Крепкий, как скала - Кристина Уоррен

горгулью, которая могла летать, останавливать пули своей кожей и слышать звуки за милю. Он был не рожден, а призван из какого-то резервуара бесконечного потенциала, который она даже не понимала, и, если не случится ничего действительно ужасного, он теоретически мог жить вечно.

Страшнее всего была мысль о том, что он хочет отказаться от всего этого. Ради нее.

Если Нокс действительно хотел сделать Уинн своей парой, это означало, что он навсегда изменится и станет человеком, как она. Согласно легендам, когда Стражи находили себе пару, обладающую силой, они отказывались от своего бессмертия.

После победы в битве против Семерых они потребовали освободить их от обязательств перед Академией. При этом они отказались от большинства способностей, которыми обладали.

Они становились смертными и проживали обычную человеческую жизнь рядом со своими парами. Отказывались от истинной формы Стража, навсегда связав себя с человеческой формой, что означало отказ от полетов, когтей и клыков и каменную кожу, почти неуязвимую для ножей и пуль.

Их органы чувств становились более человеческими… не такими уже сильными, как зрение и слух, которыми они гордились. У них сохранялся только крошечный кусочек магии, что-то вроде того, чем владели Хранители, но, поскольку они не могли использовать магию, будучи Стражами, большинство из них теряли всю магию.

Уинн всегда интересовало, что произошло после. После того как Стражи выбрали своих пар и стали людьми, чтобы остаться с ними, жалел ли кто-нибудь из них об этом?

Ей даже в голову не пришло, что они ни разу об этом не задумывались. В конце концов, обладать такой могущественной силой, а потом отказаться от нее? Неужели они не злились на своих пар и на сделку, которую им пришлось заключить?

Если Нокс когда-нибудь начнет злиться на нее, Уинн понимала, что ее сердце разобьется. Она представляла, как оно раскалывается на тысячу кровавых осколков, и знала, что никакая магия не сможет его восстановить.

В конце концов, перед ней встал вопрос: стоит ли это того?

Уинн вошла в дом через заднюю дверь следом за Ноксом, погрузившись в свои мысли. Она очнулась, когда он вошел внутрь и посмотрела на его спину.

Два темных пятна виднелись на его рубашке. Серая ткань чуть выше и чуть ниже лопаток стала красной от крови.

— О, Боже, Нокс, — ахнула она, ее глаза расширились и заслезились, когда Уинн потянулась к нему. — Я думала, что пули не могут пробить кожу Стража. Насколько все плохо? Тебе нужно в больницу? Пули все еще внутри?

Он рыкнул и затащил ее в дом. Нокс запер дверь, прежде чем потрудился ответить.

— Я же сказал, со мной все в порядке. Пули всего лишь откололи немного камня от моей истинной формы. Это просто царапины. Тебе не стоит беспокоиться.

— Я сам решаю, когда мне волноваться. — Уинн сузила глаза и уперла руки в бока. Конечно, она злилась, что он не сказал о своих травмах, но на самом деле приняла агрессивную позу, чтобы он не видел, как сильно дрожат ее руки. — Снимай рубашку. Сейчас же.

Он издал такой страдальческий вздох, что Уинн чуть не улыбнулась, но пока она не увидит, что ему ничто не угрожает, наврятли у нее получится сделать это. Не в данный момент.

Взгляд, который он бросил на нее, был ей незнаком — темный и загадочный, но ей показалось, что в черных глубинах промелькнула искра. Надежда пустила корни в глубине ее живота, и она быстро загнала ее подальше. Слишком рано, слишком опасно, да и помимо этого было много других забот. Сейчас ей нужно увидеть его раны.

— Садись, я погляжу твою спину.

Он повиновался, не сопротивляясь, и Уинн почувствовала прилив страха, что, возможно, Нокс не спорит, потому что ранен серьезнее, чем говорил. В конце концов, за то время, как они знакомы, Страж никогда не подчинялся приказам.

Она с тревогой наблюдала, как он подошел к крошечному столику в углу и развернул один из стульев спинкой вперед, чтобы сесть на него. Вдохнув побольше воздуха, она включила свет на кухне и приготовилась к катастрофе.

Этого не случилось. Вместо этого Уинн увидела два небольших красных пятна, размером примерно с пятак. Одно располагалось чуть выше лопатки на плече. Другое было рядом с правым боком.

Шагнув вперед, она коснулась рукой спины, стараясь не задеть больные места. Если бы пуля попала в человеческую плоть, раны выглядели бы хуже; на самом деле, она не была уверена, что Нокс остался бы жив. Пуля, которая попала ему в бок, могла лишить его легкого, а другая сделать его руку совершенно бесполезной.

Но Нокс не был человеком, даже отдаленно. Раны выглядели именно так, как он сказал, как будто кто-то отколол кусочек камня.

Из ран сочилась кровь, но помимо этого она не видела серьезных повреждений и причин для беспокойства. Немного антибиотического крема, пара марлевых повязок, и Страж станет как новенький.

Так почему же Уинн до сих пор хочется плакать?

Под ее пальцами перекатывались твердые мышцы. Нокс повернул голову и посмотрел на нее, его темные брови были нахмурены.

— Почему ты плачешь? Я же сказал тебе, что со все в порядке. Ты сама в этом убедилась. Что тебя беспокоит?

Она покачала головой, внезапно потеряв дар речи. Уинн задрожала так сильно, что ей показалось, будто она может разлететься на миллион кусочков.

Возможно, выглядело так, будто она в полушаге от переохлаждения, что… учитывая комфортную температуру воздуха на кухне… было совершенно бессмысленно. Но все это не имело значения. Она не знала, почему дрожит, но не могла остановить это, как не могла остановить слезы, катящиеся по щекам.

Сначала Нокс смотрел на нее настороженно, как будто она разыгрывала его, соблазняя, чтобы потом снова оттолкнуть. Она не винила его. Страх управлял ее действиями большую часть их знакомства, страх того, что означает его появление в ее жизни, и страх того, что ей будет больно от разбитого сердца.

Чтобы не пострадать, она сначала причинила боль ему, тем самым поступая несправедливо. Но теперь, когда наконец поняла, что отдаляться от него так же больно, как и то, что он может сделать с ней, она перестала бороться. Богиня, ее сердце просто разрывалось на части по нему.

Самое тяжелое, что она когда-либо делала в своей жизни, произошло именно сейчас. Слабая, дрожащая, плачущая, измученная больше, чем могла себе представить, она протянула руку своей паре и ждала, возьмет ли он ее.

* * *

Нокс не считал себя добродушным существом. Отказ его пары прошлым