Право на семью (СИ) - Волкова Виктория Борисовна

- Что с ним? Его убили? – оседаю я.

- Жив он, только ранен, - сдается отец. – Пойдем. Только не плачь там, поняла? – добавляет жестко. – Один всхлип и я тебя выведу.

- Я сдержусь, - утираю слезы.

И вместе с отцом и Сохновым спускаюсь на пару этажей ниже. Выхожу в холл, оглядываюсь по сторонам растерянно. На стенах видны следы пуль, на полу следы крови. А на диване лежит мой Степа. Голова закинута, предплечье туго перевязано, а вторая рука безжизненно висит.

- Степа! Степочка! – кидаюсь к нему. – Миленький мой! – становлюсь рядом на колени. Подхватываю в одночасье ставшую тяжелой руку. И выдыхаю. Теплая! Живой. Мой любимый! Единственный!

Целую тыльную сторону ладони, каждый палец.

- Степочка! – подвываю тихонечко.

И чувствую, как шевелятся пальцы и тихий вздох мужа.

- Ира…

- Что с ним? – поднимаю глаза на отца и Сохнова. Перевожу взгляд на женщину в куртке с надписью «Скорая помощь».

- Пулевое ранение, сквозное. Пуля прошла чуть ниже сердца. В рубашке родился ваш… - смотрит на меня внимательно.

- Муж, - прикусываю губу. – Мой муж… Степан Александрович Криницкий!

И впервые в жизни жалею, что не поддалась его уговорам. Дура! Самая настоящая дура! Меня же теперь к нему не допустят.

- Я поеду с ним! – заявляю категорично. – У нас брачный договор. Петр Васильевич, сможете достать копию?

- Да не надо ничего! – сочувственно смотрит на меня доктор. Блондинка такая пухленькая с ямочками на щеках. По глазам видно – добрый человек.

- Сейчас в больничку поедем, пульку достанут и будет твой Степан как новенький, - объясняет мне папа. – Собирайся. Я поближе к крыльцу машину подгоню.

- Я со Степой. Не хочу его одного оставлять, - мотаю головой.

В такие моменты человек должен чувствовать, как нужен близким. Понимать главное. Его ждут тут, а не на том свете.

- Ты нам нужен, Степа! – шепчу, утирая слезы. И ни о чем другом стараюсь не думать. Все мои мысли сейчас только здесь.

Каждая женщина дает своему мужчине энергию. Через любовь, через заботу наполняет его. Есть ли такая теория или я ее сейчас выдумала, не знаю, но я готова отдать Степе всю свою душу. Лишь бы выкарабкался. Лишь бы жил!

- Хорошо, Ирочка, - кивает папа. – Мы сзади поедем. Тебя одну не оставим, - переглядывается с Петром.

- Вам будет неудобно в газельке, - сетует доктор, растерянно глядя на мой живот.

- Я его не оставлю одного, слышите?! – всхлипываю горько. И клянусь никуда не отойду от Степки. Только так мы с ним можем выстоять. Только так.

Глава 55

- Пожалуйста, не уходи! - устроившись в «Скорой» рядом с носилками, беру Степана за руку. Умоляю. Реву беззвучно и снова прошу.

Доктор права. Сидеть ужасно неудобно. Ноги тут же затекают, а живот тянет. Но все равно перетерплю! Лишь бы рядом со Степой.

- Очнись, ты нужен нам. Пожалуйста, Степочка. Я люблю тебя, - шепчу как мантру. Вглядываюсь в слишком бледное лицо мужа и повторяю И не получив ответа, снова обращаюсь к врачу. – Если ранение сквозное, какую пулю будут доставать? – спрашиваю, а сама будто во сне плыву. Сейчас глаза открою, и мы с Криницким посмеемся.

- Одна навылет прошла, другая около шеи застряла, - указывает доктор на тугую перевязку.

- Он разве без бронежилета был? – всхлипываю горько. У нас в шкафу валялся какой-то. Степка его еще на меня примерял.

- Когда мы приехали, он уже по пояс голый лежал. И кровь ваши ребята остановили. Очень грамотно все обработали, нам осталось только перевязать, - добавляет словоохотливая доктор. – Но ранения два, девушка. Надеюсь, все обойдется. Но пока прогнозы давать рано…

- Спасибо, - прикусываю губу. Чувствую привкус крови во рту. Плевать, заживет! Сейчас главное, не впасть в истерику при Степке. Накрывает сильно. Сжимаю кулак, прихватываю его зубами, но слезы все равно льются, как не старайся их удержать.

В уши бьется многоголосье сирен. Реанимобиль продирается сквозь городские пробки. А впереди едет кто-то из товарищей отца, разгоняет мигалкой зазевавшихся автомобилистов, не ушедших вовремя в сторону. Оборачиваюсь к заднему окну. Ловлю взглядом папин Мерс и выдыхаю. Он рядом. Значит, все решится благополучно.

В голову лезут странные и страшные мысли. Может, у нас так на роду написано жить без любви? Папа, хоть и женился на Марусе, но до сих пор тоскует по маме. Борька, как пес дворовой, ест на сухомятку, все время что-то расследует и уверяет, что женат на работе. И я туда же… в ту же кассу. Остаться вдовой, не дождавшись свадьбы? Врагу не пожелаешь!

Машина тормозит около приемного отделения частной клиники. Навстречу уже бегут медики. Сначала помогают спуститься мне, а затем аккуратно достают носилки, на которых без сознания лежит мой Степан. Укладывают на каталку и везут в отделение. Бегу рядом. Даже на миг не могу оставить мужа. Умом понимаю, что меня сейчас выгонят, но даже не собираюсь останавливаться.

- Степа, Степочка, - хватаю за руку. – Очнись, слышишь?

- Ира, - обнимает меня за плечи отец. – Ирочка, не надо, - просит глухо, а у самого слезы стоят в глазах.

Непутевые мы, Зорины! Недостойны любви, наверное.

- Он будет жить? Спасите его, пожалуйста! – умоляю пожилого доктора, подписывающего какие-то документы для скорой.

- Постараемся, девочка. Постараемся, - уверяет он мягко. -Сделаем все, что в наших силах. А там как Боженька решит! – возводит глаза к потолку.

- Вот объясни мне, пап, - устало сдаюсь. Позволяю отцу усадить меня на мягкий диван. – Объясни мне, - утираю слезы рукой. – Степка что? Без жилета был? У нас же хорошие…

- Да какие там хорошие, - морщится отец. – Импортные… Дерьмо сплошное. Для понтов только сгодятся. Наши лучше. Но и наш бы не помог, Ира, - вздыхает он. – Есть три вида пистолетов, которые пробивают любые броники. Наш «Гюрза», бельгийского производства и «Пустынный орел». Последний все берет. Любые средства защиты. И еще из него легче целится. Наверное, по этим параметрам и выбирали. Теперь предстоит выяснить как его удалось провезти в Россию.

- И как удалось пронести в отель. Он же охраняется!

- Человеческий фактор, Ирушка, - морщится от боли отец, сжимает мои холодные пальцы, стараясь всячески поддержать. Отвлекается на звонок брата. Отходит в сторону поговорить.

«Значит, все плохо. И от меня скрывают», - думаю я, тупо таращась на понурую фигуру отца.

«Господи, у кого бы разузнать?» - беспомощно обнимаю себя руками.

И поднимаюсь с места, когда в холл хирургии входит Петя Сохнов.

- Скажи мне, - подлетаю к нему. – Какое еще второе ранение? Куда? Он будет жить?

- Ир, тут клиника хорошая. На огнестрелах хирурги собаку съели. Вытащат, как новенький будет, - успокаивает меня Сохнов. А у самого глаза с черной поволокой. Тоже понимает, что безнадега. Только не хочет или не может мне сказать.

-Я поняла, Петь, - киваю, возвращаясь на место.

- Ты бы поберегла себя, систер, - просит он, садясь рядом. – Давай я тебя домой отвезу? А сам дождусь результата и позвоню.

- Дождусь, пока прооперируют, - мотаю головой. Степа точно бы никуда не ушел. И я останусь. - Тут есть где-нибудь рядом храм, - тяжело поднимаюсь с места. Оглядываюсь по сторонам. – Пап, давай сходим? – предлагаю вернувшемуся отцу.

- На территории есть, - машет куда-то в сторону Петя. – Идемте все вместе. До конца операции успеем.

Облокачиваюсь на руку отца. Иду медленно. Придерживаю живот и морщусь от боли.

- С тобой все хорошо? – первым замечает Сохнов.

- Нет, - признаюсь честно. – Мне бы к врачу. Что-то идет не так, - чувствую, как все тело пронизывает резкая боль.

- Сама идти сможешь? – смотрит в упор отец. Ему же волноваться нельзя. А я… А мы…

- Вызовите акушеров! – кричит медсестрам Сохнов. Благо мы еще не вышли из отделения.

- Мы рожаем, девушка? – подбегает ко мне одна из девчонок.

- Не знаю как вы, - через боль улыбаюсь ей, - но мне еще рано.