Страна клыков и когтей - Джон Маркс

Мужчина не ответил:

— Возвращайся! — в отчаянии крикнула она.

Сев в машину, я заперлась изнутри и увидела, как Клемми поворачивается на меня посмотреть. Ее взгляд скользнул по моему тряпью. Она увидела распятие у меня на шее и длинный страшный нож в моей руке. У меня не было времени ее успокаивать. Я сама еще не оправилась от потрясения.

— Нам нужно выбираться отсюда, — сказала я, опустив стекло. — Сейчас же. Пожалуйста.

Прищурившись на свет фар, я проследила их лучи в темноту, куда исчез ее спутник по имени Тодд. Клемми подошла ближе, всматриваясь в мое лицо.

— Господи Боже, что с тобой случилось?

— Господи?

Слово вырвалось у меня холодной яростью. Я была голодна, измучена, меня терзала ужасная боль. Пятка у меня снова закровоточила. Алкоголь, жуткий танец, бегство по лесу — потрясения взяли свое. Она поняла и, кивнув, не стала допытываться, а только позвала снова: «Тодд!». Тщетно.

Пошарив вдоль приборной доски, я нашла ключи. Я была не в состоянии вести машину, но сделаю это, если она откажется. Клемми опять поняла меня без слов и, обойдя машину, села на водительское сиденье. Переключила передачу, от чего взревел мотор, и, опустив стекло, позвала снова.

— Он труп, — сказала я.

— Мы увидели, что на дороге что-то лежит, — сказала Клемми. — Но когда вышли из машины, там уже ничего не было.

— Засада.

Она бросила на меня недоверчивый взгляд, словно меня следовало бояться больше, чем чего-либо за дверцами машины.

— Эвангелина?

— Говорю, твой друг уже мертв. Поехали отсюда.

Слева в нескольких футах от шоссе маячил склеп. В нескольких ярдах за ним начинался еловый лес.

— Он где-то тут, — сказала я. — Я его чувствую.

— Кто? Твой информатор? Тот тип из гостиницы? Это он с тобой так обошелся?

Тут я вспомнила, что они встречались, если это можно было назвать знакомством. Они словно знали друг друга. Клемми ждала ответа, но я не могла его дать. Мне казалось, меня вот-вот стошнит.

— Клемми, — выдавила я, и мои пальцы непроизвольно сжались на рукояти ножа.

— Если ты его имеешь в виду, то его тут нет. Уехал. Я видела его сегодня в Брасове. Водитель повез его на юг, в сторону Бухареста. Вот почему я здесь.

Потрясенная, я повернулась к ней, всем своим существом ощущая важность этих слов.

— Бухареста?

Торгу направляется в международный аэропорт!

Не успела она ответить, как из-за елей выступили черные тени. В мгновение ока они оказались возле машины, и одна ужасная гибкая рука просунулась в окно и схватила Клемми за волосы.

— Иисус! — взвизгнула она.

— Вуркулаки! — заорала я и вонзила в руку нож.

Клемми вдавила педаль газа, и машина рванула с места.

Рука исчезла. Мы проехали пятьдесят ярдов и едва не сбили человека — вероятно, Тодда, который вышел на свет фар, зажимая руками горло, по переду его красной фланелевой рубашки бежала черная жидкость. Он, казалось, едва нас видел. Клемми ударила по тормозам.

— Боже! — услышала я ее шепот. — О нет! — Она потянулась взять меня за руку.

— Его уже не спасти, — сказала я. — Нужно ехать сейчас же, не то станем следующими.

Рот Клемми раззявился черной дырой на белом лице, секунду спустя из него вырвался нутряной хрип горя. Но с меня было довольно. Каждая жилка в моем теле зазвенела желанием жить. Перегнувшись через Клемми, я подняла стекло. Блестящие глаза Тодда расширились последним удивлением, на шее у него раскрылся второй рот: мало кто сочтет карьерным ростом роль ритуальной жертвы. В голове у меня мелькнули слова Торгу, что кровь жертвы позволяет говорить с умершими, вот только если верить Клемми, Торгу тут больше нет, а значит, Тодд — бессмысленная добыча войны.

По обе стороны от него на свет вышли братья-греки. Темные глаза горели огнем, длинные черные волосы шевелились на ветру. Их руки обняли Тодда, как обнимали норвежца. Клемми пискнула. Из угла рта у Тодда потекла струйка крови. Пара рук утянула его в темноту. Двое мужчин жестами приказали мне выйти из машины. Я замахнулась ножом, и, увидев его, они улыбнулись. Они знали его назначение и выхватили собственные ножи, которые блеснули в свете фар. Клемми приняла решение. Она перевела рычаг в нейтральное положение и вдавила педаль газа. Мотор взревел. В нос мне ударил запах гари. Она собиралась их переехать. Я с силой вонзила ногти в ее запястье.

— Не получится!

— Убери от меня руки! — заорала она.

Вуркулаки прыгнули на машину. Один приземлился на капот, другой врезал рукоятью ножа по окну с моей стороны, разбив стекло. Клемми включила передачу и погнала автомобиль на мужчину, скорчившегося над более темной фигурой на земле, над Тоддом.

— Во имя Твое, — бормотала она, — я молю о прощении.

Она снова переключила передачу, и бампер, ударив встающего мужчину под дых, отбросил его в темноту. Толчок сбросил грека с капота. Мы услышали тошнотворный хлюп безжизненного тела под колесами, последнее надругательство над ее другом. Клемми резко затормозила, машину занесло, и она резко переключилась на заднюю передачу. Она не собиралась останавливаться. В моем окне возникло перекошенное от ярости лицо одного из Вуркулаков. В красном свете задних фар я увидела третьего. «Всего трое, — подумала я. — Не больше». Задним бампером Клемми врезала стоявшему за нами, и я слышала внушительный «ух». Она бросила машину вперед, и, оглянувшись, я уловила в заднем окне молниеносное движение: троица не отступала, их лица были белы, как отсутствующая луна, глаза черны, ножи вытянуты, как когти. Мне показалось, я услышала взметающийся к звездам пронзительный вой. Братьев никакой машиной не переехать.

28

Когда черные тени остались позади, Клемми сказала:

— Пожалуйста, объясни, что происходит.

По ее лицу катились слезы. Она ловила ртом воздух, словно в ней нарастала паника.

— Рано, — отозвалась я. — Сперва вывези нас отсюда.

— Они были… они?.. — Она не смогла закончить, но я и так поняла, о чем она спрашивает.

— Не знаю, что они такое.

Она резко вывернула руль вправо, объезжая свесившуюся на дорогу березу.

— Вот, — сказала она и, пошарив на заднем сиденье, достала рюкзак. — Одежда.

Я едва не расплакалась от благодарности. Растянув шнурок, я вытащила и натянула водолазку и джинсы. Раздевалась я прямо перед ней, и она не сводила с меня глаз, пока я заталкивала свое тряпье и лифчик в ее рюкзак.

— Что у нас с бензином?

— На исходе.

Мотор взревел, когда машина начала карабкаться на склон под нависшими деревьями.