Гладиатор Гора - Джон Норман

Пока она говорила, я сидел на сцене, снимая носки и ботинки. Затем опустился на колени.

— Я получу по крайней мере четыре тарска за тебя, — заявила леди Тайма.

Я понял, что она имела в виду серебряные тарски. Это высокая цена. Очаровательные женщины часто идут за один или два серебряных тарска. Я не думал, что ей удастся получить за меня целых четыре.

Сейчас за меня торговались больше, чем за обычного рабочего раба, хотя в торгах присутствовала какая-то неопределенность. Наиболее дешевыми рабами часто являются женщины — рабочие рабыни, покупаемые для общих кухонь и прачечных. Следующий уровень рабов, которые не представляют особой ценности, это мужчины, рабочие рабы, обычно используемые на грузовых галерах, пристанях, в полях или каменоломнях. Далее следует уровень рабов, наиболее распространенный на Горе, — женщины, которые могут быть использованы для удовольствия. По моим подсчетам, около девяноста процентов рабов на Горе — женщины и почти восемьдесят процентов из них — это категория рабынь, в обязанности которых входит доставлять удовольствие мужчинам. Конечно, даже жалкие рабыни на полях или в кухнях и прачечных знают, что при случае ими могут попользоваться, чтобы утолить похоть. Женщина-рабыня на Горе, зная, что она чья-то собственность, обычно мало сомневается в том, что может с ней произойти.

Еще одна категория — шелковые рабы. Они приносят в целом больше дохода работорговцу, чем рабыни для удовольствия. Мне кажется, здесь дело в спросе и предложении. Рабыни для удовольствия, добытые в набегах и разграблении городов, относительно многочисленны. Шелковых рабов мало. Объяснение этому, я думаю, довольно простое. Из горианских мужчин редко получаются хорошие шелковые рабы. Причина же значительно меньшего количества мужчин в качестве рабочих рабов также проста. Во-первых, женщина рассматривается как желаемый объект для захвата работорговцем. Она приносит больше дохода, чем мужчина. Во-вторых, в битвах мужчины-защитники часто бывают убиты или убегают.

Их женщины, таким образом, достаются в виде трофеев победителям.

Захваченных в плен мужчин также убивают. Пленниц же, особенно миловидных, обычно берегут для ошейников. Однако наиболее ценная категория, к досаде некоторых шелковых рабов, — особенно желаемая женщина. Чаще всего в эту категорию попадают необыкновенно красивые горианские девушки, когда-то принадлежавшие к высшей касте. Иногда они бывают прекрасными танцовщицами, а порой среди них встречаются даже рабыни страсти — девушки, в буквальном смысле выращенные для удовольствия мужчин. Именно на них тратятся колоссальные суммы убарами и богатыми людьми, устраивающими свои Сады наслаждений. Следует заметить, что девушки, представляющие политический интерес, обычно включены в эту категорию. Например, захваченная в плен и превращенная в рабыню убара, как правило, приносит ощутимый доход. За последние годы на Горе цены на земных девушек заметно укрепились. Горианским мужчинам понравилось учить их рабству. К тому же как только они постигают значение ошейника, то превращаются в необычайно восхитительных рабынь. Некоторые крупные специалисты считают, что земных девушек следует выделить в отдельную категорию. Другие оспаривают это. Я согласен с последними, которые рассматривают земных женщин так же, как всех прочих. Но чтобы быть точным, в обладании ими присутствует специфическая острота и вкус. Между прочим, я не упомянул экзотику — рабов, воспитанных или тренированных для необычных целей. Также не упомянуты рабы с профессиональными знаниями — медики, юристы или боевые рабы, гладиаторы, мужчины, купленные для охраны или для участия в организованных играх.

Запутанность института рабства на Горе чрезмерна. Данные заметки, касающиеся основных и очевидных категорий, следует воспринимать не более чем начальную ориентировку в изучаемом предмете. Польза обобщений не должна заслонять от нас специфику реальности. Всегда существует изменчивость рынка, изменчивость покупателя и раба. Девушка, которая кажется большинству мужчин простой и дешевой кухонной рабыней, может оказаться для кого-то крайне ценной, дороже убары, одетой в ошейник.

— Последняя цена — один и шестнадцать, — провозгласила леди Тендрайт. — Без сомнения, благородные покупатели, вы назначите более реалистичную сумму за такую роскошную собственность!

— Я получу за тебя по крайней мере четыре, — повторила леди Тайма.

— А почему цена не повышается? — спросил я.

— Они боятся тебя.

— Понимаю.

— Но я докажу им, что бояться нечего, — заявила леди Тайма.

Я посмотрел на нее с пониманием.

— Приведите другого раба! — закричала одна из женщин.

— Приведите другого раба! — поддержала еще одна.

Леди Тендрайт в растерянности повернулась к леди Тайме.

— Я закрою торги, — проговорила она, понимая, что не справилась, и была разочарована своей неудачей.

— Можно я продолжу? — спросила леди Тайма.

— Конечно, — благодарно ответила леди Тендрайт.

— Приведите другого раба, — выкрикнула опять какая-то женщина.

Леди Тайма внезапно щелкнула плетью, кожаные хвосты громко, отрывисто хлопнули возле моего уха. Внимание толпы было привлечено мгновенно, и она застыла, оглушенная и встревоженная.

— Встать! — отдала команду леди Тайма. — Раздеться! На колени! Колени врозь!

Пораженный, напуганный, почти не понимая, что делаю, я опустился на колени перед покупателями.

— Ползи к леди Тендрайт, — приказала леди Тайма. — Умоляй, чтобы тебе дали ошейник.

Я ощущал страх, двигаясь к леди Тендрайт. Плеть снова щелкнула сзади меня.

— Пожалуйста, наденьте на меня ошейник, госпожа, — молил я.

— Громче! — велела леди Тайма.

— Пожалуйста, наденьте на меня ошейник, госпожа! — повторил я с мольбой.

— На четвереньки, голову вниз! — приказала леди Тайма.

Принесли ошейник, тот, что был оставлен за сценой, со всем необходимым. Он был идентичен тому, что был на мне в комнате для подготовки. Я почувствовал, как его защелкнули на моей шее, и содрогнулся. Леди Тайма бросила остатки моей одежды в огонь. Послышались горианские аплодисменты с ярусов. Леди Тайма кнутом указала на мои ботинки и носки, лежащие на сцене.

— Возьми их по одному в рот, — приказала она, — и бросай в огонь.

Плеть снова щелкнула. Потрясенный, запуганный раб, я начал выполнять ее приказ.

— Два тарска!

— Три тарска!

— Три и пять!

— Три и шесть!

— Три и десять!

— Три и двадцать! — слышалось из толпы. Ставка была четыре и восемнадцать, когда я резко отдернул голову от огня, уронив в него правый ботинок. Мои колени болели. Ладонями я чувствовал гладкий пол сцены.