Игра Саида. Единственная - Ая Кучер

моментом опускает ладонь на моё бедро, поглаживает. А я задыхаюсь от того, как в комнате стало жарко.

Резко, словно кто-то отопление включил на полную.

Радуюсь, что из-за стола маме не видно, что происходит. Невинное касание, а у меня сразу начинает кожа краснеть. Покалывает, горит. Словно в предвкушении, что будет дальше.

– Ну и? – мама упирает руки в боки, губы поджимает. – Когда ты собиралась матери рассказать? Скрываешь всё постоянно. Я знаю, взрослая уже, но можно было и сообщить.

– Мамуль, это… Са… Саша о будущем говорил.

– Ой ли?

– Наверное? Мам.

Я сдаюсь, роняю голову на плечо Саида. И едва толкаю мужчину в бок, заставляя самого объяснять. Он ведь начал тему, пусть теперь сам выкручивается. Я ведь обещала ему больше не лгать.

А у мамы оханье и вопросы на каждую фразу мужчины. Ведь мы должны быть знакомы всего ничего. Не до отношений даже, а уже дети появились. И Саид пытается стойко пройти этот допрос.

Улыбаюсь широко-широко, наслаждаюсь мучениями мужчины. Кажется, ему намного проще с криминальными авторитетами договариваться, чем с моей мамой разговаривать.

Неужели Саид никогда не знакомился с родителями девушек? Не проходил такое избитое испытание. Ведь всегда нужно одно и то же: пообещать заботиться и не обижать, выразить серьезные намерение…

Только судя по тому, как ведёт себя мужчина, для него это впервые.

И у меня в носу щекочет, глаза раздражает. Какой-то необъяснимой гордостью и самодовольством. Слепящей радостью, что только со мной Саид такое делает.

Идиотка.

Но ничего не могу с собой поделать.

Эти чувства сильнее меня. Как бурьян, от которого не избавиться. Вырвал на время, а они снова прорастают. Больше, чем в прошлый раз. Крепче пускают корни.

И обвивают грудную клетку, все органы оплетают. Сдавливают так, что дышать сложно. А я продолжаю радоваться, позволяя этим чувствам сильнее растечься по телу.

– У меня самые серьезные намерения, - обещает клятвенно, а пальцами задевает край моих джинсов. – Сделаю так, что ваша дочь от меня не уйдёт. Не захочет уходить.

Поправляется последними словами, смягчает сказанное. Только я слышу подвох, скрытую угрозу, которая только мне предназначалась. И мужчина прав. Если не смогу выиграть, то останусь с ним.

Навсегда.

И больше нет той уверенности, что когда-то Саид наиграется. Отпустит меня, променяет на другую. Почему-то с каждым днём все сильнее ощущение, что мне от Хаджиева не сбежать.

– Как твои дела в целом, Саш? Всё так же управляешь фирмой по ремонту.

– А куда я денусь?

– Ну не знаю… Никуля вот думает, что ты строительный бизнес имеешь. А до этого была охрана.

У меня вся кровь отливает, вместе с сердцем устремляется вниз. Перевожу взгляд с мамы на Саида, не зная, как можно оправдаться. Я не запоминала, что там Хаджиев врал. И мужчина тоже!

Господи.

– У Саши много проектов, - выкручиваюсь, смотрю с надеждой, что мама поверит. – Он ещё розничной торговлей занимается, логистикой, - и последнее это правда. Контрабанда это ведь тоже перевозки? – Всего и не упомнить.

– А… Ох, ясно.

Мама кивает, на её лице появляются новые морщинки. Она почти смогла докопаться до правды, а теперь рассеяно кивает. Не получает подтверждения своих догадкам, и быстро забывает.

Мне не нравится её обманывать, всё царапает изнутри. Заставляет почувствовать себя дрянью. Но я не могу, просто не получается рассказать о том, что происходит. Пусть будет в святом неведении.

Остаток вечера проходит спокойно. Мама болтает о соседях и том, как поднялись цены на гречку. Слушаю её без остановки, погружаюсь в забытую атмосферу уюта и спокойствия.

– Ты когда ещё приедешь, Никусь? – мама смотрит, как мы собираемся, прикладывает ладонь к груди. – Скоро?

– Да, скоро, мамуль.

Не зависимо от того, кто выиграет – всё ведь будет решено. У меня появится свобода, и никто не будет решать, когда мне приезжать к маме и что делать. А даже если вдруг Саид выиграет… То мне больше не кажется, что он всю жизнь взаперти продержит. Можно будет договориться.

И мама больше не будет ждать меня раз в вечность.

– Саш, ты мою девочку не обижай…

– Естественно, Екатерина Анатолиевна, не обижу.

В душе хмыкаю на это заявление, но продолжаю улыбаться, пока мы не выходим на лестничную площадку. Скулы уже болят, не привыкла к такому. Мнусь на месте, пока старый лифт медленно едет к нам.

– Не обидишь, да?

Жалею о вопросе сразу, как задала. Потому что Саид вдруг тянет меня за собой, на лестницу. Прижимает к стене так, чтобы никто из соседей не увидел в глазок.

Не подсмотрел за тем, что происходит.

– Хаджиев! – вздрагиваю, когда мужчина ловко расправляется с пуговицами на моем пальто. – Что ты делаешь?

– Не обижаю, очевидно.

– Холодно.

Жалуюсь, но Саида это не останавливает. Запускает ладонь под мою блузку, касается живота. Проводит ледяными пальцами по коже, наслаждается моей реакцией.

– Саид… Кто-то увидит или услышит.

– Здесь темно, пташка. А ты тихой будь.

– Я не хочу! Ты с ума сошел… Я не буду… Здесь! Холодно, грязно…

– Не будешь что?

– Спать с тобой.

– А кто тебе это предлагал?

Саид разбивает всю мою уверенность одним вопросом. Моргаю, не понимая, что мужчина творит. А он лишь продолжает прижимать ладонь к моему животу. И нагло улыбаться.

Ласкает кожу нежно, вызывая мурашки. Вихрь закручивается возле сердца, разрастается. Превращается в настоящий ураган, который затягивает внутрь.

А Саид не спешит помочь мне.

– Что ты тогда делаешь? Что хочешь?

– Ты сама так всё время делаешь, - кивает на руку, чуть надавливает. – А мне нельзя? Ребёнок общий.

– Он ещё маленький, ничего не чувствует. И я сквозь одежду.

– Твоё опущение.

Наглый и невыносимый.

Хватаю губами воздух, пытаясь найти причину, чтобы Саид отпустил. Это ведь совсем не объяснение! Подумаешь, иногда прижимаю ладонь к животу, когда думаю о беременности.

Но когда так делает Хаджиев, ощущается совсем по-другому. Намного нужнее, правильнее. Острым сожалением колет, что мужчина не делал так раньше.

– Не хмурься, пташка, я просто соскучился.

У меня все слова ещё в голове взрываются. Ярким пламенем сгорают от такого признания. Саид никогда не говорил мне такого, а сейчас…

Люди не могу поменяться за секунду, изменить все свои привычки. И поведение мужчины вызывает тревогу. Это затишье перед бурей. Секунда перед тем, как всё