Господин Чичиков - Ярослав Веров

– Как убьют? Их не убили, они же пьяные… Ах ты, мать твою. Значит, грохнули? – Мотузко внимательно следил за выражением лица Паляницына. Взгляд сделался тем самым, прицеливающимся, настоящим взглядом Мотузко. – Это что ж, Славик, такое за совпадение? Оба Чичикову товар продали и обоих на цугундер?

– А ты как думал. Про Чичикова тебе Игнат сказал? Не должен был.

– Не сказал, но пробивал, знаю я его или как. На рамсы разводил, шакал. Но я, ты же знаешь, подставы чую. Я когда надо – товарищ Дерево.

– Это ты правильно действуешь. Может, еще поживешь.

– А что Хозяин? – Мотузко почувствовал момент некой доверительности со стороны Паляницына и решил пробить и эту тему.

– А ничего. У него теперь тоже есть эти бумаги. Можешь так и доложить обоим – Паляницын сказал. Давай еще по одной. За здоровье. Или как там? – он кивнул на иконы. – За здравие.

Загородная база футбольного клуба «Забойщик» в поселке «Пруды» была гордостю не только президента клуба, но и всего города, да и всей страны. До утренней тренировки оставался еще час. Тимофей Онищук сидел на берегу пруда в компании полузащитника Клыкова. У обоих в руках были удочки с инерционными катушками. Рядом стояли два голубых пластмассовых ведра. В одном плескалась рыба. На дне второго тихо шептались раки. Ветер шевелил камыши.

– Колись, Тимоха, – лениво произнест Клыков, – на какой допинг подсел?

– Молчи, алканавт, – отвечал капитан футбольного клуба «Забойщик». – Водки меньше пей и по ночным клубам меньше шарься. И все у тебя получится.

– Не гони, Тимоха. Как ты в лиге играть собираешься? Там допинг-контроль. Он, понятно, выборочный. А ну как влетишь?

– Не боись. Не влечу. Нет никакого допинга.

«Говори, говори», – подумал Клыков.

Сзади бесшумно ступая по траве, подошел президент клуба Ибрагимов. Покашлял. Клыков обернулся и неуклюже вскочил. Онищук остался сидеть.

– Ну, как клев?

– Замечательный, – ответил Клыков. – И краснопер, и карась. Раки вон.

– Тимофей, можно тебя на пару слов? – не обратил внимания на слова Клыкова президент.

– Конечно. – Онищук поставил удочку на рогатину. Кивнул Клыкову. – Следи, дровосек. Сазана упустишь – шею намылю.

– Кто бы говорил, – проворчал Клыков и присел на корточки.

Ибрагимов с Онищуком пошли вдоль берега.

– Тимофей, хочу тебя спросить. Как там оно было на самом деле?

– Где, Александр Владимирович?

– В клинике. Я слышал, что там у них магнит.

Онищук помолчал.

– Та есть, говорят. Только я не видел. Шарага у них там, если честно. Я ж с утра сбег.

– Почему?

Онищук снова помолчал, прикидывая, стоит ли грузить Президента рассказами о Врубеле.

– Та так…Фигня там. Доктор странный такой. Больные типа ненормальные, а ведут себя нормально, только говорят всякую… фигню.

– Там, кажется, есть такой гуру Федор.

– Есть такой дед. А при нем внучок. Дед все базарит, а тот молчит. Дед говорит, что буду я… ну, типа, классным игроком, потому что его внучок позаботится. Ерунда, я послушал, послушал и пошел спать. А с утра сбег. Доктор там насчет магнита что-то втирал, типа процедуры. А сам загипнотизировать не может. Таблицы какие-то заставлял смотреть. Муйня. Я, наверное, неправильно сделал?

– Тимофей, не волнуйся. Давай по порядку. Тебе была назначена процедура с магнитом?

– Ну… была.

– Но ты ее не прошел. И на магните не был?

– Н-не был.

– Не волнуйся. Ничего страшного не произошло. Мы деньги заплатили не за процедуры, а за то, чтобы ты повысил свой игровой уровень. Ты его повысил. В команде говорят, что ты допинг стал принимать.

– Та я уже знаю. Только видение поля никаким допингом не сделаешь.

– В том-то и дело. А как ты видишь поле, не расскажешь?

– Та… я его чую, чую. Пас отдаю, а уже знаю, что там или Негр бегает или Поляк. Если Негр – значит, простреливаю. Если Поляк – навешиваю, а если Румын – значит, обыгрываемся. Я все это сразу знаю.

– Хорошо, – произнес Президент, складывая ладони на груди, что он любил делать в минуты благорасположения. Взгляд его заметно потеплел. – Очень хорошо. Не забивай себе голову, Тимофей. Тренируйся. Мы на тебя рассчитываем. Скоро квалификация в Лигу. Думаю, мы о себе заявим. Как ты считаешь?

– А как же, первый тур пройдем. Без проблем.

– Я не про первый тур и не про второй. Я про групповой турнир Лиги. Надо бы нам его выиграть, как ты думаешь?

У Онищука отвисла челюсть. Но он собрался и бодро согласился:

– А че не выиграть? Подумаешь – «Реал», «Манчестер». Я теперь ихнего Зидана враз сделаю. Я ж заранее знаю, куда он сфинтит.

– Вот это главное. Ну, ладно. Смотри, чтобы в команде был боевой настрой. Кстати, показатели тех, что были после тебя в клинике – они как? – Президент имел в виду троих легионеров, побывавших на прошлой неделе в гостях у Жеки.

– Выросли, точно – выросли. В пас играют, как Марадона. Ну, не как Марадона, но не хуже.

– Очень хорошо. Как рыбалка, кстати? Может, еще рыбы запустим? Сомов?

– Сомов можно. Мы сейчас с Клыком на всю команду на уху надергаем. У нас еще два «экрана» стоит в камышах.

Снисходительная улыбка украсила лицо Ибрагимова.

– Ну, иди, иди. Отдыхай.

Как только Ибрагимов отвернулся от футболиста, лицо сделалось сосредоточенным, а глаза холодными, какими они делались, когда он принимал какое-либо решение.

Глава 4. На ком свет клином сошелся

Жил-был в городе Н. обыкновенный деловой человек Афанасий Афанасьевич Скрябин. Владел дилерской фирмой по продаже автомобилей «Шкода» и тремя станциями техобслуживания этих же автомобилей. Дела на фирме шли умеренно, прибыль получалась небольшая, но верная, никого Афанасий Афансьевич не обижал, с кем надо делился и чувствовал себя в целом превосходно. Прозвище имел Борман, так как был похож на Визбора, сыгравшего роль фашистского партайгеноссе в фильме «Семнадцать мгновений весны», то есть имел плешь, небольшие умные глазки и соответствующую комплекцию.

Неприятности у Бормана начались неделю назад. Сперва пожаловала районная налоговая. Вела себя странно: от «поляны» отказалась, шампанское проигнорировала и дотошно интересовалась квартальным отчетом. Получив отчет, мгновенно обнаружила множество мелких нарушений и нестыковок. Даже мелочь имеет свою цену, и дело вполне можно было утрясти, но налоговая заговорила о принципиальности и законности. Борман заподозрил подвох: кому-то он своим бизнесом перешел дорогу. Кому? «Форду»? Да нет, с какой стати? «Мерседесу»? Даже подумать смешно. Вот разве что «Фольксвагенам», так ведь все равно одна контора и никаких противоречий здесь быть не может. Хозяину он регулярно отстегивает сколько причитается по его акциям, то есть пятьдесят процентов. Да и не станет Хозяин об налоговую мараться.

Засадить бы главного бухгалтера Аглаю Федоровну за один стол с налоговой, пускай бы разбирались по всем позициям. Аглая бы отбилась. Собственно, на ней все и держалось, вся отчетность: и настоящая, и липовая. Но ведь уволилась же, зараза! Как ее ни пугал, как ни упрашивал. Оклад обещал вдвое повысить – что же еще надо? Акции предлагал, менеджерский пакет. Ни в какую. Ушла совершенно беспричинно.

А еще был у Афанасия Афанасьевича экспедитор Иван Корытин. В экспедиторах он числился для проформы. Зато как разруливал ситуации! Жадного до взяток чиновника на раз делал. Левых посредников, по сути, «кидал», вычислял мгновенно. Мог кого и в реке искупать. И Афанасий Афанасьевич был спокоен за последствия подобных акций: Корытину все с рук сходило. Как? Загадка. Впрочем, Борман не забивал себе голову подобными пустяками. Работает человек, получается у человека. А как он эти проблемы решает – его личное дело. Он за это деньги получает, и хорошие деньги. Триста долларов в месяц. Может, кто скажет, что триста долларов сумма смешная. Так это в Москве она смешная или в каком-нибудь Киеве. А Н – город специфический. Здесь средний класс не шикует, оттого что все деловые люди отдают те самые пятьдесят процентов в одни руки. А еще надо содержать чиновника, лютого до денег Н.-ского чиновника: прокурора, судью, службу безопасности, ту же налоговую, пожарников, архитекторов, санстанцию, да еще людей из администрации и экологический комитет. Вот толковые сотрудники и недополучают, если только не трудятся в структурах Хозяина. Там-то с оплатой труда все на европейском уровне. А кое-где и выше.

Вслед за налоговой инспекцией навестили Афанасия Афансьевича и пожарные. Два майора пожелали проверить электропроводку. А она вся под гипсокартоном. «Так, ломать гиспокартон! – приказали майоры. – А то вдруг замыкание». «Так вы же схему сами утверждали», – отвечают им. «Так это кто утверждал? Предыдущий начальник. А он давно уже в НИИ сидит. А у нас плановая проверка. Где нам эту схему искать. Вон, у вас, наверное, и крыша протекает. А ну как замыкание?» На предложенные деньги ответили с прямотой людей, привыкших смотреть в глаза смерти, обматерили жестоко. И со всей суровостью пообещали, что завтра опечатают и офис, и салон. Салон – в первую голову. В нем, как известно, автомобили, а в них, соответственно, бензин. А бензин – материал горючий и легковоспламеняющийся, одним словом – ЛВЖ.