Ты всё ещё моя - Елена Тодорова

Парализовало, на хрен. Внутри гноем прорвались раны. Я начал разлагаться, но упорно продолжал барахтаться. Двигался и выполнял какие-то действия. Сам себе виделся зомби, однако остановиться не мог. Внутри, на протяжении всего дня, ревела лавой кровь, и выл обезумевший, загнанный в клетку зверь.

Денежный перевод – отчаянная провокация. Попытка вновь обратить на себя внимание.

О, как же я себя ненавидел!

О, как же я жаждал, чтобы Дикарку снова прорвало! Так же, как утром. Нет, еще сильнее. Чтобы смело нас обоих.

Это определенно было побочкой чего-то нездорового, губительной частью давно прогнившего внутри меня существа. Бояться до ужаса того, что Лиза возненавидит меня еще сильнее, и одновременно с этим отчаянно желать ее вывернуть. Да, это явно было чем-то ненормальным.

Два часа плюсом после перевода, а реакции никакой.

Разочарование. Горькое, хрустящее на зубах песком и оседающее в душе мулом.

– Сколько можно «дуть», Чара? – бухтит занимающий правую половину дивана Тоха. – Сыграем! – выдвигает и поднимается.

Хватает кий, прицеливается и разбивает треугольник.

С гулом расходятся шары.

Я встаю. Подхожу к столу. Стискивая проклятый кий, таращусь на зеленое сукно расфокусированным взглядом. Чувствую себя абсолютно дезориентированным. И не только потому, что вспышками летят образы обнаженной Дикарки. Расшатало ведь задолго до чертовой игры в бильярд.

Все потому что дома. В клубе все было бы по-другому. Определенно. Да кого я, блядь, обманываю? Зеленое полотно, где бы оно ни находилось, навек у меня будет ассоциироваться с тем первым взрывом после паузы. Паузы, во время которой я пытался, но не жил. Не жил, конечно. Еще одно ужасающее открытие.

– Да какого хрена с тобой происходит? – выдыхает Тоха раздраженно. – Ты, конечно, сын колдуна, но я тебя прошу, нехуй эти шары гипнотизировать. Просто разбивай, блядь.

Резко прижимаю кий к столу. Прицел. Удар.

Сразу два шара влетают в лузу. Тоха присвистывает. А я, будто контуженный, наблюдаю за тем, как расходятся по полотну остальные шары. Вспоминаю, как позорно ползал утром по салону, собирая все мелкие части подвески. Как сжимал их до дури в кулаках, будто самые ценные вещи, которые у меня когда-либо в этой жизни были. Как позже, надсадно дыша, от себя же их прятал.

С глаз долой, блядь. С глаз долой! Надолго ли?

Тоха ложится на стол, чтобы совершить свой удар. Я же не делаю ни одной гребаной попытки, чтобы следить за игрой. В последующие ходы мазать приходится редко, но из-за того, что каждый из них совершенно не продуман, в конечном итоге таки продуваю.

– Еще партийку? – спрашиваю, потому как должен.

– На хрен, – фыркает Шатохин. – Мутный ты какой-то, будто «настрелялся» химии. Случилось что?

Пропускаю этот поток мимо ушей.

– Ладно, пойдем к остальным, – выдаю с ухмылкой.

Спускаемся к крытому бассейну, где торчит вся толпа, потому как на улице месиво и собачий холод после дождя.

Скидываю в раздевалке лишний шмот, когда начинает звонить телефон. Есть около двадцатки абонентов, которые могли бы набрать меня в понедельник ночью, но я, блядь, не глядя на экран, чувствую, кого именно прорвало.

Чувствую и цепенею в надежде сдержать рванувшую вверх по нутру волну. Не на Тенерифе, а накрывает трехметровой. Когда обратно рушится, захлебываюсь.

И… Трусливо, мать вашу, сбрасываю вызов, которого весь день ждал.

Вдох-выдох.

Вдох-выдох.

Вдох-выдох.

Пальцы дрожат, когда перезваниваю.

– Алло, – голос Дикарки на одном этом слове звенит яростью.

– Ты что-то хотела? – выталкиваю самым ленивым и безразличным тоном.

Хорошо, что никто не видит, как при этом шманает мое тело. Мускулы на роже сводит реальной судорогой. Кажется, что так перекошенным и останусь.

– Да, хотела, – выпаливает Лиза так же эмоционально. – Нам нужно поговорить. Срочно! И мне плевать на то, что ты со мной «общаться» не собираешься! Хочешь, молчи, а я скажу! Я все тебе скажу, чертов ты Чарушин!

– Ладно, – резко обрываю, потому что она, походу, набрала скорости и вполне может выдать все через телефон. А мне… Мне нужно увидеть ее лично. Под ребрами начинает что-то такое вскипать… То, оживления чего я так сильно опасался и так, блядь, долго ждал. – Я на даче. Хочешь, приезжай. Только имей в виду, тут движ.

Отрывистый и шумный вздох.

– Мне плевать!

– Заказываю такси.

– Я сама могу!

Стискиваю зубы. Беззвучно перевожу дыхание.

И повторяю:

– Заказываю такси.

– Ладно. К черту! Жду!

Если бы кто-то слышал, с каким облегчением я выдыхаю, когда в динамике восстанавливается тишина… Словно заглохший на веки вечные движок.

Новый вдох разрывает тишину бешеной натугой.

И все – с той секунды меня уже точит мелкой рябью, но непрерывно. Заказываю такси и, чтобы не пялиться в движущуюся по карте точку, выхожу к тусующимся у бассейна.

– Чара, ну где ты бродишь? Давай быстрее к нам! – зазывает рыжеволосая девчонка, имя которой я не помню.

Не знаю, краткосрочный это провал памяти, учитывая состояние, или все же постоянный эффект. Да и, честно говоря, в любом случае похрен.

Прыгаю в бассейн только для того, чтобы скинуть лишние градусы жара. До самого дна спускаюсь. Проплываю во всю длину. Была бы возможность пробить лбом туннель и ворваться в настоящий живой водоворот – не колебался бы.

– Пина Колада или пиво, Чар? – орет Тоха, находясь, как обычно, на раздаче бухла.

– Пиво, конечно, – выталкиваю, цепляясь на долбаную уловку.

Тоха довольно ржет и, едва сажусь на одну их погруженных под воду ступеньку, где все и прохлаждаются, протягивает мне запотевшую бутылку.

Отпиваю и с первого же глотка ощущаю, как вены распирает горячий поток. Отрешенно вспоминаю, что весь день ничего не ел. Но даже при учете пустого желудка, столь стремительное опьянение поражает. Давно не пиздюк ведь, успел прокачаться. А