Плохая репутация Курочки Рябы - Дарья Донцова

– Карамелька мужского пола? – удивился Сеня.

Я кивнула.

– Макс любит животных. Когда у него умерла кошка Клеопатра, а та прожила двадцать один год, Полянский себе места не находил. У него случился гипертонический криз, его увезли в больницу.

Я посмотрела на Дегтярева.

– Ты знаешь, что Макс – тридцать три несчастья. Один раз он собрался позагорать на пляже, уехал на остров, где никогда не было цунами, вышел к океану и устроился под зонтиком… И тут вода вздыбилась прямо Кремлевской стеной, мой бывший еле ноги унес. Это оказался единственный случай огромной волны на том участке земли. А в день, когда Макса везла в больницу «Скорая», в машину врезался пьяный таксист. Вызвали милицию и другой экипаж врачей. Но все приехали не сразу. Стояла жара. Чтобы больной не задохнулся, медбрат открыл двери фургона и вышел покурить. Макс лежал тихо и вдруг увидел котенка, грязного, худого. Тот, жалобно плача, влез в «Скорую», забрался на носилки, дополз до лица Полянского и, рыдая, забился ему под подбородок. Макс выдернул из руки капельницу, встал, пересел в свой «Бентли», который ехал за «Скорой», и умчался в ветеринарную клинику. По дороге он дал имя кошечке – Карамелька. Но ветеринары выяснили, что найденыш мужского пола. И у Макса появился кот Карамелька. Самое интересное: Полянского увезли в больницу с давлением двести двадцать на сто десять. И никакие лекарства не помогали его снизить. Но когда он вечером прибыл домой с котом и купленным для того огромным приданым, тонометр показал сто двадцать на восемьдесят.

– Клеопатра меня вылечила, – заявил Макс, – прислала вместо себя Карамельку.

– Позовем Константина в офис, – решил Дегтярев, – пусть побыстрей приезжает.

Глава тридцать пятая

Когда стройный мужчина сел в кресло, я сказала ему:

– Много времени прошло после нашего развода с Полянским.

– Согласен, – кивнул Григорьев.

– Я плохо вас помню, – продолжила я.

– Вы являетесь членом союза «Стоп враг», – перебил меня Собачкин.

– Не самое лучшее название, – усмехнулся Константин, – но это объединение существует давно. Когда оно появилось, никто не думал о красоте вывески. Данная служба помогает найти работу тем охранникам, кто в нее входит. Одни предпочитают наниматься разово, другим нравится постоянная служба. Мне по вкусу второй вариант.

– На сайте объединения даны послужные списки тех, кто зарегистрирован в базе, естественно, без фото и личной информации, – продолжил Сеня. – У вас указана работа с Полянским, он подтвердил, что нанимал вас. Однако там не было вашего снимка, чтобы отправить бизнесмену для подтверждения.

– Ответьте, пожалуйста, на вопрос, – присоединилась я к беседе. – Кто такая Карамелька?

– Ребята, это смешная проверка, – улыбнулся Григорьев, – несерьезная. Лучше опросите, какая татуировка у Максима пониже поясницы. А про кота Карамельку многие знают.

– И какой у Полянского рисунок? – спросил Дегтярев.

– Морда льва, – без запинки ответил Константин, – кривая, косая, плохо набитая. Работа Олега Баранова, сейчас он медиамагнат. Но когда учился в одном классе с Максимом, мечтал стать мастером тату и попрактиковался на лучшем друге.

Дегтярев бросил на меня быстрый взгляд, я кивнула.

– Если я прошел проверку, то могу сообщить за какую цену продается нужная вам информация, – продолжил Григорьев. – Дарья, ваш муж, Феликс Маневин, академик, ректор частного вуза. Мой сын Даниил мечтает поступить именно в этот институт. Он успешно сдал экзамены, зачислен на первый курс. Ваш супруг берет Даню бесплатно, а я буду откровенен с вами на тему всех дел Анисиных. Имею полную информацию. Идет?

– Согласна, – ответила я.

Константин улыбнулся.

– Вы не изменились, по-прежнему принимаете решение, не взяв времени на обдумывание. Спрашивайте.

– Что вы знаете о благотворительном проекте для выпускников детского дома? – начала я. – О фонде «Жилье даром».

– Все, – отрезал Константин. – А вы, наверное, уже нашли информацию о публичном доме, о смерти Владимира и Игоря. Ведь так? Сведения выложены в интернет.

– В Сети все найдено и прочитано, – заметил Кузя, – интересно услышать о том, что не попало во Всемирную паутину.

– Хорошо, – кивнул Григорьев. – Все дома имели имена. Второй, где существовал публичный дом, назывался «Восход». Когда Анисин покончил с собой, СМИ резко переобулись, сделали из него невинного ангела, а Миладова представили хуже черта. Но это не так, оба хороши. И неправда, что Анисин понятия не имел о том, что творится в доме. Он был полностью в курсе дела. А «Сироту» сделал воспитателем Владимир.

– «Сирота» – человек Анисина? – уточнил Сеня.

– Верно, – подтвердил Григорьев, – мой хозяин одним из первых открыл в Москве ночной клуб. Официантки, барменши, бариста, хостес, которые гостей встречали, – все девушки, все топлес, а задницы их были упакованы в мини-шорты. На улице очередь из желающих попасть на службу была длиннее, чем Тверская улица. Девчонки мечтали оказаться в заведении. Зарплата невелика. Служебный график не самый удобный: приходить надо к восемнадцати, в девятнадцать начинали пускать гостей, и до шести утра бегай безостановочно. И так ежедневно, вернее, еженощно. Что привлекало симпатяшек? Маленький оклад компенсировался смачными чаевыми. Их сдавали в общий котел, потом делили. Управляющая одним вручала больше денег, другим меньше и себя не обижала. Но даже те, кто получал свою долю последней, не жаловались. Увеселительных заведений было не так много, в клуб Анисина рвались все: от только что разбогатевших до тех, кто еле-еле наскреб денег на чашечку кофе. Фейс-контроль зверствовал, парни, что стояли на входе, не стеснялись брать за пропуск немалый куш и живо обзавелись иномарками, начальник охраны купил дом на Николиной Горе. Девочки, которые носились между столиками, и