5-ый пункт, или Коктейль «Россия» - Юрий Безелянский

Поэт хоронил себя при жизни. И, уходя, расставался с надеждой:

А месяц будет плыть и плыть,Роняя весла по озерам…И Русь все так же будет жить,Плясать и плакать у забора.

То есть не верил ни в какое возрождение «голубой Руси»? Похоже, не верил, не отсюда ли крик-боль:

Ты, Рассея моя… Рас…сея…Азиатская сторона!

Временно простимся с Сергеем Есениным и обратим взоры на Вячеслава Иванова. Он говорил: «Я очень… люблю слово «слава» и ценю свое славянское имя Вячеслав… Я нахожу, что сия фамилия, в связи с моим «соборным» мировоззрением, мне весьма подходит. «Иванов» встречается среди всех наших сословий, оно внерусское, старинное, и вместе с моим именем и отчеством звучит хорошо: Вячеслав — сын Иванов.

Итак, Вячеслав Иванов — русский человек. Бердяев называл его «наиболее культурным человеком, какого он когда-либо встречал». Сергей Маковский писал так:

«Вячеслав Иванов — редчайший представитель средиземноморского гуманизма, в том смысле, какой придается этому понятию, начиная с века Эразма Роттердамского, и в смысле расширенном — как знаток не только античных авторов, но и всех европейских культурных ценностей. Он владел в совершенстве латынью и греческим… Образцово знал он и немецкий, итальянский, французский, несколько хуже — английский; философов, поэтов, прозаиков всего западного мира он читал в подлиннике и перечитывал постоянно; глубоко понимал также и живопись, и музыку…»

Почти двадцать лет, с 1886-го по осень 1905 года, Вячеслав Иванов бывал в России лишь наездами: он учится в семинаре крупнейшего специалиста по античности Т. Моммзена в Берлине, затем работает в Риме, в Британском музее, пишет диссертацию, живет в Париже, во Флоренции, в Афинах, посещает Иерусалим…

Попытался сотрудничать с советской властью — не получилось. Перебрался на Кавказ, а в августе 1924 года уехал в Италию. Последние годы преподавал в ватиканских учебных заведениях. Принял итальянское подданство, перешел в католичество и умер, не выдержав римской жары, 16 июля 1949 года, в возрасте 83 лет. Дж. Папини назвал Вячеслава Иванова одним из «семи стариков» (наряду с Бернардом Шоу, Гамсуном, Метерлинком, Клоделем, Ганди и Андре Жидом), в лице которых минувший век жил еще в культурной реальности послевоенного мира, семи великих из плеяды поэтов и мифотворцев, на ком лежала, хотя бы частично, ответственность за катастрофу XX века.

Сын поэта Вячеслава Иванова Дмитрий Иванов (пвсевдоним Жан Невсель) — журналист, писатель, живет в Риме. Об отце он вспоминает: «Отец был патриотом, но особой формации. Без «эпидермической», сенсорной, фольклорной ностальгии, которая рассчитана на внешнюю демонстрацию, публичные проявления. Он приветствовал победу в Отечественной войне, но под влиянием восторга, как Бердяев и многие другие мыслители, не был репатриирован. Отец не мог ожидать чего-либо, вроде падения Берлинской стены в ноябре 1989 года, но, конечно, он думал и понимал, что коммунизм, как и любой другой тоталитарный режим, не вечен. Он всегда говорил: «Россия обретет свою суть только во Христе». А это без падения коммунистического режима невозможно» («Век», 2000, 10 марта).

Стихи о России? У Вячеслава Иванова их почти нет. Отметим лишь одно, написанное в 1906 году:

Сатана свои крылья раскрыл, СатанаНад тобой, о родная страна!И смеется, носясь над тобой, Сатана,Что была ты Христовой звана:«Сколько в лесе листов, сколько в поле крестов:Сосчитай пригвожденных христов!И Христос твой — сором: вот идут на погром —И несут Его стяг с топором»…И ликует, лобзая тебя, Сатана, —Вот, лежишь ты, красна и черна;Что гвоздиные свежие раны — красна,Что гвоздиные язвы — черна.

Георгий Иванов, напротив, писал о России часто. Его душило эмигрантское отчаянье:

По улицам рассеянно мы бродим,На женщин смотрим и в кафе сидим,Но настоящих слов мы не находим,А приблизительных мы больше не хотим.И что же делать? В Петербург вернуться?Влюбиться? Или Опера взорвать?Иль просто — лечь в холодную кровать,Закрыть глаза и больше не проснуться…

Вернуться куда? Некуда. Как отмечал Завалишин, «поэзия Георгия Иванова воспринимается как траурный марш, под скорбную и величественную музыку которого уходит в сумрак былая Россия…» А новая?..

Россия, Россия «рабоче-крестьянская» —И как не отчаяться! —Едва началось твое счастье цыганское,И вот уж кончается.Деревни голодные, степи бесплодные…И лед твой не тронется —Едва поднялось твое солнце холодноеИ вот уже клонится.То есть Георгий Иванов крайне пессимистически, без всякой надежды, смотрел в будущее России. А она его не отпускала, она ему снилась:

Московские елочки,Снег. Рождество.И вечер, — по-русскому, — ласков и тих…«И голубые комсомолочки…»«Должно быть, умер и за них».

И как заклинание, как крик:

Но я не забыл, что обещано мнеВоскреснуть. Вернуться в Россию — стихами.

Он и вернулся. И мы читаем стихи Георгия Иванова и вместе с ним испытываем грусть-печаль, ибо

Что мечтать-то? Отшумели годы,Сны исчезли, сгнили мертвецы.Но, пожалуй, рыцари свободы,Те еще отчаянней глупцы:Снится им — из пустоты вселенской,Заново (и сладко на душе)Выгарцует эдакий КеренскийНа кобыле из папье-маше.Чтобы снова головы бараньиОжидали бы навернякаВ новом Учредительном собраньиПлети нового Железняка.

Но вернемся к основному — к родительским корням. Отец Георгия Иванова — русский дворянин, бывший военный, мать — из голландского рода Бир-Брац-Брауер ван Бренштейн. Из-за матери поэта в молодые годы звали «баронессой».

Как ни странно, но стоящий рядом по алфавиту с Георгием Ивановым Рюрик Ивнев (его настоящее имя Михаил Ковалев) по матери тоже имеет голландские корни. Мать Анна Принц из потомственной семьи военных голландского происхождения, приехавших в Россию еще во времена Петра, и — «Веселитесь! Звените бокалом вина!»

Я надену колпак дурацкийИ пойду колесить по Руси…

— писал Рюрик Ивнев в 1914 году. Колесить ему пришлось и по советской России — он прожил 90 лет и умер в феврале 1981-го.

О, как мне жить? Как мыслить?Как дышать?..

Следующий поэт Серебряного века — Василий Каменский. Никто из его предков не имел отношения к Голландии. Русский человек. «Ядреный лапоть». О себе Каменский писал, что он — «машинист паровоза Союза» и «поэт, зажигатель планет».

Сергей Клычков — русский, из старообрядческой семьи. В стихах признавался:

Грежу я всю жизнь о раеИ пою всё о весне…Я живу, а сам не знаю —Наяву али во сне?..

Писал, может быть, и во сне, но жил наяву. Наяву Сергея Клычкова и поставили к стенке большевики-коммунисты в черном 1937 году. За семь лет до гибели Клычков в стихотворении «До слез любя страну родную…» написал такую христианскую концовку:

Вот потому я Русь и славлюИ в срок готов принять и снестьИ глупый смех, и злую травлю,И гибели лихую весть!

В том же 37-м погиб и другой крестьянский поэт — Николай Клюев. Мать поэта Прасковья Дмитриевна — «былинщица, песельница» — обучила сына «грамоте, песенному складу и всякой словесной мудрости». Своей русскостью Клюев не кичился, более того, прославлял слитность культур разных племен и народов:

В русском коробе, в эллинской вазеБрезжат сполохи, полюсный щит,И сапфир самоедского князяНа халдейском тюрбане горит.

Это строки из стихотворения «Я потомок лапландского князя…» 1918 года. Революцию Николай Клюев встретил с радостными надеждами: «Пролетела над Русью Жар-птица…» Народные чаянья выразил в стихах:

Из подвалов, из темных углов,От машин и печей огнеглазыхМы восстали могучей громов,Чтоб увидеть небо в алмазах…

Ну, и народу показали «алмазы», так что искры из глаз посыпались. Хуже всех пришлось крестьянам, казакам, служителям культа и интеллигенции — подвалы ЧК, ссылки в Сибирь, ГУЛАГ…

Михаил Кузмин — один из самых изящных поэтов Серебряного века. «Русский дэнди», «жеманник», «принц эстетов», «Санкт-Петербургский Оскар Уайльд» — как его только не называли. Отец Кузмина — русский морской офицер. В роду матери (урожденной Федоровой) был французский актер Офрен (настоящее имя и фамилия Жан Риваль), живший и выступавший в конце XVIII века в Петербурге. Через него, через Жана Риваля, своего прадеда, Кузмин считал себя родственником Теофиля Готье. Так ли это? Не берусь судить, но ясно одно: частица французской крови бродила в Михаиле Кузмине. Недаром он — поэт и прозаик, критик и драматург, переводчик и композитор. Музыка в стихах.