Бесконечная история (СИ) - Коллектив авторов

— К сожалению, нет, — вздохнула Мишель. Ник, подтверждая предположения Тоби, просто кивнул. — Мы нашли машину — ее бросили в трех кварталах от отеля. Автомобиль угнан. Следов — никаких. С владельцем мы уже переговорили, но он даже о том, что его машину угнали, узнал только сегодня утром, от нас. На камерах угонщик тоже не засветился. Чистая работа, очень чистая.

— Вы его не найдете, — резюмировал мистер Вольф. Он не злорадствовал, не критиковал. Он лишь констатировал факт. И, к сожалению, факт этот был не в пользу ОУР.

— Скорее всего, — честно признала Мишель. — Если только он не задумает очередное покушение и не наследит уже там.

— Но тогда, — вмешался Тоби, — велик риск, что один из вас все-таки пострадает. Или даже погибнет.

Тоби смотрел на мистера Вольфа. Смотрел в его мысли. И… вот оно! От слов Тоби Ник Вольф невольно вспомнил о вчерашнем покушении. Вспомнил, как прыгнул, выталкивая мисс Монтроуз из-под пуль. Как она сидела на асфальте, бледная, но спокойная. Как шла до номера, еле переставляя ноги и прикрывая бок палантином. Как… Тоби едва заметно вздрогнул, увидев, как мисс Монтроуз в воспоминаниях мистера Вольфа снимала с себя окровавленную блузку.

Тоби отвел взгляд. Этого просто не могло быть. Просто потому даже, что быть этого не могло. Что же все-таки происходит? Кто ты, Аманда Монтроуз?

Тоби посмотрел на мисс Монтроуз. С момента, как они с мистером Вольфом пришли в ОУР, она и нескольких фраз не сказала. Весь удар, можно сказать, принял на себя ее спутник. В любом другом случае можно было бы решить, что все дело в переживаниях по поводу недавнего покушения. Но нет. Тоби совершенно точно знал, что это не так. Мисс Монтроуз и вчера, и сегодня была по этому поводу абсолютно спокойна. Хоть и пыталась демонстрировать обратное. На деле же ее мысли занимало нечто иное…

Тоби видел в мыслях мисс Монтроуз больницу. Не такую, как та, в которой столько лет трудился он сам. Нет. Техника, лекарства, одежда медиков, обилие раненых солдат… Похоже, это был госпиталь времен Второй Мировой войны. Военный госпиталь. Тоби помнил фильмы, фотографии хроник того времени… И то, что он видел сейчас, даже близко не походило ни на съемки исторического кино, ни на игры ролевиков. Тоби много лет работал парамедиком. Он знал, как выглядит страдание. Такую боль — не сыграть. Не сыграть жар. Испарину на лбу. Страх перед перевязками — потому что они сулят новую боль. Мисс Монтроуз была в этом госпитале. Она шла мимо раненых — таких разных, таких похожих — и несла в руках чистые бинты. Мисс Монтроуз была медсестрой. Она подошла к одной из кроватей и улыбнулась:

— Привет, Генри.

— Мисс Корди, — откликнулся пациент. «Генри Холливелл» было написано на листе, прикрепленном возде кровати. — Вы как солнышко — согреваете своей улыбкой.

Пациент, тот самый Генри, был мужчиной лет сорока. Хотя с тем же успехом он мог быть как младше, так и старше — возраст определить было сложно, до того он выглядел осунувшимся и измученным. Погасшим. Судя по очертаниям фигуры под одеялом, у него недоставало конечностей. В следующий момент Тоби увидел, как лицо Генри исказилось от сильнейшей боли.

— Какое… сегодня число? — прохрипел Генри.

Мисс Монтроуз — или, как ее назвали, мисс Корди — придержала Генри за плечи, не давая дергаться и выгибаться во время приступа.

— Семнадцатое, — с откровенной жалостью откликнулась она. — Уже семнадцатое.

Генри в мыслях — или все же в воспоминаниях? Тоби уже не знал — Аманды глухо застонал. Уже не от физических страданий. От душевных.

— Я не могу так больше, мисс Корди. Не могу, — сбивчиво заговорил Генри. — Я знаю, что не должен просить об этом… Нельзя о таком просить, нельзя… Но все равно, прошу. Прошу и умоляю: избавьте от страданий. Я бы и сам — но грех ведь, грех…

Тоби видел, что мисс Монтроуз погладила Генри по волосам. Ей было жаль его, очень жаль.

— Не нужно так, Генри. Ты жив. Тебя любят и ждут там, за стенами госпиталя. И тебе тоже есть, кого ждать.

Но Генри в ответ на эти слова лишь яростно замотал головой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Кому я нужен теперь? Такой… Калека… — последнее слово Генри буквально выплюнул. — Ни семью защитить, ни родину… Да и нету у меня семьи больше, вы же знаете. Погибли во время бомбардировок.

— А… твой друг? Который отправился за медикаментами?

Генри затих.

— Он уже должен был вернуться, — после небольшой паузы все-таки проговорил он. — Если бы с ним все было в порядке, он бы уже давно вернулся. Я считал дни, мисс Корди. Я считал…

— Он мог задержаться в пути, — присев на краешек кровати, попыталась его успокоить мисс Монтроуз. — Идет война, в дороге всякое может случиться…

— Я именно этого и боюсь, мисс Корди. Того, что с ним что-нибудь случилось. Причем, из-за меня.

— Но ты тут не причем, Генри!

— Разве?

— Конечно. Это было его и только его решение.

— А это, — упрямо поджал губы Генри, — мое и только мое.

Мисс Монтроуз отвела взгляд.

А потом Тоби увидел, как мисс Монтроуз-Корди, явно уже гораздо позже того разговора, делала Генри инъекцию. Как мгновение спустя он с ужасом осознал, смертельную. Генри умер практически сразу — и с улыбкой на губах. Он хотел этого, ждал. Он искренне сказал: «Спасибо».

— Покойся с миром, Генри Холливелл, — тихо ответила мисс Монтроуз, закрывая ему глаза.

И уже в следующую секунду мисс Монтроуз мысленно оказалась в церкви — пресвитерианской церкви Святого Андрея, Тоби узнал это величественное красивое здание.

— Лесли Хоук, — сказал какой-то незнакомый мужчина. Тоби не сразу смог рассмотреть его лицо. — Госпиталь Сент-Джон. Тысяча девятьсот сорок четвертый год. Генри Холливелл. Ты убила моего сына.

Мисс Монтроуз шумно выдохнула — не в воспоминаниях, наяву. А Тоби резко встал со стула и вышел из комнаты, не обращая ни малейшего внимания на два удивленных взгляда и один обеспокоенный.

Слишком. Это все уже было слишком. Тоби прижался спиной к стене и почти сразу сполз по ней, опускаясь на корточки. Быть может, Аманда Монтроуз просто помнит свои предыдущие жизни? Тоби не очень-то верил в реинкарнацию. Но, кажется, готов был свою позицию по этому поводу пересмотреть.

Аккуратно прикрыв за собой дверь, из комнаты вышла Мишель.

— Тоби? — встревоженно окликнула она. — Ты в порядке?

— Да. Кажется, да, — тряхнул головой Тоби.

— Может, тебе стоит отдохнуть?

— Не думаю…

— А вот я — думаю, Логан, — вмешался почти незаметно подошедший Бейкер. — Выглядишь — краше в гроб кладут. Так что на сегодня ты от дела отстранен. Иди домой. Отдохни. Попробуй выспаться. Но и думать не смей о деле. Ты меня понял?

— Но… — попытался было возразить Тоби.

— Ты. Меня. Понял? — надавил Бейкер. Мишель его явно молчаливо поддерживала.

— Понял, — сдался Тоби.

— Но мы же, как и договаривались, собираемся вечером у Тоби? — подал голос Дэв. Он только что подошел и взирал сейчас на Тоби с нескрываемым сочувствием.

— Что? — переспросила Мишель.

— Мы ведь не будем переносить вечеринку? Ну, ту, которая по случаю годовщины Тоби и Тии?..

В глазах Мишель и Бейкера мелькнуло понимание.

— Ну разумеется, я приду, — заверила Мишель. — Как я могу такое пропустить?

Бейкер хмыкнул.

— Вечеринка? Без меня? Не дождетесь.

Тоби, впервые слышавший о том, что, оказывается, затеял какую-то вечеринку, недоуменно моргнул. Дэв ему подмигнул. И Тоби кивнул, показывая, что тоже сообразил.

Торонто, Чайна-таун, 28.07.2014 г., 13:49

Визит в ОУР оставил у Ника смешанные впечатления. С одной стороны, как профессионал и бывший коп он был на стороне закона. С другой же — он искренне радовался тому, что «коллеги» не вышли на Лесли Хоука. А в глубине души зрело желание пойти и самому им этого Хоука сдать. Аманда, конечно, такого не простит. Зато самому Нику не придется переживать за ее голову…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ник бросил на Аманду короткий взгляд. С самого утра, а именно после разговора с Хоуком — она была буквально сама не своя. Задумчивая, грустная. Не то, чтобы Ник отказывал Аманде в наличии чувств и эмоций или вовсе даже считал ее черствой. Вот уж нет. Напротив, Ник опасался того, что Аманда может, как это уже случалось, полностью признав свою вину добровольно пойти на смерть. А это уже ничего не изменит. Никого не вернет. Лишь одним хорошим человеком на земле станет меньше. Одна только мысль об этом вызывала холод на загривке.