Параллельные прямые - Сергей Шкенёв

Нехорошие предчувствия заставили такса распластаться на грязном асфальте, благо короткие ноги позволили сделать это мгновенно. Сверху просвистел брошенный мстительным железнодорожником фонарь. Промах. Нет, попал. Только в будку, тлеющую от удачно приземлившегося окурка деникинской сигареты. Вспыхнувший керосин широким веером плеснул на стену вокзала, где из-под штукатурки проглядывали чуть подгнившие брёвна.

— Вот я тебе! — Казимирас погрозил кулаком охотнику и бегом скрылся в одной из дверей выходящих на платформу.

«За специями пошёл», — решил такс, мысленно прикидывая, где же может быть спрятано мясо. Не считать же таковым безродную дворнягу, что, выпучив в ужасе глаза, безуспешно рвётся со своей цепи?

Кажется, Ионаускас не смог отыскать перец и лаврушку, и потому через пару минут выскочил с двустволкой в руках.

В это же самое время в одном из вагонов мирно продолжалась затянувшаяся с вечера пирушка. Господа офицеры изволили устроить небольшой проворот. Всё в рамках приличий. Никаких баб-с, по причине полного отсутствия оных в поезде.

Полковник Дёмин поставил пустой стакан на столик, погладил объёмистый живот, и тяжело вздохнул:

— Эх, господа, научишься в скитаниях по заграницам употреблять всякую гадость. Разве это коньяк? Вы помните, какой он должен быть настоящий?

— Шустовский?

— Ну, вспомнили. Хотя бы армянский, каким нас Юденич в Эривани на Рождество угощал. Запамятовал, в каком это году?

— Это когда Вы, Николай Константинович, козла шашкой рубили?

— Перерубил же? А не Вы ли, Дмитрий Иванович, изволили на него турецкую феску одеть?

Скуластый казачий офицер-забайкалец улыбнулся, вспоминая весёлые фронтовые времена.

— Вы же сами, господин полковник, убеждали меня, что Энвер-паша — рогатое животное с неприятным запахом. Сиречь — козёл.

— Я же не совсем это имел ввиду, — Дёмин взглядом измерил остаток коньяка в бутылке. — Впрочем, ежели мы бы тогда пили Шустовский….

— Поверите, в жизни его не пробовал. Только издали видел, — смущённо признался есаул Хванской.

— Думаете я его вёдрами хлестал? Единый раз только, обмывая первые офицерские погоны. Да и то зря. Разве можно запомнить и прочувствовать вкус, если перед тем пили шампанское, водку, и ярославскую мадеру?

— Сочувствую. А не знаете, что сейчас в Литве пьют? Грех ведь большой — проехать всю страну, и не приобщиться к местной культуре.

— За чем же дело стало, Дмитрий Иванович? Давеча мимо окошка абориген промелькнул. Если желаете, окликните его и пошлите в буфет.

Хванской надел выгоревшую фуражку с жёлтым околышем и достал из кармана бумажник.

— Только у меня местной валюты нет.

— И не нужно. Это же Европа. За франк Вас обцелуют с ног до головы, а за два франка на руках до нужного места донесут.

— Да Вы националист, Николай Константинович.

— Я? Ну уж нет, увольте, — не согласился Дёмин. — Просто не люблю инородцев.

— А как же…? — Есаул покосился на уснувшего уже князя Башарова.

— Алишер? Помилуй Бог, Дмитрий Иванович, причём тут татары? Я же Вам про нерусских говорю.

Полковник замолчал, привлечённый движением на платформе.

— Что же он делает, сука? Ложись!

Оба упали на пол одновременно. Заряд дроби кучно влетел сквозь оконное стекло и попал в зеркало на купейной двери. Есаул поёрзал, пытаясь сбросить со спины острые осколки, и сделал попытку подняться.

— Куда? У него двустволка!

Бабах! Второй выстрел не заставил себя долго ждать.

— Кто это?

— Какая разница, Дмитрий Иванович? Лучше помогите достать с полки чемодан с автоматами, пока эта сволочь перезаряжает. Вы что предпочитаете, «Томми» или «Штайр»? Уж извините, мосинки нет.

— Благодарю, Николай Константинович, предпочитаю свои. Привык, знаете, под рукой держать.

— Похвально. О, и гранаты есть? — Дёмин выбил прикладом останки стекла вместе с рамой и попросил. — И разбудите, пожалуйста, князя. Он же артиллерист, даже рядом со стреляющей гаубицей спать может.

— Так ведь он пьян, — засомневался Хванской.

— Удивляюсь я Вам, есаул. Разве это когда-нибудь может помешать русскому офицеру воевать? Вот помню своего первого командира, полковника Раевского, царствие ему небесное. Так он однажды….

Бабах!

Житие от Гавриила

Какая сволочь стреляла? Только голову на подушку положил, и на тебе. Неужели у Лаврентия получилось уговорить Деникина на решительные действия? Не может быть. За те десять минут, что мы расстались, этого сделать невозможно. Тогда что?

Вот заработали автоматы. Наши или не наши? Хрен знает, я только «Калашников» могу по звуку выстрела отличить. Ну, ещё ППШ, если его ничего не заглушает. А эти допотопные фузеи…. Резко сдвинулась дверь, и в проёме появилась расстроенная физиономия Берии-младшего. Да, забыл сказать — остальное тело тоже присутствовало.

— Товарищ генерал-майор, нападение на поезд! — Скороговоркой выпалил он.

— Кто?

— Пока неизвестно. Судя по всему — засада. Местный железнодорожник поджёг здание вокзала, видимо подавая знак, выстрелил по вагонам и скрылся на привокзальном рынке.

— Плохо, прокомментировал я неясность обстановки. — Рельсы впереди не разобраны?

— Ещё не смотрел, Гавриил Родионович.

— И не нужно самому. Пошлите четырёх офицеров с двумя пулемётами, пусть разведают. И ещё, Лаврентий Павлович, у нас в поезде нет бабы со снайперской винтовкой?

— Нет. Откуда она возьмется? А Вам зачем?

— Читал я как-то одну инструкцию. Автора только не помню. Рекомендует как первейшее средство при обороне железнодорожных составов.

— Да? — Берия с сомнением почесал затылок. — Размер груди имеет значение? Ладно, поищу.

Палыч-младший скрылся из виду. Я вслед за ним выскочил в коридор и нос к носу столкнулся с Деникиным. Он появился из своего купе, на ходу застёгивая портупею. Это не помешало генералу сразу ухватить меня за рукав.

— Гавриил Родионович, мне было видение.

— Чёртики? Если зелёные, то к дождю. Если голубые — к встрече с американским послом.

— Как Вы можете шутить в такой ответственный момент? Мне явился…. Да какая разница? Безбожным большевикам этого не понять.

— Антон Иванович, на улице стрельба, а мы тут будем религиозные диспуты устраивать? Тем более я не коммунист. Так что же случилось?

— Не знаю, поверите или нет, но приказом свыше на меня возложена ответственная задача. Извините, но передайте Сталину, что я не смогу приехать в Москву. Мой долг — освободить эту землю от захватчиков и возродить Великое Княжество Литовское.

Громкий топот ног и лязгнувшие в тамбуре двери были ему ответом. Звенящий крестами полковник ввалился в вагон и насторожённо повел по сторонам автоматным стволом. Посторонних не обнаружено. Он подошёл к нам поближе, щёлкнул каблуками и вытянулся, втянув изрядный живот.

— Ваше Высокопревосходительство, первый и второй батальоны сводного офицерского полка подняты по тревоге и занимают оборону. Третий и четвёртый начинают захват банка, почты, телеграфа и спиртзавода. Прикажете выкатывать артиллерию?

— Какой ещё полк? Какая артиллерия? Николай Константинович, голубчик, Вы здесь откуда? — Разволновался Деникин.

— Из Парижа, Антон Иванович. Это ежели в глобальном масштабе брать, а так — из соседнего вагона.

— Каким образом Вы там оказались? Мне ещё месяц назад доложили об исчезновении большой группы офицеров. Я уже думал….

— Извините, дело было срочное. Просто не успели известить. А сейчас мы назначены в Вашу охрану приказом генерал-лейтенанта Каменева.

— Не понял? С каких это пор офицерами РОВСа командует большевистский министр?

Кажется, настала пора моего вмешательства.

— Это я Сергея Сергеевича попросил. В наших же общих интересах. А вы, господин полковник, идите, командуйте. Не отвлекайте Антона Ивановича такими мелочами от действительно важных проблем.

— Значит пушки…? — Уточнил Дёмин.

— Да по мне хоть бомбардировщики.

— А есть?

— Вы меня спрашиваете? Ближайший военный аэродром — в Паневежисе. Нужны самолёты? Сходите и возьмите!

— Слушаюсь, товарищ генерал-майор! Антон Иванович, разрешите идти?

Командир сводного полка опять стукнул каблуками и убежал, растоптав по дороге проводника, несущего чай на подносе. Деникин проводил полковника взглядом и перекрестился.

— Вот он — знак! А Вы, Гавриил Родионович, какую должность в Советском Союзе занимаете? По какому ведомству? Простите уж старика за любопытство.

— Должность? — Переспросил я, затягивая время. И чего заранее не озаботился, не придумал, что буду врать? Сказать ту же правду что и Сталину? Или просто правду? Нет, рано ещё. Да ладно, выкручусь как-то по ходу разговора. Первый раз что ли? — Я как-то без должностей обхожусь, Антон Иванович.