Заповедь субботы. Новый подход к происхождению человека - Роман Романов

Снятие этого важного, но неявного противоречия заключается в том, что промежуточным звеном был не новый фенотип отдельных особей, а новая структура популяции пралюдей, состоящей из таких же внешне особей, как и в соседних популяциях прашимпанзе или прабонобо. Фенотипиче­ское различие можно было бы разглядеть лишь в гипертрофированно развитых мягких тканях половых органов. Поэтому костные останки промежуточного звена пралюдей не отличаются от обезьяньих предков.

Реконструкция первых стадий глоттогенеза

Похоже, эта глава будет дополнением не только к двум обзорам, но и для реконструкции стадий антропогенеза («дней творения») из «Заповеди Субботы». Для каждой из стадий реконструк­ции найдется соответствующий этап и механизм эволюции языковых элементов в системе комму­никации, ведущий от известного по наблюдением за шимпанзе невербального качества к известному уровню языковой коммуникации человека. Это соответствие будет еще одним доказательством достаточной полноты и точности всей реконструкции.

1 стадия по Р.Романову, «день первый»:

Происходит разделение животного сообщества на две части: основную, «традиционную» и маргинальную, «творческую». Подробности реконструкции можно узнать в главах 7 и 8 «Заповеди Субботы».

Но мы сейчас рассматриваем сложившуюся ситуацию только с точки зрения неизбежно происходящих на данной стадии изменениях в системе коммуникаций. В этой связи есть один важный момент, следующий из формирования в «маргинальной среде» сугубо социального, не имеющего биологического значения ритуала первой мистерии.

Одним из кардинальных отличий человека от человекообразных родственников является произвольная звуковая коммуникация. Шимпанзе, бонобо и другие приматы не могут произносить разнообразные слоговые звуки вне связи с соответствующим эмоциональным состоянием. Человек может произнести любое слово, даже означающее крайнюю степень эмоционального состояния, абсолютно спокойно, например, рассказывая о происходящем у родичей по соседству.

Разумеется, у самых первых девственниц, составивших маргинальный круг для игры во взрослую стаю, в ходе этой игры эмоции и соответствующие им звуки были так же жестко связаны. Однако, на следующих этапах, когда решение первичной проблемы было найдено, и социальный статус во взрослой стае восстановлен, эта жесткая связь с эмоциями была уже отчасти подорвана. Регулярное участие в маргинальном ритуале и озвучивание «слов» уже не были связаны с исходными эмоциями, позитивными или негативными.

Скорее всего, в ритуальном круге те же самые «слова» произносились в ином, детском тембре, и уже это разделение обеспечило расхождение формы сакральных «слов» от эмоциональных живот­ных звуков. Стоит лишний раз напомнить, что каждая стадия антропогенеза и все этапы каждого «дня творения» в реальном масштабе времени заняли даже не сотни, а многие тысячи смен поколений. Бесконечное повторение ритуала первой мистерии, уже не связанной с первоначальным маниакально-депрессивным состоянием «жриц», но еще не перешедшее в повторный более глубокий раскол стаи, не могло не привести к редукции и формализации ритуала, в том числе унификации произношения сакрального варианта звуковой сигнализации.

Еще одно необходимое следствие усложнения социально-возрастной структуры и обстояте­льств повседневной жизни стаи приматов – появление новых слоговых звуков, связанных с новыми эмоционально окрашенными ситуациями. (О таком усложнении звукового репертуара говорят опыты приматологов, организующих новые «вводные» для приматов.) Соответственно, по мере усложнения системы поведенческих стереотипов в стае усложняется и репертуар сакральных слов-слогов, отделе­нных от изначальных эмоций, но пока не отделенных от их все более условного представления в первобытном «театре».

Например, сама ситуация фиаско вожака при встрече с первой девственницей не могла не иметь эмоционального звукового сопровождения на самых высоких нотах, что-нибудь среднее между звуками «й-и-и» или «и-е-е». Нет сомнения, что именно такие звуки в сакральной, редуцированной форме стали коллективным именем собственным для всех девственниц. Так же наиболее вероятно, что в случае успеха ритуала доминирования вожак издавал наиболее низкий и далеко звучащий звук типа «а-а-а» или «о-о-о».

В порядке фантазии можно предположить, что исполнительница заглавной роли вожака в сугубо «женском театре» могла получить в качестве имени (обязательного звукового приветствия) сакральную двойку слогов «е/и» и «а/о». Много позже эта связка превратилась в имена «Ева», «Ио», а с добавлением иных сакральных слогов – «Елена», «Изида». Удвоенный слог «е/и» мог стать именем «божественной» части будущего почти человеческого сообщества на 6-й стадии антропогенеза, а удвоенный слог «а/о» означать «мужскую» часть (Адам). Слишком всерьез эту часть реконструкции принимать не обязательно, но в качестве иллюстрации к механизму сакрального словообразования – вполне годится.

Каких-то иных важных изменений в коммуникации стаи первых пралюдей на первой стадии антропогенеза не было. Но и тот эффект формирования унифицированного по произношению набора сакральных слов, отвязанных от эмоционального возбуждения, – огромный шаг от «жестко проши­той» звуковой коммуникации обезьян к появлению набора звуковых сигналов, отвязанного от обыде­нных эмоций, подчиненного воле нового сакрального центра в раздвоенной психике пралюдей. Другой вопрос, что репертуар поведенческих стереотипов под контролем этого волевого центра поначалу совпадает с исходным набором животных стереотипов поведения. Но на каждой стадии развития усложнение этого репертуара и связанных с новыми стереотипами новых слов будет увеличиваться в геометрической прогрессии.

2 стадия:

Реконструированный «день второй» имеет своей главной особенностью, с точки зрения ком­муникации, появление зрителей, почтенной публики в маргинальном «театре», вынужденно перемес­тившемся на тонкие верхние ветки деревьев. В таких намного более сложных условиях «дословное» повторение ритуала поклонения Артефакту становится невозможным, но сам ритуал является психо­логической потребностью для маргинального круга девственниц. Поэтому на этом этапе происходит разделение «словесного», сакрально-звукового сопровождения ритуала от большей части жестов и ритуальных действий. Однако при этом возникает потребность в усилении силы звука и более четкой артикуляции сакральных «слов», чтобы их могли воспринимать на расстоянии и другие «актеры», и ревниво следящая за «спектаклем» аудитория внизу.