Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 2 - Макар Троичанин

В каморке, отгороженной от ангара мастерских досками, со стенами, густо завешанными плакатами по устройству русских автомобилей и призывами к защите Родины-матери от фашистских извергов и с обязательным портретом главного водителя страны, сидели четверо вместе с Поперечным. На газетном листе были разложены варёная картошка, чищенная и в кожуре, помидоры, огурцы и лук, хлеба не было, парил крутым кипятком котелок. Обернувшись на стук расшатанного дверного щита, Поперечный, не вставая, пригласил:

- Проходи, садись. Владимир Васильев – наш новенький, - представил соседям, но никто из них не сдвинулся с места. – Не стесняйся, все свои.

- Спасибо, я не хочу есть, - отказался Владимир, почувствовав отчуждённость «своих», и смущённо поведал о пропаже, без которой дальнейший ремонт невозможен.

Начальник выругался вслух матерно и попенял и без того обескураженному новичку:

- Не мог спрятать как следует? Таскал бы с собой! – но, сообразив, что парень без жизненного опыта и ещё не знаком с местными обычаями, остыл и спросил по-деловому, сухо: - Что надо на сегодня?

- Дай ему ломик и кувалду, - посоветовал один из сидящих, похожий отсутствием возраста, заскорузлостью и угрюмостью на других, - не потеряет. – И все пренебрежительно рассмеялись, разглядывая растяпу.

- Ладно вам, - усовестил Алексей, - сами по молодости не лучше были.

- Были-то были, - согласился тот же, всё так же не глядя на предмет разговора. – Да у него, однако, ты говорил – первый. Добавок будет приличный, пущай из него и покупает, тогда беречь будет.

Владимир краснел, молчал и тоже не глядел на товарищей по колонне, никак не ожидав такой неприкрытой неприязни.

- Учитесь, братцы, учитесь, и вы будете иметь, - то ли обнадёжил, то ли подначил недовольных шоферов начальник.

- Где уж нам, - буркнул всё тот же, видно, крепко задавленный жизнью, и все принялись за еду, не приглашая новенького и не обращая на него внимания.

Получив от Поперечного нужные ключи с обязательным условием вернуть после работы, Владимир, спиной ощущая осуждающие взгляды старожилов, пошёл на свою авто-Голгофу. Привычный к одиночеству, вынужденной замкнутости и отстранённости по роду работы от людей, он не особенно переживал скотскую встречу в каптёрке. Пусть будет так: легче и удобнее держать дистанцию с чужаками. Навязываться он никому не намерен. У него дело, которое надо делать в одиночку.

До конца обеда он занимался повторной ревизией доставшегося авто-хлама, составляя более ясное представление о размерах бедствия и ещё больше укрепляясь в мысли, что эта колымага вряд ли может быть восстановлена без внушительного капитального ремонта. Разве только в длительный срок, чего, по всей вероятности, и хочет Шендерович по каким-то, пока не ясным, причинам. С призывным боем рельса Владимир пошёл в мастерские, намереваясь заняться резиной. Туда же отовсюду, просачиваясь сквозь многочисленные дыры в заборе, шли ремонтники. Фирсов был уже там.

- Возьмёшь четыре новых комплекта на складе и поставишь на барабанах задних мостов внутрь. – Похоже, он совсем не разделял пессимизма временного ремонтника, иначе бы не разбрасывался дефицитной резиной. – Шесть старых выберешь здесь, сам, я разрешаю. Повезёт – найдёшь целые.

- Восемь, - поправил Владимир, учитывая необходимый запас.

- Ладно, восемь, тебе больше делать, - согласился начальник. – Накладную на новые дам, когда сделаешь старые. Насос взял на складе?

- Нет.

- Ртом качать будешь?

- Думал, компрессор есть.

- Придётся пердячим паром, - порадовал потускневший лицом главный ремонтник, оскорблённый в профессиональном упущении. Он открыл кладовку, почти сплошь заполненную старыми шинами и камерами, и коротко бросил: - Выбирай камеры. Кончишь – позовёшь, я рядом, - и ушёл в свою загородку за стенкой кладовки, оставив Владимира наедине с ущербным резиновым богатством, удушающим едким запахом.

После почти получасового перекладывания и тщательного осмотра камер он выбрал пять целых на вид и три с едва видимыми порезами. Не удовлетворившись, покопался ещё, собирая пыль на уже и без того не чистые одежду и сапоги, ничего лучшего не нашёл и постучал в стену хозяину.

- Забирай и пойдём, - распорядился тот, запирая кладовку на амбарный замок, подождал, пока Владимир повздевает на себя доставшийся резиновый хлам, и пошёл к противоположной стене мастерских, включив окриком в процессию того самого ремонтника с хитрыми глазами, что пытался стрельнуть папиросу. У широкого и длинного стола, обитого железом, Фирсов остановился, приказал ремонтнику:

- Покажешь, где что для ремонта шин и как делать. Насос дашь, - и удалился восвояси. Похоже, он не желал обременять себя лишними словами и общением с подчинёнными, тщательно оберегая служебную дистанцию.

- Все, что ли, будешь? – недоверчиво спросил хитрый, у которого вблизи под масляной грязью оказалось остроскулое с длинным подбородком и мелкими морщинами лицо, то и дело перекашиваемое неприятной недоброй улыбкой. – Посинеешь!

- Пока только три, - ответил Владимир, - остальные проверять надо.

- По бутыльку за каждую, всего три, и гуляй. По лапам?

Владимир не сразу и сообразил, что за сделку предлагает остроскулый хитрец, а когда до него дошло, то сразу же, правда, не очень надеясь на успех, выдвинул встречное предложение.

- Две за каждую новую в обмен на эти.

Ремонтник на мгновение остановил на лице неожиданного искусителя бегающие глаза, они даже заслезились от предвкушения обильной выпивки, и пошёл ва-банк:

- Три!

- Идёт! – припечатал Владимир, не раздумывая и не торгуясь. – Только у меня нет с собой.

- Это ништяк! – успокоил партнёр по взаимовыгодной сделке. – Гони гроши, сами смотаем. Алёха! – окликнул он товарища, такого же неказистого, только, наоборот, с неподвижными маленькими и злыми глазами. – Слиняешь?

- Давай.

Хитрый требовательно уставился на Владимира. Тот вытащил из нагрудного кармана пачку дармовых сотенных и под загоревшимися взглядами приятелей отделил и отдал им три штуки, а остальные, намеренно не торопясь, спрятал: пусть знают, что есть ещё. Злой, прихватив деньги, как испарился, а хитрый ушёл вглубь мастерских и скоро появился с грязным старым насосом.

- Проверяй остатние, может, ещё стакнемся, - и быстро отошёл, увидев выходящего из дощатого кабинета шефа.

К счастью, все шесть, целых на вид, камер оказались действительно целыми. Пока он их проверял, Фирсов вообще ушёл из мастерских, и тут же нарисовался подпольный делец с товаром в грязном мешке. Он вытряхнул содержимое у ног Владимира, заменил компенсированным и снова исчез, попросив-потребовав напоследок:

- Возись здесь до конца дня, а то, не дай бог, Авдей унюхает.

И снова возник через десяток минут, но теперь сильно вихляясь и с покрасневшими глазами, совсем не способными остановиться на каком-нибудь предмете.

- Проверил? Есть ещё?

- Нет, - остудил подогретый деловой запал чёрного купца Владимир.

Тот помялся на хилых неустойчивых ножках, не решаясь уйти от увиденных больших денег.

- Может, ещё что надо?

Владимир понимал, что осознанно приобретает краденое, но стыда не было: не ему лечить нравственные язвы чуждого народа, его не касается свихнутая психология аборигенов. Мельком, ассоциативно, подумалось: неужели так же и на родине? Вспомнил чёрный рынок в Берлине, торговца «паркерами», предлагавшего любой товар. Но, то не был товар с немецких заводов и фабрик, они стояли, пылились в разрухе. Однако кто может поручиться за человека, кроме Бога? Нужда заставит – забудешь и Христовы заповеди, обесцененные, к тому же, войной, голодом и страхом, почему же не быть деформированной и этой: «Не кради!». Наверное, и немцы крадут, но не так грязно, не у своих товарищей. Ради детей, семьи, родителей, но не ради шнапса, как здесь. И потому здешние воры гаже, противнее, бессовестнее, хотя вор – он и есть вор, как его ни оправдывай.

- Хороший инструмент нужен, в комплекте, - ответил он на настойчивое предложение плюгавого дельца.

- Сработаем. Будь спок! – обрадовался тот, очевидно, имея то, что требуется. – Жди.

Минут через двадцать он пришёл вместе с Алёхой, держащим под мышкой свёрнутый короткий рулон брезента.

- Вот, - произнёс немногословный партнёр юркого торговца ворованным и, бросив рулон на рабочий стол, тычком ладони раскатал его. Внутри брезента были нашиты карманы, в каждом из которых лежал какой-либо шофёрский инструмент, включая два грубо сделанных ножа из ножовочной стали. Было всё нужное, аккуратно смазанное и даже завёрнутое в промасленную бумагу. Сервис! У Владимира глаза разгорелись: такого богатого комплекта он не ожидал, думал, в лучшем случае предложат несколько изношенных ключей.

- Сколько? – спросил подсевшим от волнения голосом.