Нам здесь жить - Елена Геннадьевна Костюченко

нам. В некоторых деревнях около Кольчугина живет уже пятое поколение олигофренов. Нужно проверить, конечно, но, скорее всего, родители этих детей учились здесь. И из-за тотального пьянства в их полку постоянно прибывает.

Вот в пятницу по телевизору говорили, что во Владимирской области рождаемость превысила смертность впервые за 25 лет. Да, это так. Но говорят только о количественных показателях, не о качественных.

Мы отслеживаем судьбу выпускников два — три года. Но это, как правило, бессмысленно. Они, выходя из нашей школы, возвращаются в те же условия, от которых они убегали, — пьяные родители, комнатка в общежитии. И все идет по кругу.

Лидия Ивановна Багаева, классная руководительница Данилова, Курагина, Андреева, не верит в вину своих выпускников: «Уж очень они трусливые. Разве что в кучку сбились, силу почувствовали».

«Данилов — расторможенный, дерганый, не мог усидеть на месте. Его мать заканчивала нашу школу. Никогда не работала и восьми классов не доучилась. Отца у него не было. Дядя его сидел. Миша жил в школе неделями, не приходил домой.

Андреев — мягкий, все время плакал, безвольный, легко попадал под влияние. Способности к обучению очень слабые. Мать нигде не работала — пьяница. Отец — наш выпускник. Брат учился тут же, не закончил и восьми классов. Все пили. Бабушка иногда брала его в деревню, он был счастлив.

Курагина знаю хуже. Очень нервный мальчик. Мать его всегда защищала, не хотела замечать недостатки, ссорилась с педагогами. В пятом классе он убежал из школы. Пять дней искали, потом отправили в больницу во Владимир на обследование. Поставили ему инвалидность, и мать настояла на его переводе на надомное обучение».

Последний раз их в школе видели за несколько дней до убийства. 29 числа интернат отмечал Новый год, и они пришли в гости. Были очень вежливые, позволили себя обыскать — в школу запрещено проносить спиртное.

Минеичева Нина Андреевна, замдиректора по воспитательной работе, даже заикается от волнения:

— Мы делаем все возможное. Они ластятся к нам, потому что не получают ласки. Здесь им дают одежду и еду и занимают их время. Но их не убережешь от мира. А миру они не нужны. Они изуродованы от рождения, брошены своими родителями. И когда они выходят из интерната, мир плюет на них.

Мы проходим по школе. В одном классе второклассники занимаются музыкой — пытаются сжимать-разжимать кулачки в такт. В другом классе учительница показывает макет из папье-маше — объясняет биологию грибов, особенно напирая та то, какие из них можно есть.

За 101-м километром

— Милиция находилась в день убийства в усилен ном режиме, — безнадежно повторяет Виталий Лолаев, начальник ОВД Кольчугинского района. — Но у нас недокомплект в 150 человек. Все молодые сотрудники уезжают в Москву, мы просто не можем им достойно платить.

Мы знаем, что у огня собирается молодежь. Только за этот январь там совершено 9 правонарушений и 3 преступления — в том числе и это убийство. Но мы не можем поставить там пост. У нас просто нет людей.

Да и город наш. Контингент… Раньше асоциальных людей отселяли за 101-й километр. Так собственно, Кольчугино из поселка и превратился в город.

Сумерки. От гостиницы — снова крики и пьяный смех. Вечный огонь горит, освещая каменные лица воинов на монументе. Камень в копоти — здесь сожгли венки, которые ветераны возложили к монументу на майские праздники. Теперь многие кольчугинцы считают, что это был знак, на который не обратили внимания.

Невдалеке, устроившись на спинке лавочки, скучает парень. Проходящая женщина с коляской делает ему замечание. Тот щерится: «А не боитесь? Вон тут тоже один смелый был». Женщина поспешно уходит.

— А вы, девушка, домой идите, — говорит он мне. — Сейчас «пионеры» придут, самое их время.

«Пионеры» — это малолетки, ученики 8–9 классов. Правда, теперь они у Вечного огня не задерживаются, идут дальше — к гостинице или на кладбище.

— Родители пьют не просыхая, вот они и гуляют, по ка мама-папа спят. Развлекают себя как могут. Беспредельщики они.

Заместитель главы Кольчугинского района по социальным вопросам Юрий Виноградов держался очень уверенно. Он катался на кресле. Разговор начал со ссылки на прокурора, который убедительно просил не разглашать подробности дела. Оказалось, что видеокамеры, которые администрация пообещала поставить сразу же после трагедии, еще не поставлены — нет денег. Администрация не выразила соболезнования родственникам Алексея и даже не связалась с ними.

— К этому преступлению привело пьянство этого мужика (видимо, в виду имеется Алексей. — Е.К.), пьянство тех четверых. Это дети из трудных, неблагополучных семей, они были упущены на какой-то стадии. Это не мы упустили, а государство. Если пять лет назад Кольчугино был в отношении финансовой независимости шикарным городом, налогов хватало, чтобы жить нормально, ремонтировать дороги, проводить социальную политику. Сейчас все налоги уходят в Москву, во Владимир. Кольчугино дает 20 % прибыли Владимирской области и является дотационным городом! Нашего бюджета с трудом хватает, чтобы хоть какую-то политику проводить. Я не готовился к вашему вопросу и не могу сейчас назвать мероприятия, которые мы проводим в отношении не благополучных семей.

У нас есть Дворец спорта, детская музыкальная школа, четыре народных театра, в том числе детский. Но пиво им пить интереснее.

Татьяна Викторовна Чебурова, заместитель главы администрации города по социальной политике, более откровенна:

— Я двадцать лет отработала в органах опеки. И могу сказать, что в нашем государстве многих социальных механизмов просто нет. Часто детям помочь невозможно просто потому, что это не прописано в законе. Сейчас выросло новое российское поколение. У них мусор в головах и в душах. Они убивают друг друга. В нашем городе этот нарыв прорвался первым.

Вот и все, что я здесь увидела и услышала. Мне никто не врал. И этого достаточно.

Оля и тишина

Репортаж с репетиции неслышащих актеров театра «Синематографъ» накануне важной премьеры

13.03.2011

Оля совершенна. Кудри, зеленые глаза с рыжим огнем вокруг зрачка, идеальная