Странник (авторский текст) - Андрей Мартьянов

— Двери, — кивнул Иван. — Попробую угадать: исследования в области физики искривленного пространства?

— В том числе. Наработки были серьезнейшие — Вернер Гейзенберг, Карл фон Вайцзеккер, Отто Ганн, Макс фон Лауэ, Паскуаль Йордан, институт Макса Планка в Геттингене. Выдающиеся умы, гении физики, в тридцатых-сороковых они принимали участие в проекте «Эндцайт», пытаясь докопаться до причин возникновения аномалий.

— Успешно?

— Отчасти. Не хватило года или двух. А после войны прорывные технологии стали не нужны — русская и западная школы физики пошли по ложному пути, сосредоточившись на проблемах расщепления атома и термоядерного синтеза, начали развивать ракетно-космические технологии и, наконец, оказались в тупике. Полет на Марс представляется нам труднейшим и рискованным делом, до осуществления руки дойдут лет через тридцать самое раннее…

— Разве атомная энергия и космические полеты — тупик?

— Да поймите вы, не нужны никакие космические корабли и линкоры из «Звездных войн» — природа все придумала за нас! Искусственно созданная «червоточина» сделает Марс — да что Марс! Любую точку Вселенной! — доступной! Хватит одного шага, и вы очутитесь в другой звездной системе!

— Нуль-переход, — сказал Славик. — Копий на эту тему фантастами переломано столько, что на строительство новой Вавилонской башни с избытком хватит.

— Перспективы именно что фантастичные, — в тон продолжил Иван. — Революционные, не побоюсь этого слова. Цивилизационный переворот. Вообразите: нам вовсе не обязательно лететь самолетом через всю планету с несколькими пересадками и тратить уйму времени — использовал аномалию в Петербурге, вышел на «Ноймайере» полсекунды спустя. Тотальное отмирание транспорта — авиации, морских судов, железных дорог. Любой груз в любую точку мира за одно мгновение!

— Должна вас огорчить, — прервала мечтания компаньона прагматичная филологесса. — Никому такой цивилизационный переворот не нужен. Больше того, он фатально опасен. Радужные перспективы испаряются перед неизбежной и очень быстрой гибелью множества отраслей промышленности, сотен или тысяч профессий и как следствие утерей прикладных знаний. Полтора-два миллиарда человек остаются без работы. Что будет дальше, рассказать?

— Я знаю, — наклонил голову Иван. — Услышав о теоретической возможности создания транспортной сети на основе «червоточин» руководство таких разных структур как корпорация «Боинг», РЖД или «Северогерманский Ллойд» скинутся, не пожалев огромных денег заплатят самым лучшим наемным убийцам и вырежут всех, кто хоть как-то причастен к исследованиям. Лабораторию взорвут, документацию превратят в пепел, землю просолят и зальют сверху километровым слоем цемента.

— Приятно иметь дело с разумными людьми, — удовлетворенно кивнул герр Фальке. — Жуткие картины вырисовываются, вы правы. Зачем создавать средства доставки ядерного оружия, когда заряд мигом перебрасывается в заданную точку? Пойдем дальше: открыть червоточину между поверхностью Солнца и территорией потенциального противника — warum nicht? Но это совсем уж маловероятно… А вот всеобщий финансовый и промышленный крах — реальность. Сто, или даже пятьдесят лет назад, человечество перенесло бы эдакий прорыв если не безболезненно, то с допустимыми потерями, но только не сейчас — погибнет всё, от инфраструктуры и управления, до семьи распоследнего трамвайного кондуктора из захолустнейшего Графсвальда — людям просто станет нечего есть. Понимаете, что я хочу сказать?

— Время упущено, — ответил Иван. — Постиндустриальный мир не готов принять нововведения такого грандиозного масштаба. И будет сопротивляться всеми доступными способами, включая грубые и насильственные. Неужели действительно тупик?

— Однажды свернув в неверном направлении человечество заплутало, — философски сказал Фальке. — Случись подобное открытие при кайзере Вильгельме или даже перед Второй мировой, мы бы теперь исследовали отдаленные звезды и планеты, постепенно осваивали Галактику. Но не судьба… Потому-то все знают, что на станции «Ноймайер» ведутся метеорологические исследования, работают гляциологи вместе со специалистами по климату, о которых пишет журнал «Шпигель», и только нескольким людям на Земле известно, что мы делаем на самом деле: мертвые хоронят своих мертвецов.

— Вы дважды повторили слова Левия Матфея. Что они означают?

— Скоро узнаете.

Изумительная немецкая основательность виделась здесь во всем. Новейшие «шагающие» жилые модули, не шедшие ни в какое сравнение с халупами «Эскудеро», могли перемещаться по леднику, настоящая канализация, много строительной и вспомогательной техники — снегометы, экскаваторы, небольшой авиационный парк, включавший в себя не только вертолеты Ми-17, но даже такую сказочную древность как винтовой «DC3 Basler» производившийся с 1935 года. Хозяйственные люди!

— «Ноймайер» — общее название не одной, а сразу трех станций, — объяснял Фальке, подогнавший к посадочной площадке вездеход. — Основная — NM-III, мы сейчас находимся на ней. Красивая витрина, которую иногда можно показывать интересующимся и журналистам. Второй комплекс в пяти километрах севернее, неподалеку от «ледяной гавани», к которой швартуются крупные суда. Самая старая база NM-I, построенная специалистами ГДР при помощи Советского Союза вместе с вашей «Новолазаревской» в середине шестидесятых, стоит еще дальше, у самого края ледника толщиной больше трехсот метров… Под ледником — скала. Залезайте в машину, ветер поднимается! Едем!

Начиналась метель, но заблудиться в снежных пустошах было невозможно, благодаря многократно дублированным системам безопасности. Радиомаяк, спутниковая навигация да и простейшие столбы-вешки с проблесковыми огнями позволяли миновать расстояние до старого поселка без затруднений.

NM-I выглядела брошенной. Ни души. За снежными вихорьками вырисовывались темные силуэты коробкообразных строений, живо напоминавших бравурные репортажи телевидения эпохи позднего СССР о героической трудовой вахте полярников. Мачта радиоантенны покосилась, стекол в окнах двух балков нет, облезлые коричневые контейнеры составлены неопрятной группой. Кажущееся запустение.

— Не посоветовал бы ходить сюда посторонним, — бывший полковник военной разведки ГДР заглушил турбодизель гусеничной машины. — Вот там, там и еще справа — тепловые детекторы движения и лазерные сканеры. Обнаружат любого недоброжелателя еще на подходе, в действие сразу вступит охранный абтайлюнг, у которого множество сюрпризов для любителей совать нос в чужие дела… Не говоря уже о том, что те, кто живет внизу, предпочитают не афишировать свое существование и ревностно оберегают собственный покой. Задача моих подчиненных — пограничная стража.