Мастер Зеркал Книга I - Игорь Лопарев

Глава 19.2 — Горгулья

С площадки ближайшей башни, возвышавшейся над гребнем городской стены, сорвался толстенный пучок ледяных молний, которые врезались в каменную шкуру чудовища. На первый взгляд, это не оказало никакого эффекта. Но, после того, как монстра в третий раз окутала сетка разрядов, я обратил внимание на то, что движения нашего оппонента стали скованными и тягучими, кроме того, каждое из них сопровождалось скрипом и громким хрустом. Похожие звуки доносятся от работающей дробилки в процессе изготовлении строительного щебня.

— Навались! — брызгая слюной, заорал наш десятник, а сам отбежал в сторону и схватил лежавшую у края площадки огромную кувалду, — Пейлан, бери вторую и делай как я!

Надо отдать должное нашему представителю славной гильдии кузнецов города Фиусса, он, ни секунды не мешкая, ухватил вторую кувалду. Пейлан, ожидая дальнейших указаний, вопросительно воззрился на щуплого Ллейшана, смешно встопорщившего свою бородёнку.

— Бей! — заорал десятник, и, подскочив к горгулье, неожиданно ловко нанёс ей удар тяжёленным молотом по запястью правой передней лапы. Произошло это как раз в тот момент, когда по каменной шкуре твари опять побежали магические молнии. На поверхность площадки с грохотом упала чудовищная каменная кисть, вооружённая устрашающими когтями. Она несколько раз конвульсивно сжалась и, оставив глубокие борозды на кирпичах выстилки, затихла мёртвым каменным пауком.

Надо сказать, что достигнутый успех ни в коей мере не притупил чуйку старого воина, и, даже не дожидаясь, пока отколовшаяся лапа монстра коснётся площадки, Ллейшан, в самый последний момент, ловко отпрыгнул, увернувшись от удара тяжеленным крылом. Зато Пейлан, будто ожидавший именно этого, тут же, с размаху опустил свою тяжкую кувалду на каменную перепонку. Неказистый, но весьма увесистый, молот пробил в ней огромную дыру, заставив горгулью издать ещё один исполненный ярости и боли скрежещущий крик. Каменная зверюга, стремясь покарать наглецов, изо всех сил рванула вперёд, вывернувшись из блокирующих её рогатин. И в этот самый момент с высоты ближайшей башни раздался зычный крик:

— Разойдись!

— Бойся! — продублировал для непонятливых наш десятник, одновременно отбегая к двери, ведущей во внутренние помещения башни. Все ополченцы с завидной синхронностью порскнули кто куда, лишь бы подальше.

Сообразив, что сейчас произойдёт что-то очень серьёзное, я активировал защитный артефакт, заряд которого старался экономить весь день. Дело в том, что отбежать подальше от главной цели предполагаемой магической атаки, нашего незваного каменного гостя, я, конечно, отбегу. Но, дело в том, что в той стороне, куда я мог двигаться, не было ничего такого, за что можно было бы спрятаться. Тем временем, тот же зычный, густой голос, доносящийся с башни, начал отсчёт:

— Триста!

К этому моменту в радиусе пятнадцати метров вокруг горгульи уже никого не было, а она бестолково крутилась на месте в поисках врагов, которых можно было бы немедля атаковать. Но, как это говорится, дурных нет. Ополченцы выполнили команду «Разойдись» просто таки образцово.

— Тридцать!

Горгулья тяжёлым, недобрым взглядом уставилась на вершину башни, словно почувствовав исходившую оттуда смутную угрозу.

— Три!

Как только прозвучала эта команда, я распластался по прохладному кирпичу выстилки боевой площадки примерно в тридцати метрах от горгульи, лишь немного не добежав до двери, которая вела в прохладную тьму за толстыми стенами соседней башни. Но, тут уж ничего не поделаешь. И теперь я сделал всё, что мог для обеспечения собственной безопасности, то есть уменьшил площадь возможного поражения, приняв положение «лёжа» и прикрыв голову руками, надеясь, что принятия этих мер будет достаточно для сохранения моей дражайшей шкурки в неприкосновенности.

Наши маги не стали изобретать ничего нового, а применили уже хорошо зарекомендовавшую себя схему борьбы с монстрами, имеющими своей основой стихию Земли, такими, как глиняные или каменные големы, горгульи и им подобные противоестественные создания. Сначала, на чудовище обрушился вал слепящего пламени, и, примерно на минуту, эта крылатая каменюка оказалась в центре огненного вихря. В эпицентре крутящегося огненного столба, где и находилась сейчас горгулья, от жара трескались кирпичи выстилки. Монстру это пекло особых неудобств, судя по его виду, не доставляло. Но, как только пламя утихло, в это же место ударил огромный пульсирующий бело-голубой шар, заставивший мгновенно покрыться инеем, как саму горгулью, так и поверхность боевой площадки в радиусе трёх метров от неё.

Легко представить, что произошло дальше. От резкого перепада температур каменный монстр с оглушительным треском взорвался, щедро разбросав далеко вокруг себя острые камни, словно огромная осколочная мина. Таким же образом была уничтожена и та горгулья, что чуть раньше взорвалась в воздухе. Но, на этот раз, все ополченцы приняли меры для того, чтобы не попасть под осколки, в изобилии разлетевшиеся от лопнувшего монстра. Единственное, что и поверхность стены, на которой стояла горгулья, тоже пострадала. Кирпич, которым была выложена площадка в круге радиусом пяти метров, превратился в мелкий щебень. Так что, когда закончится это сезонное нашествие обитателей Пустоши, придётся восстанавливать покрытие.

Почти сразу после того, как мы разделались со своей горгульей, со стороны дальнего сегмента стены до нас донёсся характерный громкий треск. Это означало, что и с третьей летучей каменюкой покончено. Остальные порождения Пустошей пока особой активности не проявляли, бестолково кучкуясь поодаль, все зоны поражения. Но это не значит, что они совсем успокоились. Начинался только третий день Седмицы Безумных Грёз, а это значит, что чудовища угомонятся ещё не скоро, и у каждого из нас ещё будет масса возможностей героически сложить свою голову, защищая стены Фиуссы. Что касается меня, то я всё-таки надеялся успешно пережить это, до крайности хлопотное, время и сохранить целостность своей горячо любимой тушки.

Пока я размышлял о чудовищах, на стену вскарабкались ополченцы из того десятка, что должен был нас сменить. Это означало, что сегодняшний день мы выстояли и выстояли без потерь. Огромная заслуга в этом принадлежит нашему десятнику, тщедушному, тощему отставному унтеру графской гвардии, Ллейшану. Не взирая на свой возраст, а было ему уже за шестьдесят, двигался он весьма ловко, а реагировал на изменения окружающей обстановки быстро и на редкость адекватно. Сейчас он о чём-то совещался с десятником наших сменщиков, огромным детиной, Шорсом.

Наконец, они завершили свои разговоры, и Ллейшан построил наш десяток. Медленно прохаживаясь перед строем, он обрадовал нас тем, что мы можем наконец-то разойтись по домам — отсыпаться, отмываться и отъедаться. Но, он не преминул добавить в этот мёд и немного дёгтя, напомнив о том, что через двенадцать часов снова ждёт нас здесь. Понятно, зачем. Сказал он это, видимо, для того, что бы мы чрезмерно не расслаблялись, поскольку каждый из нас и так