Орка - Стивен Браст

Старуха посмотрела на меня, но не стала задавать вопросов, а я не стал ей ничего рассказывать. Я пожалел, что тебя не было в доме, Кайра, поскольку мне требовалась помощь, чтобы разобраться в том, что произошло у меня на глазах. Все вроде бы имело смысл – Лофтис разобрался в моих интригах и завел меня в таверну, где дал последний шанс признаться, а затем намеревался меня арестовать, но вместо этого его убили. Его убили.

Удивился ли он, увидев вошедших в дверь людей? Или его поразило само их появление? Или то, что они сделали? Он не сломал палку.

Классная задачка; я бы очень хотел в ней разобраться, вот только спросить уже не у кого. Если бы я ее решил, она наверняка оказалась бы кодовой фразой, которая сразу бы все разъяснила – и я бы понял, что делать дальше. Впрочем, эти слова могли иметь отношение и к его детству, когда его кто-нибудь обижал – во всяком случае, похожие мысли посещали меня, когда мне грозила смертельная опасность.

Я сожалел, что Лофтис погиб. Он оказался честным сукиным сыном, хотя ему и пришлось заниматься весьма неприглядными делами. Впрочем, никаких доказательств его благородства я не имел – если не считать того, что и тебе, Кайра, он показался достойным человеком (не исключено, что он просто был болваном, умеющим произвести впечатление на таких людей, как мы с тобой).

В любом случае жаль, что его последняя трапеза получилась такой отвратительной.

– Как мальчик, Мать? – спросил я.

– Без улучшений, – ответила она.

– Савн? – позвал я. Он не откликнулся, будто и не слышал. Савн смотрел в очаг так, словно во всем мире больше ничего не существовало. По крайней мере не существовало никаких ножей. – У вас есть какой-нибудь план?

Она бросила на меня свирепый взгляд, а затем встала, на что у нее ушло немало времени. Подойдя к столу, она уселась рядом со мной и тихонько сказала:

– Я не намерена отправляться в путешествие по его снам, во всяком случае пока. Он иногда реагирует на внешний мир, и это заметное улучшение. Я хочу знать, будут ли происходить дальнейшие изменения. Нужно понять, готов ли он говорить о чем-нибудь, кроме ножей.

– И как вы собираетесь этого добиться?

– Я заговариваю с ним. Ты тоже можешь попытаться.

– Поговорить с ним?

– Да.

– Хорошо, – сказал я.

Она кивнула, а я подошел к Савну и присел рядом.

– Ну, как дела, мальчик? – спросил я. Он никак не отреагировал. – Надеюсь, у тебя ничего не болит. – Я чувствовал себя полнейшим идиотом.

Старуха поднялась и вышла из дому, прихватив с собой Малыша.

– Прошло уже около года, Савн, – сказал я. – Послушай, я надеюсь, ты знаешь, как я сожалею о случившемся. Ты не должен был участвовать в том, что произошло.

Он смотрел в очаг и не шевелился.

– Знаешь, ты спас мне жизнь. Дважды. Когда я был ранен, а потом еще раз. Я такого не забываю. Ты говорил неприятные вещи – и хотя слушать их было горько, они, наверное, пошли мне на пользу. – Я коротко рассмеялся. – Я заметил, что хорошие вещи часто причиняют боль. С другой стороны, то, что причиняет боль, обычно трудно назвать хорошим. Неплохая загадка, верно? Ты любишь загадки? Или головоломки? Сейчас я пытаюсь сложить головоломку, Савн, и, должен признаться, зашел в тупик. Я бы хотел обсудить ее с тобой. Знаешь, ты очень толковый парень.

Почему убрали Лофтиса? Трудный вопрос, верно? Он работал на кого-то из крупных чинов Империи, который пытался скрыть факт убийства Файриса – если его действительно убили, – и Лофтису поручили вести расследование.

Скорее всего убийцу никогда не найдут, однако нетрудно выяснить, кто хотел смерти Файриса – а это множество людей с очень серьезными связями в верхних эшелонах власти Империи. Может быть, кто-нибудь из них хотел, чтобы информация вышла на свет. Я вполне могу представить себе такой мотив, Савн. Но зачем убивать Лофтиса – гораздо проще и дешевле сообщить кому-нибудь, например, Главнокомандующему, или лорду Кааврену, или даже ее величеству о том, что происходит. Смерть Лофтиса не имеет никакого смысла.

Таким способом они уничтожили последнюю возможность скрыть то, что он делал, – ведь теперь начнется расследование нового преступления, и тайное неизбежно станет явным. Но если кто-то поставил перед собой именно такую цель, зачем было выбирать столь трудный и опасный путь? Никто не станет так поступать, если существует более безопасный способ получить искомый результат – разве что тсерлорды, но они не обладают необходимым коварством для таких сложных интриг. Я не могу сложить отдельные части в единое целое, Савн. А что думаешь ты?

Он явно думал, что очаг гораздо интереснее.

– Должно быть, я что-то упустил из виду – или в деле присутствуют неизвестные мне факты. Как жаль, что сейчас у меня нет прежних источников информации. Достаточно было щелкнуть пальцами, и мои парни отправлялись на поиски. Теперь все приходится делать самому (с помощью Лойоша, Ротсы и нескольких менестрелей). Может быть, следует разыскать менестреля и поговорить с ним, Савн? Ты был со мной, когда я в последний раз обратился к ним и получил полезную информацию. Помнишь ту женщину-менестреля? Она производила впечатление, верно? Мне даже показалось, что ты в нее влюбился – не могу тебя винить. Мне она тоже понравилась, но я человек с Востока, а она драгейрианка – вот и все. Не думаю, что она сохранила обо мне хорошие воспоминания после того, что я с тобой сделал. Боюсь, она во всем винит меня – и у нее есть на то основания. Я и сам считаю себя виноватым.

А потом я сидел рядом с ним и смотрел в очаг. Становилось прохладно; наверное, следовало развести огонь. На родине Савна уже начали уборку льна. Может быть, родным не хватает его рук.

– Ладно, – сказал я. – Пойду поищу менестреля, выясню, что говорят о Файрисе, о расследовании и о банках. Может быть, удастся что-нибудь узнать. Во всяком случае, не буду сидеть сложа руки.

Я встал.

– Поговорим еще потом, ладно? – Он не возражал, и я направился к двери.

Старуха сидела в плетеном кресле перед домом. Малыш устроился рядом с ней. У меня возникло неприятное ощущение, будто она слышала все, что я сказал. А вдруг она предложила мне поговорить с Савном только для того, чтобы выведать мои тайны? Но потом я отбросил свои сомнения; если во всей нашей истории и был человек, не страдающий от избытка хитрости, так это она. Однако имелись все основания для тревоги, поэтому я решил сохранять осторожность. Пришлось поплотнее завернуться в плащ, так как заметно похолодало. Почему погода требует к себе гораздо большего внимания, когда оказываешься за городом? Пока я жил в Адриланке, мне было совершенно безразлично, какая стоит погода, хотя я довольно много времени проводил на свежем воздухе.