Духи Великой Реки - Грегори Киз

Даже в этот ранний час Гхэ заметил нескольких рыбаков, распугивающих цапель и дроздов; мужчины и женщины брели по жидкой грязи с сетями и острогами в поисках почти несъедобных ильных рыб, саламандр и угрей, скрывающихся в густой траве. Не один из рыбаков наверняка поранит ноги о шипы ильных рыб; Гхэ когда-то давно знал старика, у которого ступня, а потом и вся нога от такой раны стала сине-фиолетовой, начала гнить еще при жизни человека. Мальчик, который теперь стал частью Гхэ, помнил больше: от такого заражения умер его отец. Он помнил невыносимый сладкий запах, ужасное горе…

В Желтоволосой трясине можно было раздобыть еду, но это было опасно. Большинство обитателей Южного города предпочитали жизнь попрошаек и воришек угрозам, таящимся в болотах, хотя кое-кто все же возделывал жалкие делянки риса.

Гхэ не любил оказываться здесь, трясина была не для него — в этом он был уверен, хотя и помнил, как охотился здесь на лягушек, очень хорошо помнил ужасную вонь, исходящую от болота. Став джиком, он узнал причину жуткого запаха, который вдыхал большую часть жизни: сюда выходили сточные трубы из дворца.

И все же трясина обладала своеобразной красотой, теперь он это понимал; к тому же ветер, клонящий травы, дул ему в спину, делая вонь не такой невыносимой. Гхэ даже пожелал рыбакам удачи — раньше он считал их занятие глупостью.

Гхэ мог теперь позволить себе щедро изливать на них свою благожелательность: сам он был полон сил, все его раны зажили. Лишь самая старая из них, та, от которой остался выпуклый шрам на шее, слегка болела, и Гхэ подумал, что знает причину этому. Бог-Река становился на свой лад нетерпелив. Должно быть, где-то в степи что-то происходило с Хизи, с тем ее воином-демоном. Теперь, узнав, что за сила ему дарована, Гхэ должен ее применить — применить до того, как жрецы Ахвена и джики найдут его снова и сумеют уничтожить.

Гхэ потрогал шрам и рассеянно подумал, что тот незаметно перестал вызывать у него отвращение, да и вообще его нынешнее состояние перестало его ужасать. Потеря памяти все еще беспокоила, но теперь у него были воспоминания мальчика — запахи, звуки, вкус, — заполняющие пустоту на месте детства самого Гхэ. Это странным образом успокаивало, хотя Гхэ и сознавал, что раньше испытывал бы возмущение такой заменой; но то был другой, гораздо более глупый Гхэ.

А что нынешний умный и сильный Гхэ будет делать дальше? Он попробует проникнуть в Большой Храм Воды, хотя вроде бы такое намерение и не говорит о большом уме. Однако Гхэ понимал: сейчас или никогда.

Поэтому, глядя на разгорающийся восход и прохаживаясь по скрипучим доскам пола, Гхэ принялся обдумывать, как лучше всего попасть в самую охраняемую твердыню жрецов, святилище тех, кто так безжалостно за ним охотится.

Ответ на этот вопрос булькал не более чем на расстоянии броска камнем от его лачуги: сточная труба, заканчивающаяся в болоте. Она была достаточно широкой, чтобы по ней можно было проползти, но и только. Гхэ позволил себе улыбнуться. Хизи не колеблясь нырнула бы в такую трубу, если бы думала, что так доберется до знаний. Разве он слабее ее?

Гхэ обнаружил, что конец трубы заделан тяжелой железной решеткой, но для него, обладающего силой Реки, это не послужило препятствием. Скрепы, удерживавшие решетку, были новее, гораздо новее тех, что не выдержали его веса на балконе «его апартаментов», но они продержались не дольше тех. Гхэ заглянул в темноту; вонь была почти невыносимой, но это оставило его совершенно равнодушным. Даже прежний Гхэ сумел бы преодолеть отвращение, а теперь, став чудовищем, он совсем не обращал внимания на такие временные неудобства. Он лишь мгновение помедлил, прежде чем влезть в трубу, — проверяя оружие; привычка была так глубоко заложена при обучении джика, что он совершал необходимые действия инстинктивно. Осознав свое движение, Гхэ громко рассмеялся: конечно, в его распоряжении стального клинка теперь не было. Но при нем оставались его умения джведа — сражающегося голыми руками — и его сила. Они едва не подвели его прошлой ночью во дворце, но обычное оружие было бы и вовсе бесполезно. Ему будут служить руки, сила, дарованная Рекой, хитрость; ничто другое ему не поможет.

И он пополз по трубе.

Лишь слабый намек на клаустрофобию и отвращение выдавали его человеческую природу; Гхэ скользил по стоку, как змея. Когда труба оказывалась забита, двигаться дальше становилось невозможно, и молодой человек терпеливо расчищал засор, пока не удавалось протиснуться; когда туннель уходил вниз и доверху заполнялся водой, это тоже его не останавливало.

Гхэ не мог бы сказать, как долго длилось его путешествие, да это его и не волновало. После какого-то периода времени он добрался до другой решетки, на сей раз стальной; с ней пришлось повозиться немного дольше, но все же прутья поддались, и Гхэ оказался в большем туннеле. По нему он мог идти, хотя и согнувшись.

Он долго брел по лабиринту дренажных труб, стоков, ливневых сливов и наконец добрался до труб, по которым подавалась священная вода Реки, — тех, план которых, как было известно Гхэ, составила в свое время Хизи. Ему самому такая карта не требовалась: он обладал полученным от Реки странным пониманием всего, что течет, к тому же ему помогало собственное умение уличного мальчишки и даже обостренное осязание слепого ребенка, дух которого теперь жил в нем. Представление бога-Реки о том, куда текут его воды, каким-то образом смешивалось с умением мальчика ориентироваться без помощи зрения, и хотя Гхэ не нуждался в дополнительных указаниях, чтобы найти храм, это помогало выбирать кратчайший путь. Но когда он достигнет храма, Река окажется там слепа, разве не так? Гхэ подумал о том, много ли дарованной богом-Рекой силы сохранится у него в темных тайниках под струями огромного фонтана, изливающегося на алебастровые ступени. Может быть, его голова снова упадет с плеч, как у марионетки, когда нити, управляющие ее движениями, перерезаны?

Гхэ не думал, что так случится, да это и не имело значения. Был лишь один путь, чтобы послужить Реке, и к тому же этот путь вел в конце концов к Хизи. Ведь он, Гхэ, не какая-то марионетка, не безмозглое существо на поводке.

Так он думал, когда способность видеть в темноте исчезла; Гхэ оказался в подвалах Большого Храма Воды, и сомнения навалились на него с новой силой.

XIV

ПРОВОДЫ БОГА-КОНЯ

Хизи осталась сидеть на ступеньке, разглядывая барабан, а Братец Конь, обнадеживающе похлопав ее по плечу, отправился по своим делам. Солнце зашло, купол неба усеяли звезды; лишь кое-где их заслоняли бархатные синие облачка, но и они вскоре растаяли. Менги продолжали песнопения, и сам воздух, казалось, начал дрожать от чьего-то тайного присутствия.