думаешь. Он хочет дать Вулфрику вескую причину отказаться от меня. Утверждает, что от этого мы оба получим выгоду.

— Полагаешь, он столь высокого мнения о себе, что считает свое покровительство большим для тебя благодеянием? — презрительно бросил Роланд. — Да, другого такого бахвала и зазнайку, как Иоанн Безземельный, еще поискать!

— Беда в том, что я дала понять ему, как противлюсь браку с Вулфриком. В этом и заключается счастливый для меня выход, — пояснила Милисент.

— Ты сошла с ума? — недоверчиво ахнул Роланд. — Да как ты можешь отвергать Вулфрика де Торпа? В один прекрасный день он станет сюзереном моего отца, а потом и моим. Если его власти и могущества недостаточно, чтобы ты смиренно благодарила Бога за такое счастье, приглядись к своему жениху. Такой красавец…

— Ни слова больше! — фыркнула девушка. — Лучше помолчи, не то получишь оплеуху! Смиренно благодарить Бога? Когда это я дала тебе понять, что умираю от желания стать графиней?

— Этого и не требовалось. Ты с рождения предназначалась в жены Вулфрику.

— Но не по собственной воле, Роланд, — вздохнула девушка. — Мы никогда не говорили об этом в Фулбрее, но я с детства ненавидела Вулфрика. При первой встрече он жестоко изувечил меня, и несколько месяцев я провела в ужасных мучениях и страхе, что навеки останусь калекой. Я не забыла и не простила.

Роланд снова прижал ее к себе и тихо попросил:

— Вижу, как горьки твои воспоминания, поэтому не нужно терзать себя. Пойдем отыщем теплый очаг и кувшин с медовой брагой, и ты поведаешь, почему никому ничего не сказала о коварстве Иоанна.

— А почему ты считаешь, что я промолчала?

— Потому что примчалась сюда одна, не позволив ни отцу, ни лорду Гаю все уладить.

Милисент виновато опустила глаза. Он слишком проницателен! Хорошо, что больше не заговаривает о Вулфрике, не пытается оправдать его, твердя, как остальные, что в мальчишеских проступках мужчина не виновен. Кому об этом знать, как не ей! Но пытаться убедить кого-либо в своей правоте бесполезно.

Глава 35

Ничего у нее не выйдет, ничегошеньки! Если бы на карте не стояло будущее Милисент, Джоан, не задумываясь, предстала бы перед посторонними в облике сестры. Но сознание того, что в любую минуту ее могут разоблачить, изводило Джоан, заставляя поминутно умирать от страха. Поэтому она и объявила, что заболела и просит Милисент ухаживать за ней. Собственно говоря, даже лгать почти не пришлось: от всех передряг у нее постоянно болел живот.

Джоан «уложила бы в постель» Милисент, если бы не боялась, что Вулфрик захочет увидеть невесту, как в тот день, когда ее ранили. Он вполне способен также заподозрить, что болезнь мнимая и изобретена лишь затем, чтобы избегнуть встреч с ним. Но никто не будет настаивать на том, чтобы навестить «прикованную к кровати» Джоан, и в роли Милисент она будет отгонять от порога любопытных и, уж конечно, никого не подпустит к больной. Это ее единственная надежда на то, что их проделка сойдет с рук.

И все шло как нельзя лучше до самого вечера, когда человек, встречи с которым она опасалась больше всего, заколотил в дверь. Она, еще не успев открыть, уже поняла, кто явился, просто потому, что стук был прямо оглушительный.