Полное собрание сочинений. Том 86 - Толстой Л.Н.

* 191.

1888 г. Апреля 14. Москва.

Такъ запустилъ переписку съ вами, милые друзья, что и не знаю, на что отвѣчалъ, на что нѣтъ, постараюсь вспомнить.

1) Гончаръ самоучка,1 я не помню, чтобы отдавали его ему. Разсказъ этотъ мнѣ показался незначительными

2) Орелъ2 — недурно, именно дурного нѣтъ.

3) Посылаю фельетонъ Мопассана.3 Вотъ хорошо бы напечатать хоть въ Цвѣтникѣ.

4) Посылаю разсказъ, передѣланный Буткевичемъ Анатоліемъ,4 онъ мнѣ не5 нравится.6

5) Съ Сытинымъ вы дѣлайте сами. По моему, лучше оставить все по старому.

6) Легенда о Царѣ Александрѣ — плоха.

Мы какъ будто не поняли другъ друга: — по моему, въ концѣ Алекс[андра] Макед[онского] надо помѣстить преданіе, к[оторое] разсказывается въ серединѣ. — У насъ все благополучно и здорово. Меня очень облегчило извѣстіе, что у васъ все здорово теперь. Передайте мою любовь Лизав[етѣ] Иван[овнѣ].8 Цѣлую васъ.

Любящій васъ Л. Толстой.

Колечка еще у насъ.

Напечатано (почти полностью) в ТЕ 1913, стр. 66. На подлиннике надпись синим карандашом рукой Черткова: «М. 14 Апр., 88, № ». Черным карандашом проставлено число: «186». Число: 186 зачеркнуто и черным мягким карандашом написано: «189».

Толстой отвечает на некоторые, в свое время оставшиеся не отвеченными, места из писем Черткова от 4 и 8 апреля. В письме от 4 апреля Чертков, между прочим, писал: „«Гончар самоучка» — отличный рассказ в новом для нас роде. Требует некоторых исправлений содержания и слога, за которые я и берусь. Сытин пишет мне, что он уже заплатил за этот рассказ, и требует его от меня. Я же ему пошлю его только после исправления мною. Для того, чтобы на будущее время избегать подобные случаи, прошу вас, если вы признаете какую-нибудь вещь достойною приобретения, то платите за нее за мой счет и сообщайте мне. Я же тотчас же вышлю вам деньги, имея теперь в своем распоряжении предназначенные для этой цели Сибиряковские деньги“. В письме от 8 апреля Чертков писал: «...согласно вашим указаниям я в «Ал. Македонском» выкидываю всё заключение и кроме того снова перечитываю всё изложение с целью сократить все излишние разжевывания значения сообщаемых фактов. Засодимский привык писать специально для детей и потому часто делает нравоучительные пояснения в таких местах, где самый факт говорит за себя красноречивее всего без комментарий. Вообще в подобных исторических рассказах, для большей их убедительности, следует быть очень осторожным и не утрировать. Вся сила должна заключаться не в пояснениях и замечаниях автора, а в подборе и распределении сообщаемых фактов и в тоне изложения, свободном от патриотического, государственного и тому подобного духа. — Вы мне писали, что следовало бы вместо заключения поместить сказание о праведном народе. Но с одной стороны мне жаль отымать это сказание из того места, где оно помещено — в конце наступательных походов Александра; а с другой стороны — мне кажется, что прилагаемое древнее «сказание о гордом завоевателе» весьма подходит для окончания нашей книжки об Александре и лучше того предания о праведном народе подводит нравственный итог содержанию всей книжки. Я однако не достаточно уверен в себе, чтобы самому решить, и потому прошу вас сказать мне ваше мнение об этом».

1 Изданный «Посредником» рассказ неизвестного автора «Гончар-самоучка». М. 1889, о том, как один крестьянин своим личным опытом изобрел способ делать глиняную посуду.

2 «Орел», рассказ Анатолия Лемана. Киев. 1888. Дозволено цензурою: 18 февраля 1888. Этот рассказ был вторично напечатан в сборнике «Три рассказа. I. Совесть. II. Орел. III. Как в старину судили», тип. И. Д. Сытина. М. 1890. Дозволено цензурою: Киев, 27 ноября 1889 года.

3 Толстой имеет в виду рассказ Гюи де Мопассана «Месть» («La mère sauvage»), напечатанный в газете «Русские ведомости», № 103 от 14 апреля 1888 года.

4 Анатолий Степанович Буткевич (р. 7 ноября 1859 г.), в то время студент московского университета, поселившийся в Крапивенском уезде Тульской губернии на хуторе; разделял взгляды Толстого. Занявшись пчеловодством, он сделался впоследствии известным специалистом в этой области. Напечатал ряд работ по пчеловодству, в том числе в издании «Посредника»: «Самоучитель пчеловодства». М. 1905, «Пчелы-друзья человека» и «Азбука доходного пчеловодства».

5 Зачеркнуто: очень

6 Об этом рассказе Буткевич в письме от 13 марта 1888 г. писал Толстому, что читал своим ученикам «переложение одной повести из ирландской жизни «До последней капли крови» («Отечественные записки» [18]80 г. № 10), которое только что кончил. Кажется понравилось. Перепишу и пришлю вам или брату. Может быть можно будет напечатать». (АТ) В указанном Буткевичем номере журнала «Отечественных записок» напечатан рассказ мистрис Беренс «До последней капли крови». Рассказ о голоде в Ирландии. Переложение, сделанное Буткевичем, издано не было.

7 Абзац редактора.

8 Елизавета Ивановна Черткова, мать В. Г. Черткова, гостила у него с 9 по 19 апреля.

* 192.

1888 г. Апреля 17. Москва.

Посылаю вамъ письмо Орлова. Постарайтесь исполнить его желаніе.1 Получилъ нынче ваше послѣднее радостное письмо. Радуюсь2 этому, хотя желалъ бы для васъ болѣе ровности. Мы съ Колечкой собираемся завтра идти пѣшкомъ в Ясн[ую] Поляну. Пишите мнѣ туда. Цѣлую васъ и Галю и Ольгу3 и всѣхъ, кто меня помнитъ. Очень радъ, что вы сошлись съ Поповымъ.

Л. Т.

На мѣсто статьи Буткевича посылаю статью Элснера.4 Что вы скажете о ней? Покаяніе5 тоже нехорошо — не стоить печатать.

Полностью публикуется впервые. Отрывки напечатаны в ТЕ 1913, стр. 66. На подлиннике надпись черным карандашом рукой Черткова: «М. 18 Апр. 88, № 187». Число «187» зачеркнуто и черным, более мягким карандашом написано: «190». Толстой пишет, что собирается «завтра» идти пешком в Ясную поляну. Толстой вышел вместе с Н. Н. Ге младшим и А. Н. Дунаевым из Москвы 18 апреля, как это видно из его письма к С. А. Толстой от 18 апреля 1888 г. (см. ПЖ, стр. 323), и потому письмо к Черткову он мог написать не позже 17 апреля.

Толстой отвечает на письмо Черткова от 13 апреля, в котором Чертков писал: «Думаю о вас, дорогой брат Л[ев] Н[иколаевич], находясь в состоянии большой радости, не вызванной, как мне кажется, ничем внешним, но исходящей из внутреннего равновесия. Такие состояния со мною бывают не часто и не надолго; но радостность этих мгновений бесконечно радостна, и мне представляется, чтò я говорю? — я чувствую и знаю, что сами эти мгновения важнее и вечнее, если можно так сказать, временной бесконечности, состоящей из вчерашнего дня, сегодняшнего, завтрашнего, послезавтрашнего и т. д., без конца. Вечна не эта материальная бесконечность, вечно только то, для чего существует одно настоящее, и нет прошлого и будущего. Неведомая мне сила, для которой я стал проводником, освободила меня от той полной зависимости от условий времени и пространства, в которой я обыкновенно вращаюсь, и Христос, и Будда, и Марк Аврелий, и Паскаль, и вы, и Колечка, и Гаршин, и даже Фрей и Озмидов — совсем близки ко мне, около меня, и я с вами общаюсь еще теснее, чем при личном свидании, теснее и крепче, и почти что радостнее, потому что при таком общении нет даже возможности разногласия, которое бывает при личных материальных сношениях. Я чувствую, что я согласен со всеми вами, а то, в чем мне кажется, что вы ошибаетесь, или грешите иногда, в этом вы со мною сами согласны в моем теперешнем общении с вами вне времени и пространства. И я занимаю такое же положение по отношению к вам. Хочу оговориться — что между вами есть даже один, с которым я вполне и безусловно согласен, ошибки которого я никогда не сознаю, и этот один, разумеется, Христос. Я радуюсь, что нахожусь в таком состоянии, радуюсь и за себя и за вас всех, так как отношусь к вам ко всем хорошо, а это хорошо и для вас. Я знаю, что это мое радостное состояние должно пройти и, вероятно, очень скоро; но оно достигается и опять достигается. Царство божие усилием берется. Оно не достигается даром, и только тот, кто хочет творить дела отца, узнает об этом учении, от бога ли оно, или Христос сам от себя говорил. И в такие минуты, как теперь, мне понятен смысл всех страданий нравственных и психических, которые я переживал. Они представляли то усилие, то трение, которое было необходимо, чтобы додвинуться до моего теперешнего положения. Сейчас течение обстоятельств толкнет меня дальше, телега моя застучит, заскрипит, по лошади посыпятся удары кнута, если она еще не такая «мягкая», как та, о которой вы пишете. Я — лошадь — буду и спотыкаться, и тужиться, и падать и вскарабкиваться на ноги, и все же таки всё это хорошо (хотя и могло бы быть лучше), — хорошо, потому что я непременно подвинусь вперед и на следующей площадке радостного отдыха, осматриваясь, увижу уже ниже себя ту радостную площадку, на которой стою теперь и с которой вам пишу. Какая чудная вещь жизнь. И как глупы и жалки те, которые не хотят жить и предпочитают прозябать. Если они не могут жить, то их назначение прозябать. Но если они могут, да не хотят, то очень их жаль. — Сколько они упускают такого хорошего, радостного, о чем и во сне себе представить, нельзя. Е. И. Попов здесь, и очень, очень он мне симпатичен.